В интернате “Полигистор”, как мы с вами знаем, не особенно контролировали учащихся выпускного класса. Девочки и мальчики жили в отдельном корпусе, в комнатах по двое: мальчики на первом этаже, девочки – на втором. Решеток на окнах, конечно, не было. Директор “Полигистора” построил на этом факте убедительную самозащиту с апелляцией к правам человека. “Мы не тюрьма и не колония для малолетних! – заявлял он впоследствии. – Мы – закрытая частная школа с высоким рейтингом!” Дальше он очень нудно расписывал достижения выпускников “Полигистора” в процентах.
Его оправдания выглядели более чем бледно на фоне Любы Красиловой, чье спонтанное (у нее украли сарафан!) сообщение о пропаже Марты чумной бациллой распространялось по социальным сетям.
Пропал ребенок!
Пропала девочка! Район Ярославки, кто видел – отзовитесь!
К полудню с директором “Полигистора” связалась взбудораженная женщина, представлявшая поисковый отряд. Она заверила директора, что отряд в составе двенадцати человек готов выехать на помощь. Директор поблагодарил женщину за отзывчивость, хотел сказать, что полиция уже в интернате, что он никак не может дозвониться до законного представителя Марты, но женщина не дала ему пикнуть, решительно перейдя в наступление.
– То есть вы не хотите, чтобы мы начинали поиски? – уточнила она.
– Что вы!.. – начал было директор.
– Два месяца назад пропал мальчик недалеко от Хотьково. Нас вызвали только на второй день, а на третий мы нашли тело.
– Но… – сделал вторую попытку директор.
– Вы в курсе, что с каждым часом шанс найти ребенка живым уменьшается? – грустно спросила женщина.
Слова ее совершенно не вязались с мирной, словно образовательной интонацией. Директор ощущал себя так, будто не беседовал по телефону, а умер, оторвался от тела и встретился под облаками с чинным пожилым ангелом, который взирает на него с тем же презрением, с каким пару тысяч лет назад взирал на людишек, ничего не сделавших, чтобы предотвратить распятие.
– Конечно, я понимаю, – промямлил директор, – но девочке семнадцать лет, и…
– И она не ребенок? Вы это хотели сказать? Что ж, – голос женщины стал почти ласковым, – быть может, это будет вам утешением, когда в лесу найдут ее труп…
Тем временем в кабинете биологии Любу Красилову допрашивал следователь из Мытищ. Перед началом допроса, пока следователь раскладывал протоколы и искал ручку, Люба успела сделать селфи, которое немедленно выложила в сеть с подписью Game over!
Следователь в третий раз попросил Любу осознать, что все может быть очень серьезно. Попросил ее не врать.
– Я правда не знаю, куда она делась! Правда! – заверила его Люба.
– Давай подумаем вместе. У нее был парень? Может быть, она сбежала с ним?
Люба решительно замотала головой:
– Нет, у нее не было никакого парня…
– Друзья? – не сдавался следователь.
– Кроме меня, она только с Яшей общалась. Но он в Лондоне.
– В Лондоне… – повторил следователь.
Люба кивнула. Ее уже немного раздражал этот скучный разговор. Пока она ждала следователя и красилась в ванной, ей рисовалось, как в интернат “Полигистор” прибывает молодой мускулистый полицейский (он будет без формы, в рубашке от “Лакост”, потому что у него богатые родители), и, увидев Любу, он засмущается, а она сексуально расплачется, и он засмущается еще сильнее и сильнее, пока воздух в кабинете биологии не обретет плотность тротила и невидимый взрыв не вынесет этого красавца вон, сотряся коридор, да и все здание. Но вскоре он вернется и снова примется допрашивать Любу или даже вызывет ее в мытищинский полицейский участок, и в конце концов они трахнутся на столе, откуда он сметет на пол резиновые дубинки и наручники…
Но пришел какой-то старый жирный дурак в голубой форменной рубашке, промокшей от пота в подмышках и на спине.
– Домой она не могла поехать? – спросил старый дурак.
– Нет, – сказала Люба.
– Почему?
Люба снисходительно улыбнулась:
– Потому что… в этом учебном заведении… находятся те… у кого не очень ладится дома.
– А что не ладилось дома у Марты? Она рассказывала тебе?
– Ее отец женился второй раз. У нее не сложились отношения с его женой.
Следователь понимающе кивнул.
– А мать?
– Она умерла.
Переночевать Михаил решил в Переславле-Залесском. В мотеле. Одноместный номер с завтраком стоил тысячу двести, двухместный – тысячу семьсот. Михаил осведомился: есть ли у Марты деньги? Марта вытащила из кармана джинсов пятитысячную купюру. Михаил почему-то смутился. Номера им дали рядом.
Марта приняла душ. Михаил постучал и спросил через дверь: не хочет ли она пойти с ним выпить? Марта с радостью согласилась. Все закончилось на веранде мотеля бутылкой дешевого бурбона, и Михаил травил бесконечные истории, в которых при самых неподходящих обстоятельствах на него нападали голодные до мужского внимания женщины.
Марта понимающе хихикала.
Когда дошло до врача-стоматолога, написавшей Михаилу смс: “мне нравится, что ты похож на еврея” – он спросил, насколько Марта разделяет подобный женский подход к жизни и случалось ли ей тоже нападать на бедных мужчин?
Марта вытащила из его пачки очередную сигарету и закурила.
Вопрос Михаила немногим отличается от вопроса, который вы задали мне насчет Михаила. Вас интересовало, не питает ли он сексуальных надежд в отношении нашей малышки? Правда, с тех пор мы сильно продвинулись, и теперь, если вы обладаете хотя бы толикой интуиции, то, конечно же, поняли – питает, но, похоже, вам все равно нужны разъяснения.
По какой-то загадочной причине вы не желаете видеть то, что лежит на поверхности, и поэтому в центре ваших представлений о жизни находится нечто, столь же далекое от реальности, как, скажем, волк-вегетарианец. Нравственный облик волков мог бы серьезно пострадать, если бы всякий раз, когда они набрасывались на жертву и рвали зубами сочную плоть, кто-то напоминал им, что подобный образ действий совершенно недопустим. Видя, как волки окружают олененка, вы вряд ли спросите: какова их цель? Вы вряд ли решите, что эти мощные, покрытые шрамами звери решили поиграть с олененком или показать ему дорогу к маме, – тогда почему вы так упорно верите, что зрелый мужчина не имеет намерения трахнуть девушку, подобранную на трассе М-8?
Что же касается Михаила, то и он почему-то страстно желает, чтобы очевидная ситуация была истолкована в прямо противоположном ей смысле. Не знаю, как вам, а мне хочется обнять его. Будь у меня грудь, я бы его к ней прижала и сказала: “Милый, чем ты так напуган? Что заставляет тебя извергать тонны словесного шлака, вместо того чтобы признаться: ты хочешь свою новую юную знакомую. В этом нет ничего страшного и тем более противоестественного. Заканчивай эти штучки, Михаил. Нет никаких хороших женщин, есть только женщины, которых тебе хочется трахать, и те, которых не хочется”.
Михаил открыл рот, чтобы продолжить повествование о своих злоключениях, но Марта его опередила. И не просто опередила, но оставила далеко позади.
– Единственным моим мужчиной был мой отец! – объявила она.
Повисла тяжелая, как дыхание после бега, пауза. Она наполнена банальной, даже скучной мерзостью, но эта мерзость рождает интерес, интерес – разговор, а разговор щекочет нервишки.
– Да ладно… – пробормотал наконец Михаил.
Марта печально выдула дым.
– Так ты… – до Михаила начало доходить. – Ты… свалила, что ли? Сбежала?..
Чтобы помочь Михаилу справиться с первоначальным шоком, а также немного побудоражить его воображение, Марта принялась тихим влажным голосом описывать технические нюансы инцеста. На вопрос о побеге она не ответила. И так все ясно.
Выслушав про первое изнасилование в номере отеля в Порту, после которого (видимо, в награду) Марта получила шоколадную бутылочку с вишневым ликером, про то, как ее смешили презервативы, потому что она думала, это воздушные шарики, а также про преступное, грязное удовольствие, которое Марта, к своему стыду, от всего этого получала, Михаил встал.
Марта тоже.
Михаил шагнул к Марте и порывисто прижал ее к своей груди. Это ведь естественная реакция нормального человека, столкнувшегося с ужасом жизни. Марта прильнула к нему – наконец-то и на ее долю выпало простое человеческое участие, а не только сексуальная эксплуатация. Так они и стояли на тускло освещенной веранде мотеля, два одиночества, пока их идиллическое единение не нарушила эрекция.
Марта ее ощутила, а Михаила она повергла в отчаяние. Он положил голову на плечо Марты и произнес:
– Ты меня дико возбуждаешь. Не знаю, что с этим делать.
Ну что с этим обычно делают? Дают себе пару минут подумать и, если дикое возбуждение не отпускает, отправляются туда, где никого нет, но есть закрывающаяся дверь. Марта и Михаил затушили сигареты и двинулись в номер Михаила. Следующие полчаса Михаил извивался на узкой койке, но никакие ухищрения искушенной в инцесте Марты не заставили его член продержаться необходимое для полового акта время.
– Наверное, не надо было пить всю бутылку, – сказал он перед тем, как вырубиться.
Марта промолчала.
Отвечать было бы, во-первых, нечего, во-вторых, совершенно бесполезно.
В два часа ночи Марта лежала рядом с Михаилом на узкой кровати, накрыв голову подушкой, чтобы заглушить храп, а директору интерната “Полигистор” наконец удалось дозвониться до ее отца.
По понятным причинам директор чувствовал себя неуютно. Вместо того чтобы сразу сказать, зачем он звонит, он сообщил, что занимается этим с девяти утра, на что получил простой ответ:
– Я летел в самолете.
– А сейчас вы где? – зачем-то спросил директор.
– В Сиднее.
Директор собрал волю в кулак и оттарабанил, что Марта утром сбежала из интерната и ее до сих пор не нашли. Затем он упомянул про полицию, допросы учащихся, а заодно ввернул про поисковый отряд, который может прибыть в любой момент.
– Держите меня в курсе.
Разговор завершился.
Утром у Марты трещала голова. Ужасно хотелось пить. Рядом лежал обросший за ночь щетиной Михаил, который как бы невзначай тыкал ей в спину сухим, горячим и на этот раз твердым членом. На более решительные действия он пока не отваживался.
Марта вылезла из постели, как бы не заметив горячего сухого призыва, и скрылась в душе. Михаил тоже встал, натянул мотоциклетные штаны и с мрачным выражением лица удалился в магазин. Там он купил сигареты и шесть бутылок ледяного пива. Этот поступок без лишних слов продемонстрировал, что сегодня на мотоцикл Михаил не сядет.
Так незатейливо, но жестко в очередной раз столкнулись гендерные интересы: Марта хотела побыстрее уехать, Михаилу было, в общем-то, все равно, чего она хочет.
Он вернулся в номер, достал из пакета две бутылки, открыл и протянул одну Марте.
– Спасибо, – сказала она вежливо.
Михаил сел напротив нее, на смятую кровать, широко расставив колени. Возникла пауза, аранжированная надсадным кашлем фуры на стоянке мотеля.
– Послушай, – заговорил Михаил развязным тоном, – ты вчера что-то такое мне говорила… про какие-то семейные сложности…
Марта подалась вперед, словно сейчас Михаил скажет нечто, что решит ее судьбу.
– Так вот… – он сделал еще один внушительный глоток. – Мне не нужны проблемы.
– Никаких проблем не будет, – тихо, но твердо пообещала Марта.
– Я в этом совсем не уверен, – Михаил вздохнул. – То, что ты рассказала… с таким вообще лучше идти в полицию…
Марта фыркнула.
– Если ты сама не хочешь идти в полицию, можно обратиться к кому-то… к школьному психологу, например.
Марту такой разговор начал раздражать.
– Я не обратилась в полицию. И к школьному психологу тоже. Что дальше?
– А твоя мать? Она была в курсе?
– Проблема в том, что я ничего не знаю о своей матери. Отец уверял меня, что она умерла, но я никогда не видела свидетельства о смерти, вообще никаких документов. Я ничего о ней не знаю, кроме ее адреса в Архангельске. Поэтому я и хочу туда поехать…
С этими словами она поставила бутылку с пивом на подоконник, сняла сначала кофточку, потом джинсы, потом лифчик. Трусы после душа Марта не надевала – они были грязные, а стирать их и сушить на батарее она постеснялась.
Давайте на секундочку притормозим и полюбуемся Мартой. Как же она хороша, когда стоит совершенно голая в центре этой скучной обстановки. Какой тонкий изгиб шеи, как заострился черный кончик локона, упавшего на правый сосок, какие очаровательные мурашки проступили на ее мягких белых бедрах.
В ней нет отвращения, нет страха или стыда, напротив, ее до дрожи, до подступающих слез восхищает смелый лаконизм этой сцены. Марта улыбается Михаилу, но она улыбается и вам, она делает шаг к Михаилу, но становится ближе к вам на шаг. Она усаживается на него, под ее голыми ляжками скрипят кожаные штаны, ее язык проникает к нему в рот, и микроскопические вкусовые рецепторы ощущают пивную горечь. Ее больше нет, нет Михаила в трескучих штанах. Это – кино про Марту, снятое по книге о Марте. В кадре актер переворачивает актрису на спину, она изгибается под ним, его мощное, поросшее черной шерстью тело обвивают ее загорелые ноги.
Камера съезжает на тюлевую занавеску – она мечется на сквозняке, как оторванное крыло ангела.
Оставим Марту расплачиваться за проезд до Архангельска единственной твердой и везде принимаемой валютой и посмотрим, как там дела у Любы Красиловой?
Буквально минуту назад Люба получила сообщение от журналистки независимого портала “Страна +7” Кати Беляевой. Катя спрашивает: не согласится ли Люба встретиться с ней, чтобы дать небольшое интервью, которое, безусловно, поможет в поисках Марты?
Люба тут же соглашается – еще бы! Сегодня суббота, а по субботам учащиеся интерната “Полигистор” ездят домой, где, как Люба уже намекала следаку из Мытищ, никого из них особо не ждут.
Сев в маршрутку, Люба позвонила матери и сообщила, что у нее болит горло, а потому она не приедет. Мать эта новость и правда не сильно расстроила.
Люба ехала по Ярославскому шоссе, мимо гигантских стеклянных ангаров, предлагавших всем желающим немецкие машины, а также строительных рынков под открытым небом и более комфортабельных мегамоллов, куда традиционно завлекают “всей семьей”, и силилась вспомнить, откуда ей известно это имя – Катя Беляева?
Не трудись, Люба, я помогу тебе. Катя Беляева сыграет в нашей истории не последнюю роль и, безусловно, заслуживает того, чтобы о ней сказали несколько слов.
Кате тридцать шесть, она миловидная шатенка, а широкую известность ей принес “Дневник жертвы” – серия материалов, которые Катя нескольких недель смело публиковала на портале “Страна +7”. Именно после оглушительного успеха этого проекта ее и позвали на постоянную ставку.
История, положенная в основу дневника, к журналистской чести Кати, была абсолютно документальна, возможно, поэтому и вызвала такой бурный отклик. За год до публикации первого материала Катя Беляева лежала в постели у себя дома, в доставшейся от бабушки двушке недалеко от станции метро “Кутузовская”, и компанию ей составляли ноутбук на груди и стакан пино гриджио на тумбочке.
Внезапно в мессенджер упало сообщение от незнакомца, предлагавшего Кате поставить лайк его странице, посвященной вымачиванию коровьих черепов в соляном растворе – для уменьшения вони. Отвращение было столь сильным, что Катя зашла на страницу незнакомца, дабы увидеть его лицо. Разумеется, оно оказалось столь же гнусным, как и его занятие, к тому же мужчина почему-то все время фотографировался на могилах известных людей.
О проекте
О подписке