АД – Песня IV
Круг первый (Лимб). – Некрещёные младенцы и добродетельные нехристиане. Данте путешествует через Грецию и Афины, встречаясь с величайшими душами.

 
Ворвался в глубь моей дремоты сонной
Тяжёлый гул, и я очнулся вдруг,
Как человек, насильно пробуждённый. 3
 
 
Я отдохнувший взгляд обвёл вокруг,
Встав на ноги и пристально взирая,
Чтоб осмотреться в этом царстве мук. 6
 

 
Мы были возле пропасти, у края,
И страшный срыв гудел у наших ног,
Бесчисленные крики извергая. 9
 
 
Он был так тёмен, смутен и глубок,
Что я над ним склонялся по-пустому
И ничего в нём различить не мог. 12
 

 
«Теперь мы к миру спустимся слепому», —
Так начал, смертно побледнев, поэт:
«Мне первому идти, тебе – второму». 15
 

 
И я сказал, заметив этот цвет:
«Как я пойду, когда вождём и другом
Владеет страх, и мне опоры нет?» 18
 
 
«Печаль о тех, кто скован ближним кругом», —
Он отвечал: «Мне на лицо легла,
И состраданье ты почёл испугом. 21
 
 
Пора идти, дорога не мала».
Так он сошёл, и я за ним спустился,
Вниз, в первый круг, идущий вкруг жерла. 24
 

 
Сквозь тьму не плач до слуха доносился,
А только вздох взлетал со всех сторон
И в вековечном воздухе струился. 27
 
 
Он был безбольной скорбью порождён,
Которою казалися объяты
Толпы младенцев, и мужей, и жён. 30
 

 
«Что ж ты не спросишь», – молвил мой вожатый:
«Какие духи здесь нашли приют?
Знай, прежде чем продолжить путь начатый, 33
 
 
Что эти не грешили; не спасут
Одни заслуги, если нет крещенья,
Которым к Вере истинной идут; 36
 
 
Кто жил до христианского ученья,
Тот Бога чтил не так, как мы должны.
Таков и я. За эти упущенья, 39
 
 
Не за иное, мы осуждены,
И здесь, по приговору Высшей воли,
Мы жаждем и надежды лишены». 42
 

 
Стеснилась грудь моя от тяжкой боли
При вести, сколь достойные мужи
Вкушают в Лимбе горечь этой доли. 45
 
 
«Учитель мой, мой господин, скажи», —
Спросил я, алча веры несомненной,
Которая превыше всякой лжи: 48
 
 
«Взошёл ли кто отсюда в свет блаженный,
Своей иль чьей-то правдой искуплён?»
Поняв значенье речи сокровенной: 51
 

 
«Я был здесь внове», – мне ответил он:
«Когда, при мне, сюда сошёл Властитель,
Хоруговью победы осенен. 54
 
 
Им изведён был первый прародитель;
И Авель, чистый сын его, и Ной,
И Моисей, уставщик и служитель; 57
 
 
И царь Давид, и Авраам седой;
Израиль, и отец его, и дети;
Рахиль, великой взятая ценой; 60
 
 
И много тех, кто ныне в горнем свете.
Других спасённых не было до них,
И первыми блаженны стали эти». 63
 
 
Он говорил, но шаг наш не затих,
И мы всё время шли великой чащей,
Я разумею – чащей душ людских. 66
 

 
А в тридцать три – Христа. Он был поэт, он говорил:
Да не убий. Убьёшь – везде найду, мол.
Но гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
Чтоб не любил и ни о чём не думал.
 

 
И в области, невдале отстоящей
От места сна, предстал моим глазам
Огонь, под полушарьем тьмы горящий. 69
 
 
Хоть этот свет и не был близок к нам,
Я видеть мог, что некий многочестный
И высший сонм уединился там. 72
 
 
«Искусств и знаний образец всеместный,
Скажи, кто эти, не в пример другим
Почтённые среди толпы окрестной?» 75
 

 
И он ответил: «Именем своим
Они гремят земле, и слава эта
Угодна небу, благостному к ним». 78
 
 
«Почтите высочайшего поэта!» —
Раздался в это время чей-то зов:
«Вот тень его подходит к месту света». 81
 
 
И я увидел после этих слов,
Что четверо к нам держат шаг державный;
Их облик был ни весел, ни суров. 84
 

 
«Взгляни», – промолвил мой учитель славный:
«С мечом в руке, величьем осиян,
Трём остальным предшествует, как главный, 87
 
 
Гомер, превысший из певцов всех стран;
Второй – Гораций, бичевавший нравы;
Овидий – третий, и за ним – Лукан. 90
 
 
Нас связывает титул величавый,
Здесь прозвучавший, чуть я подошёл;
Почтив его, они, конечно, правы». 93
 

 
Так я узрел славнейшую из школ,
Чьи песнопенья вознеслись над светом
И реют над другими, как орёл. 96
 
 
Мой вождь их встретил, и ко мне с приветом
Семья певцов приблизилась сама;
Учитель улыбнулся мне при этом. 99
 
 
И эта честь умножилась весьма,
Когда я приобщён был к их собору
И стал шестым средь столького ума. 102
 
 
Мы шли к лучам, предавшись разговору,
Который лишний здесь и в этот миг,
Насколько там он к месту был и в пору. 105
 

 
Высокий замок предо мной возник,
Семь раз обвитый стройными стенами;
Кругом бежал приветливый родник. 108
 
 
Мы, как землёй, прошли его волнами;
Сквозь семь ворот тропа вовнутрь вела;
Зелёный луг открылся перед нами. 111
 
 
Там были люди с важностью чела,
С неторопливым и спокойным взглядом;
Их речь звучна и медленна была. 114
 
 
Мы поднялись на холм, который рядом,
В открытом месте, светел, величав,
Господствовал над этим свежим садом. 117
 
 
На зеленеющей финифти трав
Предстали взорам доблестные тени,
И я ликую сердцем, их видав. 120
 

 
Я зрел Электру в сонме поколений,
Меж коих были Гектор, и Эней,
И хищноокий Цезарь, друг сражений. 123
 
 
Пентесилея и Камилла с ней
Сидели возле, и с отцом – Лавина;
Брут, первый консул, был в кругу теней; 126
 
 
Тарквиний Кассий Марцию подвинул,
Лукрецию, Корнилию; потом
Я Юлию заметил с Саладином. 129
 

 
Потом, взглянув на невысокий склон,
Я увидал: учитель тех, кто знает,
Семьёй мудролюбивой окружён. 132
 
 
К нему Сократ всех ближе восседает
И с ним Платон; весь сонм всеведца чтит;
Здесь тот, кто мир случайным полагает, 135
 
 
Философ знаменитый Демокрит;
Здесь Диоген, Фалес с Анаксагором,
Зенон, и Эмпедокл, и Гераклит; 138
 
 
Диоскорид, прославленный разбором
Целебных качеств; Сенека, Орфей,
Лин, Туллий; дальше представали взорам 141
 
 
Там – геометр Эвклид, там – Птолемей,
Там – Гиппократ, Гален и Авиценна,
Аверроис, толковник новых дней. 144
 
 
Я всех назвать не в силах поименно;
Мне нужно быстро молвить обо всём,
И часто речь моя несовершенна. 147
 

 
Синклит шести распался, мы вдвоём;
Из тихой сени в воздух потрясённый
Уже иным мы движемся путём,
И я – во тьме, ничем не озарённой. 151
 

Данте был пробужден тяжёлым гулом, который страшил его, как гул пушечной канонады. Однако он, выспавшийся, осматривается кругом. Разбудил его тяжёлый гул зимнего прибоя у скалистых берегов Балканского полуострова, куда беглецов доставил перевозчик – Харон. Если следовать из порта Анконы на восток – это район современной Албании или Черногории – горных стран с обрывистыми берегами [Рис. А. IV.1]

А. IV.1 Побережье Адриатического моря в Албании.

По этой дороге Данте с Вергилием направлялись в сторону Греции. Зимой Адриатическое море штормит, западные ветра обрушивают водяные валы на берег Албании с пушечным громом.

На Земле это, – обрывистый скалистый берег, о который с гулом разбивается морской прибой. Со скального обрыва толком ничего не разглядишь, особенно вечером, поэт от усталости проспал весь день. Чтобы вообразить себе картину Ада, представим, – мы находимся на краю пропасти, в которую всё срывается – Харон доставил поэтов на край Земли. Если представить Землю плоской, лежащей на спинах слонов или китов и подойти к горизонту, там откроется именно такая картина. С тяжёлым гулом водопадами обрываются реки, само море образует гулкий огромный водопад.

На небе это – звездопад, в который уходит звёздное небо, уходят Луна и Солнце, за которым начинается Ад. Звёздное небо темно и глубоко. Сколько в него не всматривайся, кроме неподвижных звёзд ничего не увидишь.

Вергилий окончательно превратился в созвездие Геркулес – смертельно побледнев, объявил Данте, – им предстояло спуститься к слепому миру. Слепой мир – область звёздного неба, которая не видна с наших широт. Какие созвездия там находятся – неведомо.

На Земле это, – территория Балканского полуострова, неизвестная Данте земля, находящаяся под властью Османской империи. Вергилий сказал, – он пойдёт первым, как проводник.

На звёздном небе Данте – созвездие Северная Корона и Вергилий – созвездие Геркулес, начали обход созвездий, лежащих около них, в дальнейшем совершая обход по всему звёздному небу.

На Земле беглецы, переправившись через Адриатическое море, начали движение по Балканскому полуострову.

В «Комедии» герои попали в Лимб.

Лимб (лат. limbus – кайма) католического Ада – первый круг, идущий вкруг жерла, уводящего в Ад.

Путники ушли далеко от моря; гул морского прибоя стих. На Земле тяжёлые вздохи испускали толпы беженцев, встречающиеся им по пути – люди были смертельно напуганы приближающейся войной.

На звёздном небе беглецам встречались толпы звёзд, – больших – мужей и жен и маленьких – младенцев.

Вергилий пояснил Данте, – среди каких душ они находятся? Эти души не грешили, но, не будучи христианами, они не могут попасть ни в Рай, ни в Ад. Путники находились уже не в христианской стране. Двигаясь на восток, они попали на Балканский полуостров, находящийся в XVIII веке в пределах мусульманской Османской Империи – «Блистательной Порты».

Почему апостол Андрей Первозванный дистанцировался от Иисуса Христа? Причина проста, – создавая «Энеиду» для утверждения 1200-летнего владычества над миром «Великого Рима», поэт остро переживал за совершённый при этом грех лжесвидетельства. Неудивительно, – он, незадолго до смерти порывался сжечь своё великое произведение. Он прекрасно понимал, – оправдания в веках ему не будет. И неважно, что папская церковь и «Священная Римская империя германской нации» вознесли его на щит, удостоив права быть одним из первых понтификов. Тяжесть греха, понимание, – придёт человек, который раскроет его ложь и чудовищный обман, мучали гения и до смерти, и после неё.

Что такое Лимб? Предложим свою трактовку этому невесёлому месту:

Каждый из нас, живущих на планете Земля, в своё время прекратит земное существование, проще говоря, умрёт. Что останется от нас на Земле?

От нас останется след в памяти живущих на Земле людей, который мы своими делами и мыслями оставим. Люди, совершившие в своей жизни дела, добрые или злые, останутся в человеческой памяти по-разному, – добрые люди, облагодетельствовавшие человечество, останутся в Раю его благодарной памяти, злые, оставившие неизгладимый след зла, останутся в Аду суда его скорбной памяти. Абсолютное большинство людей прошли по жизни, ничем не отразившись в памяти человечества.

Души этих людей, оставшиеся без поминания, томятся, забытые, в Лимбе. Только ладья Харона время от времени пристаёт к этим печальным берегам и перевозит души, проклятые в памяти людской, в бездну Ада; с другой стороны, Ангельская ладья, время от времени приставая сюда же, перевозит души, оставившие след в благодарной людской памяти, к вратам Чистилища. Память человеческая недолговечна и изменчива, поэтому души, попавшие в Чистилище, двигаются в сторону Рая медленно, застревая надолго на пути своём, когда на Земле начинали забывать их добрые дела. Скажем проще: «Дорога в Ад гораздо легче и короче дороги в Рай». Исключением из этого являлся только экстраординарный перевод душ ветхозаветных праведников в Рай, выполненный лично Иисусом Христом при его схождении в Ад, точнее, в Лимб, так как до того времени, собственно говоря, ни Ада, ни Рая, ни тем более Чистилища, просто не существовало.

Процесс перехода душ умерших людей в Ад или в Рай прост. Нужно поместить имена и деяния этих людей на страницы книг, как это сделал Данте в отношении героев его бессмертной «Комедии», как это сделали писатели «Ветхого» и Нового Завета». Как души будут описаны на страницах книг, в такое место они и попадут.

История, которую нам преподают в школах, называла длинный ряд великих людей, которые жили до христианского учения, от Сотворения Мира до Рождества Христова. Это, – следствие искажения пространства-времени, начатого и не прекращённого папской церковью и «Священной Римской империей германской нации», верным слугой которых, разработчиком методов искажения времени и был Вергилий = апостол Андрей Первозванный = папа Пий «II» (1405—1464 годы).

Вергилий в «Энеиде» не говорил ни одного слова о вышеперечисленных персонажах «псевдодревней» истории. Здесь Данте вложил в его уста «краткий курс» «Ветхого Завета», известный ему, но неизвестный Вергилию = апостолу Андрею Первозванному. Таким образом Данте сознательно дистанционировался от выдуманной истории, предоставив озвучить её одному из её творцов, заставив его лжесвидетельствовать и после смерти.

Вергилий, утверждающий, – он жил до Рождества Христова «свидетельствует», – Христос (Властитель), сходил в Ад, осенённый хоруговью победы над земным грехом, в промежуток между Смертью на кресте и Воскресением из мёртвых и вывел оттуда ветхозаветных святых в Рай, открывшийся для людей только с искуплением Им «Первородного Греха». [Рис. А. IV.2].

А. IV.2 Икона: «Сошествие Христа в Ад» художник Андреа Бонайути.

Изображён момент, когда Иисус Христос, между Распятием на Кресте и Воскресением из мёртвых, разбив врата Ада и сокрушив Дьявола, сходит в Ад, чтобы вывести из него в Небесный Рай Ветхозаветных праведников. Он протягивает руку первочеловеку Адаму, рядом с которым находится Ева, в знак того, что «Первородный Грех» прощён, за ними Авель с барашком и другие Ветхозаветные персонажи Библии (смотри перечень в Библии). Дьявол с ключом от врат Ада и другие бесы ничего не могут противопоставить Сыну Божию. В руках Христа – стяг с изображением креста (стяг герцогства Савойского).