Глава 2

Я не смотрю «Один не дома». Сейчас я бы лучше почитала что-то про шарик с заданной массой, который раскачивается на нити… Или про доску, которую удерживают на ровной поверхности, расположенной под углом в сорок пять градусов. Но меня тоже удерживает за этим столом кое-какая сила. Не из физики, не сила притяжения.

У меня с девочками договор. Ну как договор. Соглашение. Бывает, интересно, договор не между джентльменами, но и между леди? Катя и Оксана не подружки мне. Даже не союзницы. Общее у нас стремится к нулю. В прошлом году я стала участвовать в районных олимпиадах по физике, они пошли в школу моделей. До этого момента я их и не замечала. Нет, замечала, конечно, как и все, ведь красота – серьёзная сила. Но вот в восьмом классе и они обратили на меня внимание, да ещё как.

Началось всё внезапно, вместе с моей первой олимпиадой – я имею в виду, серьёзной олимпиадой. Я набрала наивысший балл, и в классе устроили даже в честь этого вечеринку. Ну, не вечеринку, но были соки, печеньки и плакат «Лиля! Поздравляем и гордимся!». ЭЮЯ прочёл взволнованную речь, одноклассники мне аплодировали. Но в какой-то момент, когда я отошла в сторонку, рядом возникли Катя и Оксана. Уставились на меня как на пятно на блузке. «И чем тут так гордиться?» – вдруг задумчиво сказала Катя, обращаясь вроде к Оксане, но глядя при этом на меня. «Вот и я не знаю, – в меня впился взгляд Оксаны, тоже неприязненный, – пятёрку получить, кому это сейчас вообще надо? Олимпиады все эти. Что они потом со своими красными дипломами собираются делать?» «Ага. Столько таких историй: хорошо учился, а потом никем не стал». «Ну да. Учиться на отлично, чтобы потом работать на троечников?.. Бред».

Я приросла к полу. Почему так зло? Что им не так-то? Будто я вырвала эту победу у них, но нет же, они на физике и на доску не смотрят, всё равно там всё непонятно, они вон моделями заделались. А я свою грядку вспахиваю, на их не лезу. Катя покивала с умудрённым видом. «Прикинь, мы такие между съёмками приходим в бургерную. А там Лиля за кассой: „Что будете заказывать?“» – «Я из-за такого каждый день туда ходить буду».

Тут уже я не выдержала. Глотнула сока, потому что во рту стало сухо, и выдавила: «В одном гамбургере около пятисот калорий. Ты почаще заходи, Катя, в бургерную, я тебя считать научу». Они посмотрели на меня так свирепо, что я поняла: это ещё не всё.

Действительно, после этого моя жизнь изменилась, не в лучшую сторону. Нет, не из-за девочек. Из-за всех одноклассников. Катя и Оксана просто закатывали глаза на уроках каждый раз, когда я спрашивала о чём-то учителя. Говорили: «Вот же ботаничка», «Ей что, больше всех надо?», и – вуаля – скоро так вести себя со мной стали все. Когда я отвечала на уроке, отовсюду неслось тихое: «Ей что, больше всех надо?» Я как-то не выдержала, вскочила на алгебре: «В чём вообще суть вопроса? Вы сами-то понимаете, что говорите? Что значит „больше всех“? Я просто пытаюсь учиться!» Но сделала себе только хуже. Они-то шикали незаметно от учительницы, а я, получается, встала посреди урока и разоралась. Алгебраичка сказала спокойно: «Лиля, я знаю твою тягу к знаниям, не обязательно мне напоминать», и класс долго ещё смеялся.

А на переменах, видя меня, Катя и Оксана говорили: «Господи, что она опять на себя нацепила?», и вскоре в классе стали обсуждать мой «стрёмный шмот». Который раньше всех устраивал. Ай-кью у девочек, может, и шестьдесят, но и такие простые методы сработали. Катя и Оксана вроде как меня не трогали, но они спустили курок, а главную работу делали за них остальные. Мальчишки быстро усвоили, что, если пошутить про Лилю, красивые Катя и Оксана обязательно одарят их улыбкой, а то и колокольчиковым смехом. Это было как с собаками Павлова. Женская половина класса быстро поняла, что эта моя зараза может перекинуться на них, девочки стали отсаживаться в столовой и мотать головой, о чём бы я их ни спрашивала. В классе стало принято обзывать Лилю. А Катя и Оксана смотрели на меня почти по-доброму, даже иногда улыбались и спрашивали: «Ну как дела?»

Я пыталась рассуждать разумно. Им это должно приесться. Но нет. Сейчас я могу сказать: я не очень-то страдала, если честно. Это было скорее недоумение: неужели так бывает? Сломалась я, когда получила наконец четвёрку, потом ещё одну, и ещё. Потом был вопрос от ЭЮЯ: «Лиля, что с тобой происходит? Ты же легко брала такие уравнения». Я вдруг поняла: это всё не столько злит меня, сколько мне мешает.

Наконец был урок алгебры, важный урок, на котором я не присутствовала. Физически я находилась в классе, но вообще не поняла материал, потому что подколки и шарики из жёваной бумаги (в восьмом классе они ещё были в ходу) сыпались рекой. Мне не дали и строчки записать в тетрадь. Ночью после этого я не спала. Не плакала. Думала, что делать, и много писала.

На следующий день в столовой я подошла к Кате и Оксане. Поставила на их стол поднос. На нём были тарелка с двумя тефтелями, стакан компота и несколько листов бумаги. Не спрашивая разрешения, я села. Они так обалдели, что не нашлись что сказать. Я уже доела первую тефтелю, а они всё молчали. Все смотрели на нас, но не комментировали: объект травли находился слишком близко от зачинщиков. Катя и Оксана сидели с круглыми глазами, но я видела, что они посматривают на мои бумаги, которые я многозначительно положила перед собой. Наконец Катя спросила:

– Что это?

– В общем, такое дело, – я отставила тарелку, положила руку на договор. – Я вам не нравлюсь. Вы мне тоже, ну, вы в курсе. Но я предлагаю то, что будет полезно всем.

– С чего ты взяла, что ты нам не нравишься? – Оксана сделала невинное лицо.

– Вы всех против меня подстрекаете, уж не знаю почему. Но это и неважно. В последнее время класс настроен против меня, и это мешает учиться. Я хочу это исправить.

Катя хмыкнула:

– Ну говори, Лиля.

– Это договор. Я думаю, он вас заинтересует.

– Что-о-о? – начала Оксана, но Катя уже цапнула бумаги. По мере чтения лицо у неё вытягивалось.

– «Оксана и Катя сделают так, чтобы про Лилю не думали, что она заучка… Лиля, в свою очередь, гарантирует, что у Кати и Оксаны повысится успеваемость…» Что это за бред?

Оксана выхватила у неё бумаги, стала читать, брови поползли вверх.

– Ты что, – наконец спросила она, – будешь давать нам списывать алгебру и физику? А тебе-то что с этого?

– Я же всё написала. Я буду давать списывать не просто так. Вы за это постараетесь, чтобы от меня все в классе отстали.

– То есть ты считаешь, если мы будем с тобой сидеть, все от тебя отстанут?

– Не просто сидеть, Катя, а сидеть как будто мы друзья, понимаешь?

– И как ты себе это представляешь?

Я взяла договор, пролистнула пару страниц:

– Читай.

– «Условия договора. Пункт один. Катя и Оксана обязуются два раза в неделю сидеть с Лилей в столовой, будто они подруги. Они будут разговаривать с Лилей обо всяких вещах, о которых говорят девушки типа Кати и Оксаны, – тут она спохватилась: – Это какие „такие“»?

– Красивые и популярные, – пояснила я. – Извини, не расшифровала.

Она посмотрела подозрительно, но кивнула.

– «На алгебре и физике говорить с Лилей не нужно, можно только списывать»…

«Катя и Оксана обязуются прилюдно говорить не менее четырёх раз в неделю, что Лиля – нормальная девчонка, или какие-то другие слова, равноценные „нормальная девчонка“…» – прочитала Оксана, завладевшая другим листом. – Не, Лиль, ты не нормальная девчонка. Ты вообще ненормальная. Сколько у тебя тут ещё листов? Так… Так… «Катя и Оксана могут давать Лиле советы по косметике и одежде, но так, чтобы это было не оскорбительно…», «…вне школы контакты не обязательны». Господи, это ещё не всё?

Они переглянулись.

– Так-то предложение странное, но можно обдумать, – сказала Оксана.

– А ты не думала, что мы сами можем подтянуть физику? – вдруг спросила Катя.

– Думала, – честно сказала я, – но решила, что моё предложение понравится вам больше.

С тех пор как они пошли в модельную школу, у них уже не тройки, а двойки. И я знаю, что их родители поставили условие: чтобы не в ущерб учёбе. А учить физику им ну очень не хочется.

– И чтобы доказать свои намерения, вот вам домашнее задание на сегодня, – я достала тетрадь с домашкой по физике.

– Ладно, я перекатаю, – сказала Катя.

– И я.

– Сперва подпишите договор.

– Ой, хорошо, давай.

– Не лезь, – сказала Оксана Бочарову, который подошёл к нам. – Я тут физикой занимаюсь. И тебе тоже не мешало бы.

Так у нас появилась традиция вместе проводить время по вторникам и четвергам, эти дни для всех удобнее. На следующем же уроке физики ЭЮЯ сказал, возвращая нам тетради: «Катя, в этот раз очень неплохо. Четвёрка». Я уставилась на неё: «Почему четыре-то? Ты переписать-то можешь нормально?» – «Я переписала как надо, – буркнула она, – мне четвёрки хватит. Не хочу, чтобы он что-то заподозрил». Мне это показалось… разумным. Это был первый урок за два месяца, когда меня потревожили всего два раза. И то – мальчишки просили толкнуть Катю, сидящую рядом, чтобы она обратила внимание на них. Потом мы пошли в столовую и сели втроём за один стол.

– Ну как вообще дела? – спросила наконец Оксана. Она резко откинула волосы и оглянулась по сторонам. Никто не смеялся.

– Да, расскажи, – попросила Катя. – Готовишься к ещё одной олимпиаде?

Я вдруг поняла: им тоже неловко. Это было до жути странно: сидеть с ними и делать вид, что так и надо. Зря, наверное, я это всё затеяла. У меня никогда не водилось подружек, тем более популярных, может, не стоило и начинать.

Я решила подбодрить их:

– Вы, ну, просто говорите… о чём вы обычно говорите, а я подхвачу. Про мальчиков, например. Катя, ты встречаешься с Зуевым, да?

– Зуев в прошлом. Он дебил.

– А, с Гаевским?

– Тоже проехали.

Я поняла, что не поспею за Катиной скоростью.

– Ладно. Давайте про моду и красоту?

– Ну, мы делаем сейчас новое портфолио. Для модельной школы, вот. У Оксаны помада отпечаталась на зубах. А ещё она зачем-то намазалась светлым тональником и встала подальше от камеры. Ржака: мрачные тени, бледное лицо и красный клык. Как вампирёныш.

– Я потом нормально встала, ближе к свету! А ещё теперь мажу зубы вазелином!

Катя сказала назидательно:

– Тебе, Лиля, наверное, это всё непонятно. Это такой бьюти-лайфхак…

– Что тут непонятного? Чем ближе объект к источнику света, тем глубже и выраженней будут тени! А вазелин создаёт защитную плёнку… Просто физика.

Они переглянулись.

– У меня тоже есть косметика, – сказала я зачем-то. – Просто я…

– …не пользуюсь ею, – закончила за меня Оксана. Это было очевидно, и я замолчала.

– И волосы у тебя ну прям пушатся. Ты хотя бы кондиционер используй, – наставительно сказала Катя. – Не тот, который дует…

– Да знаю я, что такое кондиционер! – я стала есть быстрее.

Катя посмотрела на часы, потом на Оксану. Я сказала:

– Для первого раза, наверное, достаточно. Спасибо за продуктивную встречу.

* * *

Девчонки ждут каждую серию «Один не дома», и мы обсуждаем её по вторникам. Оксана говорит: «Это очень жизненный сериал, но смотрится налегке». На самом деле – бе. Я глянула немножко. Жизненного там нет и в помине. Главный герой такой неправдоподобный. Сбежал из дома и в пятнадцать лет одной рукой побеждает бандитов, другой чинит всё подряд и ещё успевает при этом спасать прекрасную девицу. В момент погони может остановиться и начать читать длинный задушевный монолог про то, какое у него было тяжёлое детство. И всегда-то у него на лице широкая улыбка, а рыжие волосы в порядке: хоть реку переплыл, хоть попал в торнадо.

Сейчас Катя с Оксаной спорят, как этот парень, Родион, выкрутится в следующей серии. У него ведь новая напасть: объявился папочка-злодей, от которого он, собственно, бежал.

– Что, вы думаете, отец его теперь будет делать? От сына-то он отказался, но теперь Родиону наследство от тётушки причитается, – Оксана смотрела в свой пустой термос.

– Я думаю, он к Родиону попытается подлизаться, мол, я папочка твой, давай снова будем семьёй, – предположила Катя.

Вдруг мне пришла забавная идея.

– А я думаю, отец даже дальше зайдёт. Похитит сына, увезёт куда-нибудь далеко и закроет. – Я вдруг ощутила чувство… То чувство, когда девочек называют «Клубом за шестьдесят», а они не понимают, о чём речь.

– Ты думаешь? – протянула Оксана. – Мне кажется, он на такое не решится… Да и Родион такой находчивый. Он просто не даст себя похитить.

Лукавая искорка во мне разгоралась:

– Спорим? Если он похитит сына, я за тебя отдежурю, класс помою. Если нет – ты моешь за меня.

– По рукам.