Глава 3

Физкультуру не люблю. Из-за того, что ты должен идти на следующий урок красный и распаренный, с торчащими во все стороны волосами и страдать. Душевых у нас нет. Когда я вошла в зал, мальчики уже выстроились шеренгой перед Ченгизом Хаматовичем (которого, конечно же, называют Чингисхан). Вова в этой шеренге один из первых, но это по росту. «На перекладину», – командовал Чингисхан, и каждый подтягивался столько мог.

– Девочки! Пока работаем из положения лёжа!

Я лежала на матах и, когда делала сгибание корпусом, видела, что происходит на турнике. Вот дошла очередь до Вовы. Он с суровым лицом подошёл к перекладине, решительно взялся за неё, поджал ноги. Подрыгался немного и затих.

– Иди делай жим лёжа, – махнул Ченгиз Хаматович.

Ноль подтягиваний из трёх обязательных – ничего не меняется.

Вова улёгся на матах, сложил руки на груди крестом, согнулся. И сразу же ноги тоже сложились в коленях. На физкультуре физика подводит его.

– Вова, Эдуард Юрьевич вообще-то дело говорит. Может, правда откосишь?

Он пропыхтел что-то отрицательное.

Я решила, придержу ему хоть руки. Сжала его запястье. Вова согнулся, чиркнув при этом по моей щеке волосами и обдав её горячим дыханием. Зубы сжаты, зрачки расширенны. Его рука под моей мелко вибрировала, и эта дрожь перешла на меня.

Оксана сидела неподалёку и хихикала, но не над Вовой. Она дерзко пялилась в телефон.

– Оксик, чего отдыхаем? – окликнул её Чингисхан.

– Ченгиз Хаматович, у меня голова кружится.

– Ладно, сиди.

– Оксана, это потому, что ты питаешься одной водой. Может, всё-таки начнёшь что-то есть? – сказала я.

Но она покачала головой. Я сравнила наши ноги. Кстати, тут между нами различий почти нет, ногами меня бог не обделил, спасибо маме. Скажем так, ниже пояса я могу быть Оксаниной дублёршей.

Я поняла: Оксана пересматривает последнюю серию «Один не дома». Зачем это ещё и по два раза смотреть? Я так её и спросила.

– Так в этом и смысл. Я с первого раза не все шутки понимаю. Вообще он огонь, конечно. Посмотри, как ныряет со скалы в море.

Но я отодвинула телефон.

– Шутки за него пишут сценаристы. В море ныряет дублёр! И то это бассейн. Никакой он не огонь.

– Он всё это сам делает! Давай ещё поспорим! Я интервью с ним читала. Он сказал, что образ Родиона получился таким органическим, потому что он играл самого себя: сирота, трудно приходилось, поэтому он всё научился делать сам.

– Интервью за него тоже, наверное, пишут.

– Он блог ведёт, куда скидывает живые фотки! Он на них то в спортзале, то на лодке, то на скутере. Это тоже по-твоему за него делают?

– Не горячись, Оксана, тебе ещё класс завтра убирать.

– Не мне, а тебе. Так на что ещё поспорим?

– Ой, хватит про органического Родиона.

Что-то ни на кого мои доводы сегодня не действуют.

Забытый Вова, лишившись мотивации и поддержки, молча лежал на полу, прикрыв глаза.

– Вова, опять тройка, – сказал жестокий Чингисхан. Вова со свистом выпустил воздух через зубы.

– Ты подумай всё же насчёт освобождения, – начала я.

– Я же сказал, что решу вопрос с физкультурой! – Он по привычке пошарил рукой рядом с собой: ищет фантомные очки. Пусть про этот аксессуар говорят, что он украшает владельца, но давайте честно: вещь, которая прямо указывает на физический недостаток, сделать красивее не может, это всё утешение для слабовидящих. Когда Вова сменил очки на линзы, оказалось, что глаза у него не только голубые, но и красивой формы. За стёклами они казались в полтора раза больше своего настоящего размера и были неопределённого цвета. А тут выяснилось, что ресницы тёмные, пушистые, со светлыми волосами смотрится очень необычно. Оксана сказала: «Не каждый мастер такие нарастит, а нашему чудику достались бесплатно, где справедливость?»

Ещё один минус физкультуры: чтобы попасть в раздевалку, нужно подняться по лестнице. Потному, краснолицему, в мятых шортах. Я шлёпала по ступенькам, рядом со мной цокала каблучками учительница литературы, красивая Сильвия Валентиновна, и я страдала от контраста между нами. Она такая воздушная в этой шифоновой блузке, элегантная, что я невольно залюбовалась. Она неправильно истолковала мой взгляд.

– Лиля, не надо так жалобно смотреть. Я уже прочла сочинение и поставила тебе пятёрку. Ты всё по существу написала.

– Ой, спасибо, но я не…

– Немножко суховато, конечно. Прошлое твоё сочинение «Кто мой кумир?» мне понравилось гораздо больше. Ты писала, что любишь физику за её абсолютную честность, за то, что она никогда не предаст, не подведёт, не поступится истиной. Что это твоя внутренняя и внешняя точка опоры. Она даёт тебе чувство, что ты живёшь правильно. Что это не просто формулы, но неиссякаемый источник вдохновения и ты хотела бы всю жизнь от него питаться. И знаешь, в этом было очень много поэзии. Я увидела твою романтическую сторону. А с любовью Татьяны Лариной и Онегина получилось более формально. Но, как я уже сказала, сочинение дельное, так что пять.

* * *

Дома с порога я почувствовала густой запах духов и слабый – чего-то съедобного. И горелого. На кухне было открыто окно, несмотря на минус тридцать, и стояла мама в лёгком шёлковом платье. При виде меня она обрадовалась:

– Лиля, дотуши жаркое, оно чуть-чуть прилипло, а скоро такси приедет. Там надо овощи добавить, и…

– Знаю. Ты куда?

– В галерее у знакомого презентация. «Незаконченное прекрасное».

– Незаконченное, но при том прекрасное. Оксюморон какой-то.

– Это новаторские видеоинсталляции.

Она упорхнула, оставив мне умеренный разгром. Я сказала себе: «Я только соберу все эти доски и ножи и помою их». Зачем пачкать столько посуды для приготовления одного блюда? Ингредиенты ведь режутся последовательно на одной доске. Потом ещё забросила мамины вещи из гостиной в спальню. Потом решила: «Ладно, вытру до кучи разводы на зеркале в ванной». А там и на кафеле уже появились потёки. И плиту мама заляпала… Через час я поняла, что нужно остановиться, иначе уборка может не закончиться до вечера. А скоро уже придёт Вова, мы будем заниматься. Пошла к себе.

Вообще-то это родитель должен заходить в комнату подростка и начинать ворчать: «Что за бардак?» А моя комната – мой оазис чистоты и порядка, я ещё и выношу периодически отсюда мамины чашки и бокалы. «Незаконченное прекрасное» – это про неё. Полдня прошло, а жаркое «не успела». В гостиной несколько её картин, и над всеми «нужно ещё немного потрудиться». При этом она рассказывает по телефону подружкам, что начала писать новые. А я стираю пыль с её баночек с иссохшей краской. Судя по тому, что я видела на презентациях, на которые она брала меня с собой, мамины работы смотрелись бы в галерее не хуже, но их же нужно закончить. Убери ты уже эти краски, всё равно ведь не пишешь.

Наконец я сказала себе стоп, добралась до долгожданного душа, встала под горячую воду. Потом посмотрела на себя в чистое зеркало. Это мой самый любимый момент в жизни – вылезать из ванной. Волосы темнеют и тяжелеют от воды. Из невнятно-рыжих и мелкобесых они становятся медными и волнистыми. Этот момент длится очень недолго, и грустно, что никто меня не видит и нельзя быть такой всегда. Эта несправедливость – результат индивидуальных особенностей строения белков, входящих в состав волос. Жалко, что от мамы мне не достались её гладкие локоны. Но хотя бы от её привычки ничего не доводить до конца меня гены уберегли.

Вова позвонил в дверь, когда волосы уже стали противно пушистыми. Клацая зубами, сказал:

– Аж линзы примёрзли. Я двадцать минут у подъезда стоял.

– Домофон опять сломан?

– Нет, но мы же договорились ровно на четыре.

В комнате он сел на кровать, выложил из рюкзака свой сборник, тетрадь.

– Ты решила уже задачу с двухсотой страницы двумя способами?

– Пока только одним.

– Делай второе решение, я подожду, потом обсудим.

Я углубилась в задачу про железный шар. И не заметила, как Вова взял с полки «Квантовую физику в вопросах и ответах». Задачник с элементами теории и примерами решения.

– Ого, у тебя есть задачник под редакцией Лодейко?

– Да, как видишь, я полна сюрпризов.

– Это приятный сюрприз. – Но я-то различила ревность в его голосе. А вот так-то, Вова, не один ты тут читаешь сверх обычной программы.

И тут я вспомнила. Резко рванула к Вове и потянула задачник у него из рук. Но если Вова взял книгу Лодейко, он её так просто не отпустит. Академик Лодейко – форвард в квантовой механике и Вовин кумир кумирыч.

– Вова, дай сюда.

– Да что такого-то, я просто смотрю.

– Сюда. Дай.

Я кое-как вырвала книгу, получилось грубо, и прижала к себе. Вова растерялся, заморгал.

– Лиля, что с тобой?

– Ничего. – Куда её теперь положить-то, чтобы он не дотянулся? Придётся держать.

– А, понял. Ты выполнила все эти задачи нестандартными способами и не хочешь, чтобы я увидел решения.

– Ничего я ещё не решала.

– А почему тогда нельзя посмотреть?

– Просто.

– Значит, решала… Честное слово, я не стал бы использовать твои наработки. Извини, если тебе так показалось.

– Не в этом дело.

– Да, в каком-то смысле мы с тобой сейчас конкуренты. Но мне казалось, что нет задачи, которую вдвоём мы бы не решили лучше, чем поодиночке.

– Это так, – я ещё крепче прижала к себе учебник. А у Вовы уже и ресницы затрепетали, бросая тень на фингал.

– Ну а что тогда?

Я сунула злополучную книгу в ящик стола. Мы стали решать задачи. Обычно Вова на пяти не останавливается, но в этот раз он сказал:

– Наверное, на сегодня хватит.

– Вова, чаю хочешь? Я купила твоё любимое печенье.

– Нет, спасибо. Я тороплюсь.

Ну понятно. Я не смогла его уговорить. Он долго держал лицо и старался выдавать свою обиду за спешку. Но в прихожей, натянув ушанку, посмотрел на меня исподлобья и сказал:

– А мне вот не жалко было бы дать тебе посмотреть решения всех моих задач.

Он ушёл, прикрыв дверь аккуратно и тихо. В комнате я достала «Квантовую физику» и швырнула в стену. С полки упал кубок «За победу во всероссийском конкурсе им. П. Л. Капицы».