Он повернулся и пошёл к выходу, на ходу снимая халат. Показалось ещё одно доказательство, что я попал к рептилиям, у него сзади из-под халата появился короткий и толстый хвост, похожий на крокодилий. У других членов группы подобного не наблюдалось.

– Подождите пожалуйста. Только не обижайтесь на мой вопрос, в том мире откуда я родом подобных вам просто нет. Вам хвост не мешает сидеть.

– И для чего тебе это знать?

– Я из расы крайне любопытных созданий, и мне просто интересно. И ещё, интересно почему из всех здесь присутствующих хвост есть только у вас?

– Нет. Совершенно не мешает. Мой хвост – это видовая принадлежность.

Хвостатый развернулся и вышел. Меня попросили полностью раздеться, видя моё смущение один поинтересовался, почему я изменил цвет лица. Когда я хотел сказать, что это простое смущение, то столкнулся с трудностью, в их языке не было ни одного похожего термина. И мне пришлось просто промолчать.

– Отвечайте на вопрос.

– Для этого явления, в вашем языке просто нет подходящего понятия.

– Любопытно. И чего нет в нашем языке?

До этого, каждый занимался своим делом, но теперь все уставились на меня, и я покраснел ещё больше.

– В моём мире одежда – это не только практическая вещь, у нас непринято ходить голым, и когда приходиться раздеваться при посторонних то появляется такая реакция. Это скорей не злость, а страх, страх оказаться беззащитным перед другими. В одежде мы чувствуем себя уверенно и защищённо. Даже есть такое выражение, стоишь как голый. – пока говорил я успел раздеться полностью.

– Да, такому позорному чувству, у нас точно нет определения. Хм, так ваш вид имеет видимую половую принадлежность, теперь понятно, откуда, у вас взялось такое чувство.

– Доктор Кериш. Вам не кажется, что это крайне неудобно? – тот, кого назвали Керишем повернулся к ассистенту.

– Нет не кажется. В некоторых случаях это даже преимущество, они издалека могут определить, кто есть, кто. Ришас и ты Шаки разденьтесь.

Оба подчинились, скинули одежду и встали рядышком.

– Повернитесь. Два раза.

Оба повернулись. Я заметил, что маленькие отростки хвостов поджимаясь закрывали зад, но в остальном, не считая рисунка на коже спины и формы гребешков на голове они были абсолютно похожи на людей. Рисунчатая спина неотличимая от человеческой, но отличались тем, что имели почти белый живот без пупка, совершенно плоскую грудь без сосков. У меня аж рот открылся от удивления.

– Они чего близнецы?

– Нет. Они примерно одного возраста, но разных видов и причём разного пола. Определите кто есть, кто.

– Это просто невозможно. – на полном автомате я покачал головой из стороны в сторону. Мой жест был принят благодушным кивком и чем-то похожим на улыбку, Кериш повернул голову к раздетым.

– Можете одеться и идти, поторопите там Ашера.

В дверном проёме появился Ашер с наклейкой на носу. Хотя, как сказать на носу, носа как такового у них не наблюдался, так небольшой выступ с двумя отверстиями, прикрытыми мембраной.

– Незачем. Доктор Кериш, как наш пациент?

– В полном порядке. Каких-либо заразных болезней не обнаружено. Адекватность на среднем уровне.

– Освободите помещение.

– Но как можно? Он вас уже раз ударил и может накинуться ещё раз.

– Не беспокойтесь, на этот раз, пульт блокировки я держу наготове.

Между когтей поднятой руки показался шарик. Когда все вышли, Ашер подошёл к вешалке, снял один из халатов и бросил его мне. Пока я натягивал и застёгивал халат, господин Ашер освободил стол и с двух сторон поставил стулья.

– Ваша одежда будет храниться на специальном складе, где её изучат самым тщательным образом, вдруг найдут чего полезного. Прошу садиться.

Я поблагодарил и опустился на стул. Опять появились листки и ручка.

– Можно рассмотреть ручку?

– Вы уже такую рассматривали, они стандартны.

– Тогда вопрос, как вы видите то, что написали? – я указал пальцем, на листок, который был уже на треть заполнен. Нет, видеть я конечно не мог, просто определил по месту нахождения острия ручки.

– Так вот, почему вы показывали карандаш из природного материала, – Ашер смотрел то на меня, то на ручку. – Хорошо, позади вас стоит шкаф, откройте и выберите те ручки, которые видите и принесите сюда.

Открыл шкаф, на полке, на уровне пояса лежал ряд ручек. Огляделся в поиске бумаги или того на чём можно написать (Это что, тест на сообразительность?), на руке пробовать как-то не хотелось, мало ли чего они туда налили, и в итоге не нашёл ни чего лучше рукава. Отобрав те, которые, я видел и которые не разъедали ткань, вернулся за стол. Теперь уже Ашер упражнялся в поиске ручки. Отобрал одну и послал меня вернуть добро на место.

– Господин Ашер, для чего столько сложностей?

– Ты ведь должен ознакомиться с документом, перед его подписанием.

– Ну это и так понятно. Для чего тут столько письменных принадлежностей?

– Так в галактике не одни мы живём и у каждой расы своё цветовосприятие. Ты лучше ответь, за что ты меня ударил?

Странно почему он сказал не световосприятие, а именно цветовосприятие. Я пожал плечами и как можно более спокойным голосом ответил:

– Слишком просто для понимания и слишком сложно для объяснений. Звук.

– Ничего сложного, для меня самого иная речь хуже всякой пытки. Так ты, получается среагировал на один из языков галактики.

– Хуже. Такую реакцию вызвали почти все языки и моё терпение лопнуло.

– Интересно ты выражаешься, таких диких сочетаний нет ни в одном известном мне языке. Ты с какой планеты прибыл? – Ашер продолжал заполнять форму опросника.

– Вы мне поверите, если скажу, что я ни разу не поднимался выше стратосферы одной планеты?

– Немыслимо.

– Мыслимо и даже как. Я вам рассказываю, что да как, а дальше уже вам решать, что, зачем и куда.

Рассказ событий много времени не занял. Я выпускал детали и про первое путешествие умолчал. Когда я закончил Ашер сидел ни жив, ни мёртв. Просто как статуя. Я уже подумал, что ему скучно стало и он уснул с открытыми глазами, но стоило мне помахать перед его лицом рукой, как моё тело обмякло.

– Господин Ашер, у нас так проверяют сознание ещё здесь или уже глубоко ушло. – Я снова почувствовал своё тело.

– То, что ты рассказал может разрешить великую проблему. Видимо сама судьба прислала тебя нам на помощь. И значит мы поступили правильно, оставив тебя в живых. Всё-таки не зря я пострадал.

– Простите, но я ровным счётом ничего не понимаю.

– Позже. Сейчас мне необходимо сообщить наверх по инстанции, – Ашер коснулся браслета на руке и в него произнёс. – Дежурный уведите задержанного.

В моём мире есть только рации, да и те как мой кулак, а тут какая-то пластинка, во у них наука шагнула. В дверях появился светлый. Мне ничего не оставалось, кроме как подняться и идти в его сторону, опять становиться пуховым мешком мне как-то не улыбалось. От ужина я отказался, странно, но есть совсем не хотелось, хотя дома перед сном съедал за троих. Пока шли до комнаты, отведённой под мою тюрьму успели познакомиться. Я представился только именем Сергей, мой сопровождающий назвался Чешир. Услышав мой смешок, он поинтересовался что смешного в его имени. Пришлось рассказывать старую детскую загадку про чеширского кота, следом отвечать, кто такой кот и почему он чешется. В итоге, Чешир представлял кота как самое страшное, и притом мохнатое чудовище, ну плохой из меня рассказчик, что ж поделаешь.

– Завтра с утра за тобой придут.

– Подожди. Нет у вас чего-нибудь почитать? Чувствую ночь у меня бессонная будет.

Чешир подошёл к изголовью кровати, пару раз ткнул когтём в стену и над кроватью раздвинулись створки, открывая полки, заставленные книгами.

– Можешь брать любую. Уже поздно, лучше всё-таки ложись отдыхай. Сколько знаю, завтра тебе предстоит тяжёлый день.

– Не привыкать. Спокойной ночи.

Может у кого ночь и была спокойной, только не у меня. Сна ни в одном глазу. Перерыл всю библиотеку, что книгу ни открою пустые страницы и всё тут. Одна нашлась с еле различимыми картинками и большими буквами, э-э, то есть иероглифами, здешнее письмо основано на иероглифическом письме, видимо для детей написана. Местный букварь не иначе. Когда за окном посветлело пришёл Чешир.

– Привет Чешир. Как дела?

– Да как. Приставили меня к тебе персональным охранником, а так как обычно.

– Слушай, ты извини за то, что я тебе тогда, между ног врезал.

– Ничего страшного. Я твой удар почти не почувствовал.

– Как это? Ведь там, ну, это.

– А-а. Вот ты про что. Нет, у нас совершенно другое строение тела, и то, что у тебя снаружи, у нас находится внутри и не имеет такой чувствительности, как у вас. Меня предупредили о подобных вопросах с твоей стороны. Можешь спрашивать, всё что угодно.

– Тогда ответь, чем и как у вас отличаются мужской и женский пол, а то меня, как я понял осматривали две самки и три самца. Вот только. Разницы между ними как-то не заметил. Не ловко будет если я к даме обращусь как к парню или парня назову киской. – монолог прервала поднятая рука Чешира с раскрытой ладонью

– Не так быстро. Пожалуйста. Ты используешь слишком много эпитетов, обозначая одно и тоже. Часть из которых мне совершенно не знакомы. И мне сложно понять, про что идёт речь.

– Как так? Ведь эти слова имеются в вашем словарном запасе.

– Имеются. Вот только пользуются ими – только тираны. Мы простые троки пользуемся гораздо меньшим количеством слов. Достаточным для повсеместного общения.

– Та-ак, – я почесал затылок и посмотрел в глаза Чешира. – А поподробней можно?

– Подробней? Можно. Наш вид разделён на четыре ветви. Первая – она же и главная – тираны. Вторая – это мы троки. Третья – это карри. Четвёртая – щити. Вся разница в месте обитания и происхождения. Таким образом, предки тиранов были хищниками и соответственно они заняли главенство. Троки были травоядными и стали подчинёнными. Карри – это летающие и малообразованные создания, тебе лучше с ними не встречаться, съедят. Ну и щити – это водные обитатели, с ними тебе возможно придётся встретиться, они в основном и придумали большинство технических устройств. У щити и карри свои языки, им тебя не учили.

– Вот как. Вы владеете всем жизненным пространством, в отличии от моего вида, вынужденного ползать по земле. Но в отличие от вас, мы все одного вида. Почему же тогда, с таким раскладом, ты употребляешь слова, которые повсеместными можно назвать с большой натяжкой?

– Все пилоты механических костюмов, – он показал нашивку на плече. – Проходят специальные курсы подготовки, нам иногда выпадает честь сопровождать тиранов, и мы обязаны понимать, в общих чертах, что от нас хочет верховный.

– А как насчёт первого вопроса? Я же вредный, и не успокоюсь пока не получу развёрнутого ответа.

– Относительно тела, мы не различимы. У нашего вида нет внешних признаков пола как у вас. Различается только запах.

– Как же тогда мне вас различать? – выпадение в осадок полное. – И чего мне делать? Ну, не по одежде же определять?

– Для тебя цвет одежды – это самый верный способ и возможно единственный.

– И тут проблемка имеется, – здрасти приехали. – На мой взгляд, вы все ходите в одинаковых серых одеяниях.

– Ты не можешь различать цвета?

– В том и проблема, что цвета я различаю чётко, дальтонизмом никогда не страдал, но ваша одежда выглядит однотонной.

– Пошли. – Чешир повернулся и направился к выходу.

– Куда?

– К профессору Харчи.

Мы почти вышли в коридор и мой дикий смех эхом разнёсся по всему зданию.

– Чего я такого смешного сказал? – спросил Чешир, когда мне удалось успокоится и заглушить рвущийся на свободу смех.

– На моём языке, в старой версии, так называли небольшой запас еды, а позже просто еду.

– Ха, ему это определение подходит как нельзя лучше, профессор любит спрятать еду и потом в тихую съесть. За ним совершенно невозможно проследить, откуда он постоянно достаёт съестное, – Чешир резко посерьёзнел и с угрозой в голосе произнёс: – Только не вздумай, это, повторить при нём или засмеяться. Он тиран. Постой тут.

Чешир зашёл в просторный зал, заставленный разным оборудованием и направился к одиноко сидящему ящеру.

– Профессор Харчи, можно вас оторвать на минутку.

– Да Чешир. Что ты хотел?

– Тут с моим подопечным возникли определённые трудности. Можно ему войти?

– Да. Пускай войдёт.

– Доброго времени суток профессор Харчи. – Харчи повернул ко мне голову.

– Интересное обращение, но у нас оно давно не используется. Ты что хотел?

– Как вы можете объяснить, почему одежда вашего вида для меня однотонна, и вы сейчас пишите бесцветными чернилами, хотя я довольно хорошо различаю цвета в природе.

– Интересный вопрос и с ним лучше обратиться к доктору Керишу. Хотя. Зайдите ко мне через два часа. Проведём маленький эксперимент. Пока идите отдыхайте. Мне надо подготовить оборудование, и вы будете только мешать.

Пока шли по коридору меня озадачила новая мысль.

– Чешир, мне всё не даёт покоя один заковыристый вопрос. Когда я здесь появился то пропорол ладонь, каким-то странным листом и …

– Можешь не продолжать, я понял твой вопрос. Это растение называется кеча. Это сорняк, случайно привезённый одной из экспедиций. Очень вредная и опасная штука. Пока есть время пошли на поле, я тебе покажу наглядно, чем кеча так опасна.

Повернулись и пошли обратно, не дойдя до лаборатории повернули и вышли сначала в склад или гараж хори. Хори стояли в ряд, четыре целых и один без головы, паукообразный выглядел немного жутковато, с торчавшими из шеи проводами и свисающими элементами креплений, больше было похоже на то, что ему кто-то основательно пожевал эту самую голову и не доев выплюнул.

– Что с ним случилось?

– Так это после твоего удара, пришлось разобрать. Хори нежные механизмы, им нельзя бить в эту часть тела.

– Ага, голова у всех существ слабое место, так почему не укрепили?

– Хори – это скрытая разведка, а не бойцы.

– Скрытая? С такими-то размерами. – мы вышли на поле и направились к памятной куче.

– Скрытая потому что, они снабжены самыми чувствительными датчиками, плюс могут ползать по стенам, менять окрас сливаясь с местностью, плести тонкую, но прочную паутину, позволяющую спускаться с любой высоты и держаться на потолке, снабжены миниатюрными копиями способными проникнуть на любой объект. Есть несколько узконаправленных подвидов, но в основном они схожи.

Прошли немного и свернули к обочине. Чешир указал на росший куст травы. Трава как трава, выглядит в точности как пырей, вот только высота была под два с половиной метра, а листы достигали полутора метров в длину и пятнадцати в ширину.

– Вот это кустик. Кроме размера чем он ещё опасен?

– Подойди поближе и рассмотри самый широкий лист на просвет, точнее его кромку, но не вздумай касаться кромки, даже самых маленьких листиков.

Аккуратно подойти не получилось. Споткнулся о корни и полетел прямо на растение и не схвати меня Чешир вовремя, от моего лица могли остаться только воспоминания. Чешир схватил за пояс, и я завис под углом в сорок градусов, относительно земли. Перед глазами была кромка листа и мне удалось его рассмотреть в близи, Чешир потянул меня приводя в вертикальное положение и это медленное отдаление привело мой мозг в ужас. По самой кромочке шли несколько рядов острых и плоских иголок, больше похожие на японские мечи, также слегка загнутые, только их направление не как у обычного растения к кончику, а вовнутрь к корню. Теперь стало понятно, почему, все попытки вытащить тот злополучный листок с треском провалились.

– Я ведь просил, быть осторожней. Если с тобой что случится, профессор уже из меня заначки делать будет.

– С-спасибо. Пошли отсюда, насмотрелся.

– Теперь ты понял, почему лист из твоей руки, был выдернут именно таким образом.

– Понял – не дурак. Это выходит, если напороться на такой кустик, чем больше трепыхаешься, тем сильнее сам себя насаживаешь и разделываешь заодно?

– Ты всё правильно понял, только этому кустику всего лишь десьмина. И он ещё двигаться не начал.

– Что? Двигаться? Брр. – меня аж передёрнуло, когда представил, ЧТО могло остаться в таком случае от моей бедной тушки. Я остановился и повернулся в сторону кечи.

– Да. В пятнадцать дней они начинают двигаться и приобретают твёрдость стали, уничтожают всё до чего дотянуться и подгребают под свои корни, для питания. Стоит только кечи начать двигаться и с ней невозможно справиться, хори ему на один взмах листа, тирч продержится минуту, не больше, остаётся только взрывать, да и то мало эффективно. При малейшей опасности кеча мгновенно прячется под землю. В конце третьей десьмины второй порты разбрасывает семена. Завтра если позволят, сможешь посмотреть, как мы боремся с кечей.

– Вот теперь, я тебя не понимаю, – повернулся к Чеширу. – Десьмины, порты – это сколько в днях?

– Десьмина десять дней, порта четыре десьмины, год десьмина порты.

– То есть, здесь год четыре тысячи дней?

– Нет. Четыреста дней.

Етить с этими числами легко попасть в просак, надо запоминать. Не, на кой хрен оно мне надо, как только снимут ошейник, сразу отправлюсь домой. Хватит с меня этих путешествий. А пока, играем дальше по предложенным правилам.

– А какое исчисление у тебя на родине?

– Неделя семь дней, месяц тридцать-тридцать один день, год…

– Как месяц может быть такой не постоянный?

– Дослушай сначала. Так вот в году у нас двенадцать месяцев. Продолжительность года триста шестьдесят пять дней и раз в четыре года на один день больше.

– Теперь понятно откуда такой разбег.

– Почему такое странное название КЕЧА?

– Это из-за характерного звука. Когда листья разрезают сталь происходит похожий звук.

– А чего химию против них не используете?

– Сразу видно, что ни с чем подобным ты не сталкивался. Родина этого растения, мир где я или ты растворимся максимально за час. Не подходящая среда и сдерживает его рост. Так-то.

– Нагнал жути разной. Я теперь уснуть не смогу.