Глава 14.

– Ну, что, девонька, готова в путь-дорожку отправиться? – посмотрела на меня Немира.

– Поеду, пожалуй, – сказала я, запрыгивая на коня дядьки Анисима.

Жеребец радостно заржал, подскакивая на передних ногах. Дружинник не заставил себя долго ждать и бросился ко мне.

– Ты что же собралась на моём коне ехать?

– Вы же сами сказали, что князь меня к себе позвал, – насмешливо сверху вниз бросила я. – Нешто мне пешком за вами идти?

– Может, тебе удобнее будет на возу? – дядька Анисим, как мог, старался быть дружелюбным. – Я видел, что у бабки твоей стояла телега во дворе.

– Нет. На коне быстрее будет, – упрямо отрезала я.

– А ну, слезай! – закричал дядька Анисим, дёрнув меня за ногу.

– Да как вы смеете меня хватать! – возмутилась я. – Вот увижу нынче князя, всё ему расскажу.

– Не увидишь ты его сегодня!

– Это почему же? – насторожилась я.

– Князь из города уехал и велел глаз с тебя не спускать до его приезда.

Я застыла в седле. Только руки, сжимающие поводья, мелко задрожали.

– Зачем же вы за мной в лес явились? – обиженно выдавила я.

– Приказ исполняли, – сухо ответил дядька Анисим.

– Велено тебя в город доставить и дожидаться возвращения князя, – внезапно заявил молодой вой, стоявший впереди.

Я с негодованием взглянула на него.

– Никуда я с вами не поеду. Прочь идите. А ну…

– Не нукай, не запрягла, – резко бросил дядька Анисим. – Сходи с коня, говорю, и пересаживайся на воз!

Я медленно соскользнула с седла, передав дружиннику поводья. Дядька Анисим бросил злой взгляд на воя, тот опасливо отступил на шаг назад.

– Куда же мне теперь, неужели снова в темницу? – совсем тихо спросила я.

– Нет, князь велел в хоромы свои тебя проводить, – вполголоса ответил дядька Анисим.

Некоторое время я ждала, пока вои запрягали нашу старенькую кобылку. Лошадка стояла спокойно, словно обдумывая предстоящий путь.

– Пахомий, правь телегой, – приказал дядька Анисим. – Гордей, держись позади, а я впереди поеду.

Я села на возок, и обоз тронулся в путь. За телегой, привязанный к борту, бежал жеребец Пахомия.

– Ты, девица, не дуйся, – миролюбиво сказал дядька Анисим. – Наш князь хоть и горяч, но отходчив, – и пришпорив коня, поехал вперёд.

Отряд неторопливо двинулся в путь. Лошади фыркали, отгоняя хвостом назойливых мух. Телега чуть-чуть поскрипывала колёсами. Всадники напряжённо всматривались в тёмную зелень деревьев, опасаясь, что в любой момент из зарослей выскочит дикий зверь или злобная нечисть.

Впереди за дубравой шёл глубокий, разветвляющийся на два рукава овраг. Сразу за ним начиналась дорога, ведущая в город. Солнце неторопливо опускалось к окоёму⁴, окутывая всё вокруг золотистым светом. Вдали на пригорке уже можно было разглядеть очертания ворот и частокола.

Вскоре телега затарахтела по широкой, аккуратно вымощенной брусом улице. Обогнув центральную площадь, дядька Анисим въехал в ворота детинца⁵, заворачивая на княжий двор. Тот был просторным, а терем крепким. За хозяйственными постройками виднелся большой сад.

Дворовая челядь галдела вокруг, пока я осматривалась. В этой части города мне ещё не доводилось бывать.

– Мы думали, ты на охоте был, Анисим Егорыч, – полетели со всех сторон весёлые бабьи голоса.

– Нет, он на рыбалку ездил. Глядите, какую русалку поймал и князю привёз! – раздалось дружное гоготание.

– А ну, цыц, курицы! – прикрикнул на них дядька Анисим. – Девицу отведите отдыхать с дороги. Князь, как вернётся, сам решит, что с ней делать.

Горница, в которую меня привели, оказалась просторной, с большим очагом и широким ложем. Расписанные стеблями трав и цветами стены радовали глаз. Ложе было украшено мягкими подушками и одеялами, приглашая меня отдохнуть и расслабиться после долгого пути.

Из небольшого оконца открывался вид на сад. Прямо передо мной тесно росли кривые старые яблони. В закатных лучах солнца они казались древними стражами, хранящими множество тайн.

Дверь за мной затворилась. Я опустилась на мягкий ворс ковра и зарыдала, отчаянно и горько.

Прорыдавшись, села, обняв колени. Откуда-то со двора доносились разговоры и смех.

«Может, это надо мной народ потешается? Да и пусть смеются, всё равно здесь не останусь. Вот дождусь князя, выслушаю, что ему надобно от меня, и вернусь в лес», – подумала я, вытирая рукавом слёзы.

На окошко быстро наваливался вечер. Я смотрела, как в небе одна за другой зажигаются звёзды. «Если бы знала, что меня здесь так встретят, не поехала бы. Да и плевать мне на то, о чём люди судачат. Другие терпят, и я вытерплю, и не такие тяготы выносила», – проносились мысли в моей голове.

Пылали толстобокие свечи, заливая стены и потолок трепещущим от сквозняка неровным светом.

С приклеенной улыбкой в горницу проскользнули девки. На столе появились прикрытые рушником пироги и крынка молока. Я вздохнула, но начала жевать.

«Им бы, наверное, всем хотелось, чтобы я голодом себя заморила, но не дождутся», – подумала я, откусывая большой кусок пирога.

Глава 15.

Сумерки превратились в плотную пелену ночи, украшенную яркими жемчужинами звёзд.

«Как же домой хочется!» – зевнула, прикрывая глаза.

Почти тотчас же на меня навалился тяжёлый сон, какой всегда случается после сильных переживаний, когда не только тело, но и душа не способна держать на себе груз дневных забот.

Во сне привиделся высокий человек с бледной, словно у мертвеца, кожей, и с острым, как клюв коршуна, носом. Его чёрные длинные волосы почти скрывали глубоко посаженные тёмные глаза. Незнакомец стоял в саду под старой яблоней и звал меня к себе, предлагая сойти вниз.

В темноте подошла к двери, холодом обдала железная ручка, и я дёрнула её, чтобы покинуть горницу.

В пустом проёме перехода никого не было, лишь светец, вставленный в витое кольцо, тускло освещал стены. Я прошла немного вперёд, завернула за угол – никого. Босые ноги чувствовали гуляющий по полу сквозняк.

Ледяной холод пробежал по венам, прежде чем я услышала сдавленный шёпот:

«Алё-ё-ёнка-а-а!»

В ужасе я рванула вперёд, выскочила во двор – незнакомец уже ждал меня. Гнетущую тишину прерывало только тяжёлое дыхание мужчины.

– Вам худо? – спросила я.

– Ворот душит, но снять нет сил, – он указал на расшитый пояс, плотным кольцом обхвативший его жилистую шею.

– Давайте я помогу развязать, – кинулась было вперёд.

– Не под силу тебе сейчас, – отшатнулся незнакомец. – Твоё дело – сундук открыть.

– Какой сундук? – удивлённо протянула я.

Мужчина замолчал и начал растворяться в воздухе.

– Постойте, какой сундук? Слышите?!

Но чужак ускользал от меня, таял в лучах зари. Утро? Утро!

Я проснулась в липком поту. Тревожно огляделась по сторонам и заметила князя, сидящего на лавке. Он смотрел на меня так пристально, словно не видел до этого вовсе.

– Здрава будь, ведунья! – кивнул он.

– И тебе доброго дня, княже, – настороженно проговорила я, поднимаясь с ложа. – С чем пришёл?

«И этот туда же? Неужто погубить меня решил, бросить на бесчестие да насмешки злые?» – подумала я, сжимая кулаки и хмурясь.

– Чего насупилась, что птаха малая? – спросил князь, продолжая разглядывать меня. – Или плохо принимали тебя здесь?

– Хорошо встречали, обманывать не стану, – посмотрела я на него, нервно теребя кончик косы. – Да только не пойму, зачем ты, князь, к девице в горницу явился. Или недоброе чего задумал?

– О том не беспокойся, – в предостерегающем жесте поднял он руку. – Никто про то, что я был здесь, не узнает.

– Тогда зачем пришёл?

Князь помялся, перевёл взгляд на стол:

– Я, кстати, кое-что тебе принёс. Вот, угощайся.

Поверх льняной тряпицы лежал медовый, с выбитым рельефным рисунком пряник, в виде расписного петушка.

– Благодарствую, – сухо произнесла я, но в руку подарок не взяла. – Не лукавь, княже. Говори, зачем прислал за мной.

– Помощь мне твоя нужна, ведунья, – наконец выдавил он.

– Вот как! – вскинула правую бровь. – И чем же я могу тебе помочь?

– Старый колдун наслал на меня проклятие. И теперь я ищу того, кто сможет его снять, – выпалил князь.