– Это ещё не жуть. Жуть была, когда первое растение первую порту смогло пережить. Тут целый военный полигон образовался. Видишь, что здесь искусственное покрытие, так это после того. Всё что возможно испытывали, да только всё без толку. Лучевое, плазменное, магнитное оружие, яды разные всё бесполезно, применили вакуумный заряд. Думали всё, справились. Как же, справились. Мы пока его травили, оно ускорило свой рост и успело отсеется, а заряд уничтожил уже мёртвое растение. Это было сто с лишним лет назад. Вот с тех пор и ведём борьбу с этим сорняком. Молодую поросль пробовали выкапывать, только хуже сделали, у кечей корни тонкие и длинные, на месте обрыва появляется новый куст, который вырастает в течение одного дня и атакует всё без разбору, правда живёт всего две порты и засыхает. Был даже план вывезти сотни кубических километров грунта, вот только после исследований выяснилось, что корни распространились на десятки тысяч километров и пока их не тревожишь, они не причиняют вреда и постепенно отмирают, сокращая свою площадь.

– И никто за это время не смог придумать, как с ним справиться? У каждого вида есть в природе свой враг. Привезли и …

– Ты прав, и у этого растения есть свой враг, проблема в том. Враг этот, появись на нашей планете, за пару лет от неё оставит только голый камень. Сожрёт всю почву под чистую, вместе с нами.

– И вам остаётся только подрезать куст, не давая созреть. В надежде что оно само сдохнет.

– Не просто в надежде. Из семидесяти одного осталось двадцать семь и одно особое.

– И чем же оно особое?

– Оно каждый год выдаёт длинные воздушные корни, с особыми свойствами, которые просто необходимы в медицине. Они легко растворяются в серной кислоте и настолько хорошо сращивают ткани, что отрубленная конечность прирастает за несколько часов. Хотели даже культивировать этого мутанта, но потом одумались, никто ведь не знает, может это уникальное свойство именно, этого, куста.

– И как обнаружилось, что этот куст вам полезен? – через подобные вопросы я надеялся узнать, что-нибудь о способах здешних исследований, авось пригодится дома.

– Можно сказать случайно, если не брать в расчёт безумную халатность.

– Ого. Давай трави.

– Не понял, кого и зачем травить?

– Сложности перевода. Рассказывай. Мне всё интересно, по возвращению домой, книгу напишу.

– Пожалуй стоит начать с корней, при выстреле его корни вытягиваются на двенадцать километров в среднем, хотя некоторые корни достигают пятнадцати, прошивают насквозь все препятствия словно лазер и практически моментально твердеют. Ох много шучеров при первом выстреле пострадало, несколько тысяч шучеров из ближайшего города, плюс работники космопорта. Так получилось, что при выстреле, рядом, на пути корней находилась ёмкость с серной кислотой и пробив в сотне мест оболочку ёмкости, корни тут-же растворились и когда исследовали всю бочку признали лекарством.

– Если пробили, почему тогда всё на землю не вылилось?

– Тара была из военного самовосстанавливающегося материала. Самое интересное то, что рядом с тарой спал пьяный вусмерть солдат, он совсем не пострадал, даже вылечился от своей зависимости. Как уже позже выяснилось, один из корней пробил и вторую стенку тары, капли с растворённым корнем попали в рот спящему солдату. Он и пить-то начал из-за того, что получил огромную дозу радиации, такую, что наша природная регенерация не справлялась и жить ему оставалось считаные дни. Так вот растение, растворённое в кислоте, восстановило его тело. После чего и начались исследования.

Меня озадачил один крайне интересный вопрос и если считать их полноценными ящерицами, то возможно, у них регенерация не просто быстрая, а безумно быстрая.

–Подожди, а насколько ваша регенерация быстрая? К примеру рассечение руки до кости за сколько заживёт? А оторванная рука вырастет?

– За двое суток. Конечности отращивать могут только тираны. Надеюсь подобных вопросов больше не будет. Мне эта тема неприятна.

– Мне тоже. Просто у моего вида такая рана, без операции затягивается за тридцать дней, а если загноится, то можно и руки лишиться. Эту кечу, вы тоже подстригаете?

– Какой-же вы слабый вид. Нет оно маленькое и не такое хищное. Разве только в момент выстрела корней пострадает глупый карри, решивший полетать над кечи. Все семена собираются, на всякий случай. Вдруг кечи погибнет.

– Погоди, как это, вдруг погибнет. Первое вы уничтожили уже мёртвым – так? Часть молодых сдохла сама – так? А какого чёрта ЭТО до сих пор живо?

– Говорят же тебе, уникальное. У него ведь ещё и корни не в землю растут, а наверх. Только последние несколько лет, его корни стали намного короче и тоньше, учёные не могут понять, в чём заключается проблема.

Я махнул рукой приглашая Чешира идти со мной и направился к стогу высохшей кечи.

– На моей родине, правители плюнули бы на всякую предосторожность и начали-бы наперегонки экспериментировать.

– Вы сумасшедший и неразумный вид.

– Ты себе даже не представляешь, насколько. Есть даже такое выражение. Человек разумен, а толпа безумна. Даже ваши тираны по сравнению с некоторыми представителями моего вида, милые и пушистые.

– Пушистые не могут быть милыми, ваши пушистые – это самые жестокие убийцы.

Запомнил-таки, что кошка играет с мышью перед тем как её съесть:

– Извини, неточность перевода. Как бы сказать. Какое у вас самое опасно и какое самое милое безвредное животное. Так вот, милые – это ваши тираны, а опасные – представители моего вида. Так понятней?

Чешир задумался на минуту. Видимо придя к известному только ему одному выводу кивнул. Больше своим мыслям, чем соглашаясь с моими рассуждениями.

– Понятней. Тогда возникает вопрос, как вы сами себя не уничтожили?

– Кто-бы знал. Может мелкие междуусобные войны время от времени, остужают горячие головы. – я стоял и рассматривал стог, пытаясь найти крупный, но не опасный фрагмент этой треклятой кечи.

– На вас, нападает другой вид?

– Нет. Мы воюем только между собой. Государство на государство.

– Последняя фраза мне не понятна.

– Это у вас один правитель на всю планету, у нас вся суша поделена на части – государства, и в каждом, правит свой правитель. Стало правителю скучно или жадность разыгралась, и он поднимает народ на войну с другим правителем.

– У нас вообще-то, не один правитель, вся планета поделена на зоны влияния, но у нас договариваются, а не воюют друг с другом. Конечно иногда приходится усмирять несогласных, но до войны не доходит. Давай прекратим эту тему. Это неприятно. Надо идти к профессору.

Обратно шли молча. Чешир в своих мыслях, я в своих. Из кучи листьев я крайне осторожно достал короткий обрубок широкого листа и теперь, на ходу, рассматривал его. При ближайшем рассмотрение выяснилось, что зубцы на краю подвижны и действуют заедино, словно держатся на одной нитке, один ряд одна нить, другой – другая. Выходит, если напороться на такой листик, тебе даже дёргаться не надо, итак разделают в фарш. Перед входом я переда листок Чеширу.

Чешир с лёгкостью ориентировался в здание. Отсчитывал двери что ли.

– Профессор Харчи разрешите войти?

– Проходите оба.

Мы вошли. Профессор указал на кресло куда я и уселся.

– Чешир, пристегни его. Реакция может быть неадекватной.

Чешир набрал на пульте комбинацию и меня буквально спеленали тканью с головы до ног прижимая к креслу. Остались свободными, только лицо и кисти рук. Ткань затвердела, создавая подобие корсета на всё тело. Как я понял, эта рептилия миндальничать со мной не собиралась. Правильно, кто я такой для него, просто объект для изучения, вот и всё. Профессор пододвинул к моим глазам аппарат похожий на тот, что применяют при проверке зрения и в нашем мире, только с зажимами для век. Внутри включился свет и начал слепить меня.

– Расширь зрачки.

– Мы такого не умеем, они работают автоматически.

– Плохо. Очень плохо. Это, затруднит работу.

Поскольку мне приходилось, при устройстве на работу проходить похожую процедуру, и я был абсолютно спокоен, и поэтому спросил:

– И чего интересного, профессор Харчи, вы хотите разглядеть у меня в самом глазу. – видеть я его естественно не мог, но зато хорошо слышал, как тот вздохнул. Свет погас и аппарат отъехал в сторону.

– Для начала, у вас три цветовоспринимающих рецептора, у нас их пять. – «почему опять цвет, а не свет?» – Такого сочетания рецепторов я ещё не встречал. Есть существа даже с десятью рецепторами, но с тремя вижу впервые. Придётся проверять все возможные сочетания, оттенки, спектр, видимый диапазон.

– В этом могу помочь …

– Не получится, у нас скорее всего, совершенно разные системы измерений. Если вы готовы, давайте начнём, проверка может затянуться надолго, на вечер у меня назначена встреча. И мне хотелось-бы прибыть на неё вовремя.

– Начинайте только объясните, что надо делать.

– Просто сидеть. Все датчики уже на вас. Реакция тела и мозговых импульсов, скажут лучше и намного точнее, чем слова.

Профессор придвинул другой аппарат. В шею впилась игла. В глазах потемнело, и я опять потерял сознание.

Когда прибор включился, профессор незаметно уколол пациента иглой с расслабляющим составом. Того, что это вызовет потерю сознания, профессор не ожидал и поэтому не сразу обратил внимание на то, что пациент обмяк и, если бы не общая фиксация, съехал на бок.

– Чешир, срочно за доктором Керишем. На запрос он не отвечает, – в браслет он сказал. – Капитан, срочно поднимайте всех медиков, наш гость без сознания. Если он умрёт, из нас чучел наделают.

Спустя буквально пять минут в помещение лаборатории набилось народу, не продохнуть. Чешир стоящий рядом с Сергеем спросил, обращаясь в пустоту:

– Да кто же ты такой, раз о тебе так пекутся?

– Я человек, прибывший из другого мира. Через ваш корабль.

Ответ Сергея хоть и был тихим, но произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Кериш меривший сердечный ритм приставленным к груди специальным прибором, от удивления выпустил его из рук, прибор упал сначала на колени пациента, отскочил, скатился на пол и разлетелся в дребезги. В общем все, кто до этого суетился вокруг Сергея, остановились и затихли. В наступившей тишине Чешир задал новый вопрос.

– Твоя профессия?

– Слесарь по ремонту подвижных механизмов в подземных разработках. Это сокращённое название профессии. Более подробное я забыл.