Стоя перед зеркалом в моей небольшой спальне, я осторожно разглаживаю ткань светло-голубого платья, которое бабушка Элеанор сшила для меня сама. Лёгкая и нежная ткань струится по фигуре, словно облако, почти невесомое. Я внимательно изучаю своё отражение: светлые, чуть волнистые волосы свободно ниспадают на плечи, подчёркивая мягкость моих черт, карие глаза внимательно смотрят вперёд, наполненные лёгкой тревогой и ожиданием. На щеках едва заметный румянец, губы чуть приоткрыты. Я чувствую себя красивой, но странно уязвимой, будто передо мной кто-то новый, готовый выйти в мир, который пока кажется мне чужим.
Бабушка Элеонор входит тихо, почти неслышно, как всегда, когда не хочет меня потревожить. Наши глаза встречаются в отражении зеркала. Её мягкие серые глаза, обычно скрывающие глубоко внутри себя грусть, сегодня наполнены особой нежностью.
– Ты прекрасна, Лили, – говорит она, подходя ближе и бережно поправляя моё платье у плеча. – Как будто вижу перед собой твою маму в день её выпускного.
Её слова вызывают болезненное чувство пустоты и тоски по воспоминаниям, которых у меня нет и никогда не будет; словно какая-то часть меня навсегда останется потерянной. Мои родители погибли в автокатастрофе, когда я была совсем маленькой. Всё, что у меня осталось от них, – это фотографии, рассказы бабушки и острое чувство потери, к которому невозможно привыкнуть.
– Я уверена, что она была бы тобой очень горда, – продолжает бабушка Элеонор, замечая моё задумчивое молчание.
Поворачиваюсь к ней, пытаясь улыбнуться, хотя в глазах предательски блестят слёзы.
– Расскажи о ней, бабушка, – прошу я тихо. – Расскажи ещё раз, какая она была.
Элеонор садится на край моей кровати, аккуратно приглаживая ладонью покрывало. Её голос звучит спокойно и ласково.
– Твоя мама была мечтательницей, такой же, как и ты. Она верила в добро, любовь и в то, что книги способны изменить мир. Она могла часами сидеть с книгой в руках, погружённая в совсем другие миры, и всегда мечтала однажды открыть свой книжный магазин. Именно она передала мне эту любовь к книгам, которую я потом старалась привить и тебе. Каждый раз, когда ты сидишь за кассой нашего магазина, задумчиво перелистываешь страницы книг или мягко улыбаешься покупателям, я вижу в тебе её отражение.
– А папа? – спрашиваю я, боясь прерывать её рассказ.
– Твой отец был сильным и честным человеком, невероятно добрым и заботливым. Он любил её безгранично, они были неразлучны. Он всегда шутил, что влюбился в неё с первого взгляда, когда впервые увидел её за чтением в библиотеке, и больше никогда не смог отвести от неё взгляд. – Бабушка улыбается воспоминаниям, и её улыбка одновременно согревает и слегка ранит моё сердце.
Присаживаюсь рядом с ней, прижимаясь к её плечу, и на мгновение закрываю глаза, пытаясь представить их, молодых и счастливых, ещё не знающих, как мало им отведено времени вместе.
– Я скучаю по ним, даже не помня их, – шепчу я, чувствуя, как бабушкина рука мягко поглаживает меня по спине, утешая.
– Знаю, дорогая. Они всегда будут частью тебя, частью того, кем ты стала и кем станешь.
Мы сидим в тишине, наполненной воспоминаниями и любовью. И в этот момент я понимаю, что моя жизнь, несмотря на всю боль потерь, полна именно благодаря бабушке и её безграничной заботе и теплу.
На улице уже темнеет, когда к нашему дому подбегает Софи. Она одета в нежно-розовое платье, сшитое из лёгкой ткани, мягко переливающейся в свете уличных фонарей. Её светлые волосы собраны в аккуратную, элегантную прическу, украшенную мелкими цветами, которые слегка дрожат при каждом её шаге. На губах играет лёгкая улыбка, а глаза блестят, полные волнения и предвкушения долгожданного вечера.
– Готова к вечеру, который мы никогда не забудем? – спрашивает она, сверкая глазами от восторга и нетерпения.
Я на мгновение замираю, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее, а дыхание немного сбивается от волнения.
– Определённо, – отвечаю я, чувствуя лёгкое волнение в голосе. – Хотя немного страшно, правда?
– Совсем чуть-чуть, – смеётся Софи, подхватывая меня под руку.
Мы неспешно направляемся к школьному спортзалу, который сегодня совершенно преобразился. Он украшен разноцветными шарами, яркими гирляндами и светящимися огоньками, откуда уже слышится громкая, ритмичная музыка. У входа толпится множество наших одноклассников – сверкающие платья девушек и строгие костюмы парней смешиваются в единый поток красок и эмоций. Повсюду слышны смех, разговоры, комплименты и восторженные возгласы. Атмосфера пропитана ожиданием чего-то особенного и неповторимого.
Я крепче сжимаю руку Софи, ощущая её поддержку и тепло, которое помогает справиться с волнением и робостью.
Но не успеваем мы толком войти в зал, как замечаем насмешливые взгляды и ехидные улыбки, направленные на нас. Это Рози Миллер и её подруги, явно ожидавшие удобного момента для очередного унижения.
– Посмотрите-ка, наши местные принцессы решили посетить бал, – громко и язвительно произносит Рози Миллер, вызывая дружный смех своей компании.
Я молчу, чувствуя, как щёки горят от стыда и унижения, а в груди нарастает болезненное чувство бессилия и горечи. Всё вокруг становится расплывчатым и далёким, и я невольно опускаю взгляд. Софи, не отпуская моей руки, наклоняется ко мне и тихо, но уверенно шепчет:
– Не обращай внимания, Лили. Сегодня наш вечер. Они не смогут его испортить.
Но этот неприятный момент был только началом.
Чуть позже, когда мы с Софи стоим у столика с напитками и обсуждаем, как красиво украшен спортзал и как элегантно выглядят наши одноклассники, я краем глаза замечаю движение. Эшли, одна из подруг Рози, направляется к нам с явно преувеличенной неуклюжестью, на её губах язвительная усмешка, когда она якобы теряет равновесие, драматично покачиваясь и чуть приподнимая полный поднос с пластиковыми стаканчиками, наполненными лимонадом и колой.
– Ой, простите! – театрально вскрикивает она, едва скрывая насмешку, и с силой опрокидывает содержимое подноса прямо на нас.
Холодные напитки мгновенно проникают сквозь ткань моего платья, заставляя вздрогнуть от шока и унижения. Волна беспомощности и стыда накрывает меня, обжигая щёки и сжимая грудь. Липкая жидкость пропитывает платье, оставляя на нём уродливые пятна, а кусочки льда неприятно царапают кожу. Рядом слышится тихий вскрик Софи. Я поворачиваюсь и вижу её испуганное лицо, тоже покрытое пятнами от напитков.
– Боже, простите, девочки! Вы такие незаметные, я совсем не увидела вас, – громко произносит Эшли, сопровождая свои слова язвительным смехом. Её реплику тут же подхватывает Рози, приближаясь вместе с группой одноклассников.
– Ого, посмотрите! Наши книжные феи наконец-то решили немного развлечься. Правда, кажется, они выбрали неправильный напиток, – насмешливо произносит Рози, с наслаждением рассматривая нас с головы до ног.
Ученики собираются вокруг, их взгляды тяжёлым грузом ложатся на меня, от которого невозможно избавиться. Я чувствую себя словно под увеличительным стеклом, их смех и шёпот словно острые иглы, пронзающие моё сердце.
– Может, они думали, что это новая мода? Платья в стиле «мокрая курица», – доносится издевательский голос из толпы, вызывая новую волну смеха.
– Надо было предупредить их, что здесь не библиотека, – вторит кто-то другой, усиливая общий хохот.
Слёзы подступают к моим глазам, горло сжимается, и становится трудно дышать. Я изо всех сил пытаюсь сдержать себя, чтобы не дать окружающим ещё большего повода для издевательств. Перед глазами всё расплывается, и я быстро моргаю, пытаясь прогнать слёзы.
Софи сжимает мою руку ещё крепче, её голос дрожит, но звучит уверенно и решительно:
– Давай выйдем отсюда, Лили. Нам здесь больше нечего делать.
Я медленно киваю, ощущая, как сердце болезненно стучит в груди. Мы с достоинством проходим сквозь толпу, которая неохотно расступается перед нами, продолжая тихо смеяться и шептать язвительные комментарии. Я смотрю прямо перед собой, стараясь держать голову высоко, хотя внутри чувствую, что вот-вот сломаюсь. Рядом идёт Софи, и её молчаливая решительность придаёт мне силы идти вперёд, не упасть духом окончательно.
Мы выходим из шумного спортзала, и прохладный ночной воздух сразу же окутывает нас, заставляя невольно вздрогнуть. Мокрые платья неприятно липнут к телу, и чувство унижения давит на грудь, словно тяжёлый камень, который невозможно сдвинуть. Я замечаю, как Софи тихо вздыхает рядом, и понимаю, что ей сейчас так же тяжело, как и мне.
Не говоря ни слова, мы медленно направляемся к озеру – нашему тайному уголку, где нас никто не найдёт, месту, где мы привыкли искать спасение от всех неприятностей.
Озеро выглядит тихим и умиротворённым, лунный свет отражается в воде, словно серебристое зеркало. Я смотрю на спокойную гладь и чувствую, как постепенно внутри ослабевает напряжение, будто тяжёлый узел в груди начинает развязываться, освобождая место для облегчения и тихой грусти.
Добравшись до деревянного мостика, я сажусь на холодные доски, и Софи опускается рядом. Мы молчим несколько минут, каждая погружённая в свои мысли.
– Знаешь, я просто не понимаю, почему люди такие жестокие, – тихо говорит Софи, нарушая тишину. Её голос дрожит от подавляемых эмоций.
– Наверное, им просто нужно чувствовать себя лучше за счёт других, – отвечаю я тихо. – Но всё равно так больно… особенно, когда ты совсем этого не заслуживаешь.
Софи берёт меня за руку и осторожно сжимает.
– Мне так жаль твоё платье, Лили, оно было невероятным. Я знаю, как много оно значило для тебя и твоей бабушки, особенно учитывая, что оно было когда-то платьем твоей мамы, и бабушка перешила его специально для тебя.
Я медленно киваю, чувствуя, как слёзы снова подступают к глазам.
– Я больше всего боюсь её разочаровать, понимаешь? Это платье было частью прошлого, памятью о маме, которую я никогда не знала. Бабушка вложила в него столько заботы и любви, стараясь сохранить хоть что-то от моей мамы для меня. Я помню, как она долго перебирала старые кружева, распарывала швы, подбирала новую ткань, стараясь сохранить хотя бы кусочек оригинального платья. Но теперь платье испорчено.
Софи слегка обнимает меня за плечи, привлекая к себе.
– Твоя бабушка любит тебя гораздо сильнее, чем переживает из-за испорченного платья. Поверь, для неё гораздо важнее, что с тобой, чем какая-то одежда, даже если она связана с дорогими воспоминаниями.
Я слышу, как в её голосе появляется решительность, и понимаю, что она права.
– А что насчёт тебя, Софи? Я вижу, как тебе больно, ты ведь тоже так старалась выглядеть хорошо сегодня…
Она грустно усмехается и смотрит вдаль, словно пытаясь спрятать свои чувства.
– Да, мне больно, Лили. Но больше всего больно видеть, как страдаешь ты. Я знаю, что скоро уеду, и это был наш последний совместный вечер в школе. Мне хотелось, чтобы он был особенным, а вышло вот так…
Я поворачиваюсь и крепко обнимаю её.
– Он особенный, Софи. Пусть не так, как мы представляли, но я никогда не забуду этот вечер, потому что ты рядом.
Мы сидим в обнимку, позволяя слезам свободно течь, очищая наши души от боли и унижения. Я знаю, что завтра нам снова придётся встретиться с реальностью, но сегодня, в этот тихий и лунный вечер, мы находим в себе силы простить и отпустить всё, что произошло.
О проекте
О подписке
Другие проекты