Цитаты из книги «Как я нечаянно написала книгу»

Ну да, ты же знаешь, ряд слов, выстроенных друг за другом. Я прыснула: – А что с ними такое? В общем, не мешало бы мне внимательнее слушать на уроках грамматики, потому что Лидвин завела речь о подлежащем, личной форме глагола, сказуемом и прямом дополнении (это еще что за штука?) и о том, что можно поиграть их порядком. – Во втором абзаце у тебя почти каждое предложение начинается с подлежащего и личной формы глагола, – сказала Лидвин и прочитала мои предложения, особо подчеркивая первые слова: – «Мы еще долго сидели после обеда в саду. Никто не отнес тарелки на кухню. Калле показывал Диркье фокусы. Папа откупорил вторую бутылку красного вина. Диркье закурила сигарету». Звучит скучновато. Каждый раз, когда Лидвин читает вслух кусочек моего текста, мне хочется заткнуть уши. – Нет-нет, повтор здесь как раз на месте, в нем есть приятный ритм. Читатель чувствует, как вечер колышется, словно спокойное море. «Играть порядком слов», – записала я на айфон, потом добавила «повтор» и «ритм». Все-таки кое-что получается, подумала я. Теперь придется в каждом предложении думать про порядок слов? Лидвин смотрела в пространство перед собой.

– Привет! Ты тоже здесь? – А что, нельзя? – Как жизнь? – А ты как думаешь? – Ну, хм-м… – Да-да, вот именно. – Принести тебе бокальчик вина? – Да уж как минимум… – В чем тут дело? – спросила Лидвин. – Хм, ну, по-моему, у одной не все в порядке. Она вроде как злится на другую. – А другая? – Старается быть вежливой. Чувствует себя, думаю, немножко виноватой. – Однако нигде не упомянуто, что одна злится, а вторая чувствует себя неуверенно, – сказала Лидвин. – Потому такой диалог и становится интересным. В нем сквозит напряжение. Когда мы убрали садовый инструмент и сидели на лавочке, она сказала:

Я смотрела на последние предложения, над которыми трудилась полчаса с лишним. Трескотня? – Пойми, если остановишься здесь, читателям захочется узнать, что будет потом. Сумеет Катинкин папа найти Диркье в толчее на пароме или никогда больше ее не увидит? Налетит на стеклянную дверь и угодит в больницу? А если он ее найдет, захочет ли она поехать с вами? Что произойдет в машине? Ты хочешь, чтобы читатель перевернул страницу, а стало быть, надо приберечь кой-какие загадки. Погляди, как это делается в телесериалах. Каждый раз тебя держат в напряжении. Мой спотыкающийся папа, который держит всех в напряжении, – знал бы он.

Выходит, начать можно просто где угодно? – Я записала на айфон слово «сцена». – Не просто, надо выбрать сцену, которая вызовет у читателей любопытство и вовлечет их в рассказ. Что ж, логично. – Чаю хочешь? – спросила она. – Нет, спасибо, в другой раз. Мне надо еще кое-что сделать. – И перенимать! – крикнула она мне вдогонку. – Хорошенько учиться у других писателей.

Я имею в виду, незачем писать хронологически, – сказала Лидвин. – Можно начать с середины, а оттуда смотреть назад и вперед, так намного интереснее. Или начать с конца. – То есть ты имеешь в виду возвращение к прошлому, флешбэки? – Да, флешбэки. Можно и так сказать. Понимаешь, когда ты пишешь отчет о школьной экскурсии, можно начать вот так: «Автобус отправился в половине девятого». А можно сделать все увлекательнее, например: «Сегодня я глаза в глаза столкнулась с черной пантерой» или «Сегодня я впервые целовалась».

Интереснее, когда ты пробуждаешь персонажей к жизни мало-помалу и незаметно одеваешь их подробностями. Ну а кое-что можно, конечно, предоставить и воображению. «Одевать подробностями», – записала я на айфон. – Возьми-ка маркер, – сказала Лидвин, – и отметь пассажи, где речь идет о твоем папе. А потом попробуй добавить немного подробностей. То же самое проделай со всеми главными персонажами. И пусть другие персонажи что-нибудь скажут о твоем папе. Например, что он безалаберный. Безалаберный, да, пожалуй, так и есть.

– Да, сделать зримым, а не рассказывать. Не говори, что главная героиня грустит, но опиши, как она, повесив голову, бредет по улицам. Не говори, что она расхлябанная, но пусть она часто опаздывает на встречи, часто что-нибудь забывает. Опиши дырки на ее джинсах и нечесаные волосы. Опиши, как ей снова и снова приходится вызывать слесаря, потому что она опять забыла дома ключи. Понимаешь? Штука в том, чтобы не просто назвать эмоции и черты характера, а показать их, как в фильме. – Значит, я должна… – Начни-ка описывать то, чем занимаешься. Веди, так сказать, дневник. – Дневник? Так я давно его веду! – Я имею в виду заметки о твоей жизни, которые могут прочесть другие люди. Главное, чтобы твои читатели делали то, что делаешь ты, видели то, что видишь ты. И тогда вполне позволительно иной раз что-нибудь прифантазировать.

Счастье опасно. Так написано на сборнике стихов в шкафу у Лидвин. Раньше я этого не понимала, а теперь чувствую. Счастье – штука страшная. Но и замечательная.

Мизе формулирует так: «В рассказе кто-то приходит к постижению. Пусть даже самому маленькому. Он думает о чем-то, затем что-то происходит, и тогда он уже думает по-другому».

Роман – это рассказ, длинный рассказ с началом и концом. С персонажами и сюжетом, с конфликтом и dramatic turning point[15].