Цитаты из книг автора «Арина Цимеринг»

любой сущности, ему нужно то, что интересует их всех: физическое тело. Возможность существовать в нашем мире.

Есть очень четкий перечень симптоматики, Доу. Во-первых, рядом с ней должны давать отклик твои растворы, а они молчат. Во-вторых, у нее набиты все базовые глифы, а среди них есть и обереги от призрачного вселения. И еще! А как же физические сигнатуры: вены, синяки, покраснение белков, выпадающие волосы?.. — Спасибо за перечисление симптомов одержи­мости по Тафту — Мортону, но не ты один знаешь их наизусть, — скривив лицо, будто сам разговор, который он же и начал, заставлял его испытывать зубную боль, перебил его Доу. — Симптомы чертовски вариативны от случая к случаю. Глифы — это страховка, а не стопроцентная гарантия. — Он высоко вздернул брови, словно раздраженный тем, что Норман принялся ему возражать. — Призраки — часть моей специализации, библиотекарь. Я вычисляю призраков в людях. Это моя работа. Норман попытался оправдаться: — Я не пытался тебя учить, Доу, я просто хотел… — Не важно, — отрезал он. — Не сосредотачивайся на сигнатурах, вспомни, как протекает сам процесс. Норману не хотелось об этом вспоминать, но Доу явно было плевать на это. — Сначала происходит первый контакт. Жертва начинает ощущать чужое присутствие. Норман с силой сжал фонарь. — Потом она слышит голос. Потом этот голос начина­ет с ней разговаривать. Оно притворяется добрым — сраное, блин, дружелюбное привидение Каспер. И жертва уверена, что это… эта сущность — ее друг. «Я ему доверяю», «Он хороший», «Он хочет мне помочь…» — передразнил Доу, и получилось у него весьма зло. Нормана как будто ножом полоснули. Это он тоже помнил. — Жертва считает, что, кроме сущности, никто ее не понимает. Что остальные просто не могут ее понять. И чем дольше они находятся в контакте, тем сильнее призрак впивается в жертву. Тем ближе они становятся. И как только жертва полностью откроется перед ним, как только она позволит — он поглотит ее, — хрипло выплюнул он. — Заберет себе. Дух всегда забирает свое.

«Самайн означает вне­временной период. Замкнутый цикл, в котором успевают начать и завершиться любые события, сколько бы они ни длились — сутки, год или вечность».

Добровольные жертвы хороши только на алтаре, но не в жизни.

«Заколай из крупного и мелкого скота твоего, который дал тебе Господь, как я повелел тебе, и ешь в жилищах твоих, по желанию души твоей… только строго наблюдай, чтобы не есть крови, потому что кровь есть душа: не ешь души вместе с мясом; не ешь ее: выливай ее на землю, как воду…»

Выныривая из ниоткуда, вернулся ночной ужас. Первобытный, далекий, доставшийся ей от предков: он превращал корни в змей, вьющихся сквозь кровавые реки, заставлял шевелиться черные, грязные пальцы. Он с хрипом дышал там, в красном снегу. Он сгущал небо, делая ночь длинной, а день коротким, и выпускал ночами своих чудовищ. Он сплетал пути и терял дороги, он за­манивал в темную глубь скалистой пещеры, он прятался во тьме и ненавидел свет. Он ползал в крови, дышал в ней, извивался. Он шептал на ухо: «Когда заходит яркое солнце…» — и шепот его был похож на звук ветра, скребущегося в темную зимнюю ночь. Он обещал знакомым голосом: «Когда оно уже не освещает землю…» Роген. Он расползся кровью по склонам, и был он ярко-красным, и бурым, и черным, и ледяным. Лежащий в океане красной черноты Норман улыбался; щель бездны прорезала его лицо; он приветствовал ее. Пальцы Джеммы заледенели и сжались, а он засипел, сначала голосом Мэйси, а затем хриплым, нечеловеческим: «И тогда путник в ночи… Путник…» Со склонов оврага кровь смотрела на нее тысячью пустых глазниц. Джемма не могла пошевелиться от страха. Роген!

Проклятия накладываются людьми и усиливаются временем

Налуса фалайя относятся к роду вампиров. — Кэл начал чертить палкой по влажной земле, не особо отдавая себе отчет. — Они питаются кровью, так что жертва никогда не погибает быстро. Затаскивают добычу в укромное место — а болота огромные, там много укромных мест — и медленно выпивают из нее кровь. Иногда процесс растягивается на несколько дней. Главное, чтобы жертва всегда была в сознании, когда налуса фалайя будет пить, — кровь мертвого или спящего человека ей не подходит. Представляешь, каково это? — Кэл поднял взгляд на Блайта. — Часами мучиться в тишине безлюдных болот, пока чудовище тебя поедает? Ты то и дело соскальзываешь в воду, наглатываешься тины и ила, зовешь на помощь. А когда у тебя не остается сил, а в твоем организме — достаточно крови, чтобы насытить тварь, тебя топят. — Он вернулся к рисованию по земле. — Мало кто знает, что на дне болот Манчака находятся огромные кладбища.

«Налуса фалайя» — это с языка индейцев чокто переводится как, вроде бы, «длинное черное существо». Ребята почти не соврали: до пояса она, конечно, мадам, а ниже — длинный скользкий хвост, черный и чешуйчатый. Минимальный размер особи, ну, метра три. Говорят, самая большая, какую ловили, — семь метров. Почти как русалка, только из кошмара. Они злобные, умные, жуть какие хитрые и всегда очень голодные. Угадай, что у них в меню?

— Но ведь есть связь Самайна и праздника урожая? Он ведь связан не только с… — Мальчик, мальчик, — покачала головой Мойра. — Хватит притворяться дураком. Ты ведь и сам знаешь, что нуминозные обряды не всегда означают праздник, не так ли? Иногда церемония — это праздник. А иногда это… И она посмотрела на него умными выцветшими глазами: — …Ритуал.