Отзывы на книги автора «Андрей Валентинов»

Бывают в жизни роковые встречи, хотя в тот момент ни одному из людей, которые совпали своими жизнями, будто два фрагмента мозаики, не кажется, что произошло что-то необыкновенное. Так пересеклись и жизни старого тирмена (не путать с тирщиком, каковой является просто работником тира!) и подростка с красивым именем Даниил Архангельский, который в тот день решил просто пересидеть в парковом тире, чтобы не встретиться с пристающими к нему хулиганами. И именно в тот день Даня впервые увидел вместо жирафа, Карлсона, карусельки и других мишеней - лица, лица тех, кто портил ему и так невесёлую жизнь... Мальчишка списал всё на свою фантазию, но дядя Петя, видевший не одного тирмена, понял всё сразу.

Итак, тирмены. Да, они отличные стрелки. Им даже оружие для стрельбы не нужно... Да, они в какой-то степени киллеры, потому как и над ними есть начальство, иногда отдающее неприятные приказы. Правда, есть и возможность отказаться: "Твоя жизнь, твой выбор. У нас, братец, не базар, а работа." А как откажешься, если твой дед не умер от инфаркта, у отца не подтвердился жуткий диагноз, тебя полюбила лучшая девочка в мире, и всё это только потому, что ты - тирмен?

Этические вопросы герои книги решают практически каждую минуту своей жизни. Они - не застывшие фигурки, у них есть воля, воспоминания, движение в жизни: "Людям свойственно умнеть, Гаврош. А это значит - менять свои взгляды. Иначе собой самим трудно остаться". Кстати, в книге совершенно нет морализаторства, читателю дано самому решать, кто тут плохой, кто хороший. Почти как той Великой даме: "А кто такме хорошие, она решит сама, никого не спросит. Исчислит, взвесит, разделит..."

Средневековье... Рим, Южная Америка, Запорожье: подвалы инквизиции, комедия дель арте на римской площади, где не так давно был сожжен Джордано, бразильские джунгли, украинские степи, таинственные карты, поиск сокровищ, ядовитые дротики, яд на ценных украшениях, ядовитые клещи, фехтование, война, честь, интриги, спасение прекрасных дам и, естественно, Герой – музыкант-воин-монах-интеллектуал... А?.. что?.. я в метро?.. какое метро?!! У меня там такое... Давно я не пропускала свою остановку, выпав из реальности.
Иезуит Адам из рода Гедимина был вызван из Южной Америки (где воплощал в жизнь утопию Томаса Мора), чтобы разобраться, что произошло (происходит) на его родине – в Рутении. "Наконец я дома", – говорит герой, вернувшись в страну детства. Так и я чувствовала себя в этой книге, хотя основное ее действие происходило в Украине. Родные топонимы, имена (Минск, Гомель, Вильнюс, Сапеги, Радзивиллы), "зацные паны", "мапы" и "гарматы"... Хорошо! Кажется, правда, в ту политическую заварушку сделали немалый вклад и московиты... но и без них неплохо (конечно, в фабульно-художественном смысле).
"Небеса ликуют" = "Не беса ли куют": книга-калейдоскоп. И не только потому, что яркие персонажи и события, не только потому, что быстро меняется узор, но и потому, что каждый поворот трубки, т. е. сюжета, – и полностью, абсолютно иная картинка: ты уже составил свое мнение на мотивацию персонажей, ты уже оценил, кто герой, кто злодей... встряхнись и начинай сначала. Последний грешник – святой, убийца – спаситель, хитрец – наивный, скептик – верующий, предатель – доверчивый... Какие мотивы лежат в основе интриг: благо обществу, спасение цивилизации, влияние в Европе, стремление управлять миром, простая жажда наживы...

Захватила меня книга.
Понравился прием с введением в рассказ "злостного комментатора", который пытается дать иную оценку героя и событий. Правда, боюсь, напрасно, симпатии все равно на стороне Адама: музыкант, "ягуарчик", мастер капоэйры, иронично-скептический, да еще с трагическим ореолом интеллектуал...
Понравился рисунок битвы, когда невозможно выбрать, кто же "наши", за кого болеть, если сочувствуешь и одной стороне, и другой – всем. Чья война?.. Какой исход будет лучше для человечества?..
Понравились нарочитые адаптированные анахронизмы, отпечаток 20-го века на 17-м, прежде всего через сны Адама и пророчества нового Нострадамуса (самолеты, русская революция, Вторая мировая, Армия Краёва... да и козлик, который умел считать до десяти).
Понравилось, как ни странно, большое количество варваризмов в тексте. Действительно ощущение Вавилона.
Понравились отсылки на Данте, уместные цитаты Писания, декламация сонетов Гийома дю Вентре.
Понравилось, что под оболочкой авантюрного романа пульсирует немало серьезных вопросов. Предвидение будущего поможет ли изменить его к лучшему? Лучше быть скальпелем для человечества, топором в чужой руке или плюнуть на мифическое совершенствование общества и быть его частью – человеком? Возможно ли идеальное государство на земле? (На самом деле немного странный вопрос для священников: они же знают искаженную природу человека.) Вправе человек сам осудить себя или оправдать?

Но надо вроде как добавить объективности. Какие есть минусы? Во всяком случае, обо что я спотыкалась?
Не могла представить себе внешность Адама. Или я проглотила ее описание не разжевав и не заметив, или автор темнил. Даже с возрастом героя я никак не могла разобраться.
При всей альтернативности книги все-таки я предполагала, что мир Средневековья более теоцентричен. Формально цитаты присутствуют, рассуждения о вере также, но это язык, скорее, современного интеллектуала, чем средневекового монаха. С другой стороны, а было ли бы интересно читать стилизацию?
Много, очень (слишком?) много всего накручено! Но без этого разве было бы интересно?
Личное: всегда коробит от эзотерических ересей в художественных книгах (тут – о "потомках ангелов"). И странные рассуждения о предопределенности святости – хотя, надо признать, они ложатся в кальвинистскую (того времени!) теорию детерминизма.

Автор-историк, размышляя над поворотными точками прошлого, представляет собственную интерпретацию событий 17-го века. Исторический фундамент – шикарный фон для авантюрного романа. Насколько он альтернативен, не берусь судить. Неточности, анахронизмы, необоснованности?.. Ищите, думаю, найдете, особенно если поставите такую цель, ведь история – это только роман, когда каждый исследователь на основе известных фактов рисует собственную сюжетную линию. Даже школьный учебник с его отрывочностью, примитивностью и идеологичностью – пример альтернативной истории.
Если говорить о ассоциациях и созвучиях, то книга, при определенном сходстве, не достигает глубин интеллектуальной прозы Умберто Эко или историзма Генрика Сенкевича (текст более развлекательный и доступный), а прежде всего перекликается с любимым беларусами Владимиром Короткевичем и нашей современницей Людмилой Рублевской.

Па-беларуску...

Тут...

Сярэднявечча... Рым, Паўднёвая Амерыка, Зпапарожжа: муры інквізіцыі, камедыя дэль артэ на рымскай плошчы, дзе не так даўно быў спалены Джардана, бразільскія джунглі, украінскі стэп, таямнічыя мапы, пошук скарбаў, атрутныя дроцікі, атрута на каштоўных аздобах, атрутныя кляшчы, фехтаванне, вайна, гонар, інтрыгі, прыўкрасныя паненкі і, натуралёва, Герой – тут музыка-ваяр-манах-інтэлектуал... Га?.. што?.. я ў метро?.. якое метро?!! У мяне там такое... Даўно я не прапускала свой прыпынак, выпаўшы з рэальнасці.
"Небеса ликуют" = "Не беса ли куют": кніга-калейдаскоп. І не толькі таму, што яркія персанажы і падзеі, не толькі таму, што хутка змяняецца ўзор, але і таму, што кожны паварот трубкі, г. зн. сюжэту – і цалкам, абсалютна іншы малюнак: ты ўжо склаў сваю думку на матывацыю персанажаў, ты ўжо ацаніў, хто герой, хто злодзей... ані! пачынай спачатку. Апошні грэшнік – святы, забойца – уратавальнік, хітрун – наіўнота, скептык – вернік, здраднік – даверлівы...
Езуіт Адам з роду Гедыміна быў выкліканы з Паўднёвай Амерыкі (дзе ўвасабляў у жыццё тэорыі Томаса Мора), каб разабрацца, што адбылося (адбываецца) на ягонай радзіме – Рутэніі. "Нарэшце я дома", – кажа Адам, вярнуўшыся ў краіну дзяцінства. Так і я пачувалася ў гэтай кнізе, хоць асноўнае яе дзеянне адбывалася ва Украіне. Родныя тапонімы, імёны (Мінск, Гомель, Вільня, Сапегі, Радзівілы) "зацныя паны", "мапы" ды "гарматы"... Хораша! Здаецца, праўда, у тую палітычную заварушку зрабілі немалы ўнёсак і маскавіты... але і без добра (у сюжэтна-фабульным сэнсе, натуралёва).
Спадабаўся прыём з увядзеннем у аповед "злоснага каментатара", які спрабуе даць іншую ацэнку героя і падзеяў. Праўда, баюся, марна: сімпатыі ўсё адно на баку Адама: музыка, "ягуарчык", майстар капаэйры, іранічна-скептычны, ды яшчэ з трагічным арэолам інтэлектуал...
Спадабаўся малюнак бітвы, калі немагчыма абраць, хто ж "нашы", за каго хварэць, калі спачуваеш і аднаму боку, і другому – усім. Чыя вайна?.. Які зыход будзе лепшы для чалавецтва?..
Спадабаліся наўмысныя адаптаваныя анахранізмы: найперш праз сны Адама і прароцтвы новага Настрадамуса на 17 стагоддзе кладзецца адбітак стагоддзя 20 (самалёты, руская рэвалюцыя, Другая сусветная, Армія Краёва... зрэшты, козлік, які ўмеў лічыць да дзесяці).
Спадабалася... вялікая колькасць барбарызмаў у тэксце. Дапраўды адчуванне Бабілону.
Спадабаліся адсылкі на Дантэ, дарэчныя цытаты Пісання, дэкламацыя санетаў Гіёма дзю Вентрэ.
Спадабалася, што пад абалонкай авантурнага рамана пульсуе багата сур'ёзных пытанняў. Прадбачанне будучыні ці дапаможа змяніць яе да лепшага? Лепш быць скальпелем для чалавецтва, сякерай у чужой руцэ ці плюнуць на міфічнае ўдасканаленне грамадства і быць яго часткай – чалавекам? Ці мае права чалавек сам асудзіць сябе ці апраўдаць?
Але трэба кшталту дадаць аб'ектыўнасці. Якія мінусы маем? Прынамсі, аба што я спыткалася?
Не магла ўявіць знешнасць Адама. Або я прыглынула яе апісанне не разжаваўшы і не заўважыўшы, або аўтар цямніў. Нават з узростам героя я ніяк не магла разабрацца.
Пры ўсёй альтэрнатыўнасці кнігі ўсё-ткі я меркавала, што свет Сярэднявечча больш тэацэнтрычны. Фармальна цытаты прысутнічаюць, развагі пра веру таксама, але гэта мова, хутчэй, сучаснага інтэлектуала, чым сярэднявечнага манаха. З іншага боку, ці было б цікава чытаць стылізацыю?
Многа, вельмі (занадта?) многа ўсяго накручана! Але ці было б без гэтага цікава?
Асабістае: не люблю эзатэрычных ерасяў у мастацкіх кнігах (тут – пра "нашчадкаў анёлаў"). Дый дзіўныя развагі пра перадвызначанасць святасці – хаці, трэба прызнаць, яны кладуцца ў кальвінісцкую (тымчасовую!) тэорыя дэтэрмінізму.

Аўтар-гісторык, разважаючы над паваротнымі кропкамі мінулага, падае ўласную інтэрпрэтацыю падзей 17 стагоддзя. Гістарычны грунт – шыкоўны фон для авантурнага рамана. Наколькі ён альтэрнатыўны, не бяруся меркаваць. Недакладнасці, анахранізмы, неабгрунтаванасці?.. Шукайце, думаю, знойдзеце, асабліва калі паставіце такую мэту, бо гісторыя – гэта толькі раман, калі кожны даследчык на аснове вядомых фактаў малюе ўласную сюжэтную лінію. Нават школьны падручнік з яго ўрыўкавасцю, прымітыўнасцю і ідэалагічнасцю – прыклад альтэрнатыўнай гісторыі.
Калі казаць пра асацыяцыі і сугуччы, то кніга, пры пэўным падабенстве, не сягае глыбіняў інтэлектуальнай прозы Умбэрта Эка або гістарызму Генрыха Сянкевіча (тэкст больш забаўляльны і даступны), а найперш перагукваецца з улюбёным беларусамі Уладзімірам Караткевічам ды нашай сучасніцай Людмілай Рублеўскай.

Мы - долгое эхо древних пророчеств, которое, выдохшись на излете веков, превратилось в белый шум.
Великолепная книга, до жути прекрасная и реальная, только в окно выгляни да пройдись по улицам города своего, пусть ангелов с глазами огненными не встретить, так это лишь от слепоты зрячих, которой хуже нет. Ибо взвешено все на весах давно и найдено очень лёгким. Очень-очень легким. Как пепел. Или прах.

"Крепость души моей" составляют три повести, на первый взгляд объединенные весьма слабо и условно - имеем многомилионный Город-улей (узнаваемый безумно, что придает повествованию ...всепроникновенности), далекие и близкие ветхозаветные сюжеты, да пару-тройку персонажей, связующих все три истории. На моей, весьма субъективный взгляд, накал идет по нарастающей - первая история самая безобидная почти: современный Иов, он же Иаков, обманувший Исава (не в библейских текстах разумеется, а в "Праве первородства") вынужден расхлебывать всю ту кашу, что заварил. Он борется против несправедливого, как ему кажется, Бога, который «Господь – крепость души моей», и в итоге получает "золото хлебного поля – от горизонта до горизонта", и ни идолов, ни крепостей, лишь синяя бездна неба, которое не дает ответов, не задает вопросов, высится куполом. Трудная служба...

Вторая повесть "Девять дней" удивительно поэтичная история любви прежде всего. Сквозь целое столетие. Вопреки силам, в разы превосходящие человеческие. Здесь крепость души того, кто создан по образу и подобию, высится в бурях так непоколебимо, что даже поражение, кары и все казни египетские, не в силах ничего изменить. Протяни руку, сожми в ней воздух - "Улица, дома. Стертый булыжник. Деревья с пыльными кронами. Неяркий осенний свет. Облака." Много званных, да мало избранных. Да и завидовать вроде нечему - "Война, мобилизация, тиф…" Но это только - на первый взгляд. Что смыслят небесные слуги Отца в любви?

"Заря над Содомом" - квинтэссенция, повесть, которая до такой степени злободневна и вот-сейчас, что чтобы не заорать и не начать биться головой об стены нужна определенная сила воли (или привычка). Невыразимо сильная вещь, страшная, но свет, что брезжит над Городом, новая заря, дает надежду.

Я ненадолго отойду.
За мной уйдет осенний вечер,
Шурша листвой. Сегодня вечность
Написана нам на роду.

Ты скажешь: встретимся в аду?
Отвечу: ладно. Лишь бы встреча.

Живительный цемент для крепостей наших душ - любовь, надежда и немного бунта.

Нам... Здесь... Жить... На шаткой границе огня и грязи.

Может быть, я не главный герой? Второстепенный кинется заячьей скидкой – а ему даже и не пулю в спину, а сапогом в задницу! Лежи, козел второстепенный, сопи в две дырки и не рыпайся, пока солидные персонажи делом занимаются!

Мысли писателя Алика, живущего в Городе, где сливается реальность и магический мир, часто полны растерянности. После Великой игрушечной войны жизнь течёт так: люди себе просто живут, не удивляясь. Вот что самое удивительное. По улицам носятся кентавры на колёсах, починить стояк можно, спалив на конфорке-алтарке специальную булочку, появились новые специальности - матюгальник, например, который изгоняет разную мелкую нечисть, и даже новые присказки: "Не лезь поперед исчезника в стену."

Да, трения с магическими существами происходят, в романе даже есть детективная линия, но всё это больше похоже на бандитские разборки 90-ых.

Странно: сюда почти не ездят, а поезда не отменили. Ревенко как-то пояснял: политика! Символ единства державы. А тот факт, что поезда пустые – не беда. Пустые – зато целые. "Железнодорожники" всех напрочь отвадили…

А ещё в городе был научный институт, исследующий мифическую реальность. И одному из его бывших сотрудников известно больше, чем всему остальному городу - Армагеддон был...вчера, конца света ждать уже не приходится. Некоторые священники согласны с этим мнением. Но отнюдь не все и каждый знают, что этот институт был только филиалом, подразделением более крупной структуры, имеющей гораздо больше данных о конце света.

Параллельно (или как последствие происшествий в Городе и жизни Алика) - история его брата Паши, уехавшего с отцом в Америку и ставшего(?) акульим владыкой. Эта часть книги мне понравилась больше всего. Я тут даже умудрилась углядеть прообраз папы Лусеро)).

А ещё чертовски хороша прокурорша ( она же агент некоей секретной организации) Эра Гизело. Предполагаю, что её образ принадлежит перу Валентинова, так это похоже на шрихами прорисованных женских персонажей "Аргентины".
Вообще книга очень щедра на ярких героев.

Дивны дела твои, Господи! Хороша шайка-лейка собралась! Бывший сотрудник сверхсекретной лаборатории, алкаш-писатель, жорик, библейская бабулька, ученый-биохимик и шлюшка из общаги. И ко всему впридачу – кентавр! Черт!

И на яркие чувства читателя. Безнадёга сменяется робкой надеждой, злость испаряется и остаётся только вера, пусть и слепая.

Может быть, я все-таки главный герой? – просто мне об этом сказать забыли?

Фольклор – он у немцев с их музыкантами Бременскими. А у нас какой фольклор? Ведьмы да упыри, басаврюки да потопельники. Тьфу, одним словом!

Да уж, непростую (для меня) тему выбрали в октябрьском туре «Книгомарафона». Извольте-ка, говорят, книгу про родимую нечисть прочитать. А я вот и вообще с фэнтези не очень дружу, а уж со славянским фэнтези так и вовсе. Подумала было: «Ну и ладно, пропущу тур». Но вспомнила про земляков своих родимых, которые не просто где-то в одном регионе, а непосредственно в одном городе со мной проживают, по тем же улицам ходят, и даже периодически (реже, чем хотелось бы) на встречу попадаются, и даже автографы свои авторские дают (ну, тут я уже, конечно, хвастаюсь))). Пишут-то они больше не фэнтези, а то что умные люди криптоисторией называют (а я это ой как люблю), но и фэнтези у них встречается. Поискала – нашла! Тут, правда, у них в соавторах еще двое имеются, столичные штучки, зато заядлые фэнтезийщики. В целом все как надо: пять авторов у сборника – полный пентакль! И сборник надо отдать должное Авторам вышел на славу! Утверждают, что дескать сам Гоголь со своим миргородским циклом их на это вдохновил. Хорошо вдохновил. Рассказы добротные, а местами и жутковатые. Скажу честно, давненько я уже при прочтении книги темных углов не шарахалась))) Но одно дело ведь, когда действие происходит в далеком Касл-Роке или там Манчестере каком. Тамошней нечисти однозначно до меня лень будет добираться. А когда описываются места сплошь знакомые, неоднократно ножками пройденные, вот тут-то и начинаешь присматриваться: а не выглядывает ли вон из-за того мусорного бака громадный котяра с вертикальным клювом и зелеными клыками, а не выползает ли из тех вон кустов гигантский слизень, а вон та каменная статуя как-то сегодня иначе смотрит… В общем получается

Сгусток кошмара, готовый выплеснуться из-за ненадежной ограды с ржавой колючей проволокой поверху. Накрыть, поглотить, растворяя в себе; неумолимо двинуться дальше, распухая инфернальной амебой, выбрасывая ложноножки клубящейся тьмы…

Нагнали жути Авторы в некоторых рассказах, ой нагнали. Профессионально так, со знанием дела.

Кажется, Альфред Хичкок, старый пройдоха, ныряльщик в пучины ужаса за кровавым жемчугом, сказал однажды: «Бомба с включенным таймером, спрятанная под кроватью, где молодожены занимаются любовью, много страшнее бомбы, взорвавшейся и разметавшей этих молодоженов по асфальту». Ожидание страшней всего. Предчувствие ужасней события. Ночь перед казнью острее гильотины.

Но и развеселили. Комичных поворотов и неожиданных смешных параллелей в книге тоже достаточно. И язык хорош - сочен, афористичен, насыщен образами, метафорами, красками и символами.
Поначалу пыталась поиграть в предложенную Авторами игру: «Угадай автора отдельного рассказа». Потом оставила эту затею. Как признаются сами же Авторы послесловии: «Мы хотели бы добавить, что примерно треть новелл из всей тридцатки рассказов «Пентакля» написана в самых разнообразных сочетаниях соавторства, какие только возможны в нашем многоликом случае. То есть каждая третья новелла написана совместно – от «двойного» соавторства до полного «пентакля». Поэтому и классическим сборником рассказов эта книга не является. Соглашусь с Авторами, это литературный «джем-сейшн», единый цикл, роман в рассказах, объединенный «сквозными героями» и единством места. За место Авторам, конечно же, отдельное спасибо. В игру «Угадай описанное место» я как раз поиграла с удовольствием. Поэтому в качестве послесловия угаданные места и представляю.
1. Памятник какому-то носатому, с грустными очами…
2. Парк «Молодежный», разбитый на месте старого городского кладбища.
3. «Гандэлык» в этом парке.
4. Старый фонарь на Грековской.
5. Бурсацкий спуск и Академия культуры и отдыха.
1. 2. 3. 4. 5.

Короче, будешь в наших краях, заходи.
Борщом угощу.

В такие вот моменты и начинаешь жалеть до ужаса, что в истории собственной страны разбираешься серединка на половинку: достаточно, чтобы представлять, что там примерно было и как, но не достаточно, чтобы вспомнить все подробности и детали. Впрочем, даже моих невеликих, прямо скажем, знаний хватает, чтобы понять, что уж что-что, а об истории писать Валентинов отлично умеет. Она у него хоть и альтернативная, однако не просто так - по принципу "Что хочу, то и пишу" - нет, и представление о приметах того времени из книги складывается полнейшее.

Вообще, это, конечно не отдельная книга, а только начало большой трилогии, и говорить о законченном сюжете как-то не приходится - наоборот, все еще только начинается. Историю только предстоит изменить - и уж точно никто не сможет сейчас сказать, что из этого выйдет и стоило ли оно того. Но! Все-таки в окончании книги есть что-то по-своему символичное: неожиданное, но при всем при том, по-другому она закончиться словно и не могла (а за подробностями - вэлкам к тексту, я тут стараюсь без спойлеров).

Но Царь-Космос - не просто, как вы сказали, сюжет. Это образ мира, впервые узнавшего, что за привычной реальностью есть что-то Иное.

Да и герои вышли у Валентинова все замечательно яркие и живые. Хотя, признаться по правде, на первых порах я несколько путала товарищей Вырыпаева и Тулака, но это не к образам претензии, а скорее к особенностям авторской речи, вызвавшей у меня некоторые трудности при попытке совместить фамилию с биографией.

И, честно говоря, мне странно, что у этой книги на этом сайте так мало читателей, что приходится ее "спасать".

Русское фэнтези всегда меня немного пугало, поэтому «Рубеж» — самый страшный совет в этом флэшмобе. Опаснее любого другого отечественного фэнтези в пять раз, потому что автор пятилик и трёхлик одновременно (три автора, двое из которых пишут в паре, всего пять человек, в среднестатистическом лифте уже не поедешь). Норубеж оказался не таким страшным, как его малюют, авторы не дрались за место под солнцем, а чинно-блинно распределили свою зону влияния по частям, так что получилась не какофония авторского стиля, а вполне внятное чередование.

Что же там, за рубежами? Несколько кусочков склеенных вместе вселенных, швы плохо обработаны, но в этом и цимес. Стереотипный мир с рыцарями, мечами и магией. Игра на еврейских стереотипах, густо замешанных на каббале и «экзотике» для русского уха. Наконец, стереотипная сказочка из разряда мультиков про казаков, где в гоголевского шутовского вида альтернативной реальности (некоторые исторические события пошли не так, например, Пётр Первый был разбит под Полтавой) появляются персонажи со знакомыми фамилиями и именами.

Всё вместе получилось довольно обаятельно, хотя некоторые части (в зависимости от собственных литературных пристрастий) читать ощутимо интереснее других. Драки-собаки, например, я с трудом осиливала, зато геройства и всю линию про «исчезника», падшего ангела и Люцифера нежно любила. Заклятья тоже понравились, хотя и очевидно было, что с заклятыми в конце концов произойдёт (иначе незачем было бы вообще их вводить в повествование). Сочный язык, хорошие описания, идея Люцифера-положительного персонажа… но всё же полифония авторов сказалась на романе и отрицательно. Многие интересные линии провисали-провисали, а потом и вовсе сдулись. Непонятно, что стало с тем или иным героем, непонятно, почему он так поступал, непонятно, зачем вообще был нужен, непонятно, куда вдруг пропал, хотя было бы интересно узнать. Это издержки, но такое ощущение, что роман просто затух, а не закончился, на каком-то спорном месте в спорной ситуации, потому что и так превысил допустимый размер. Как будто не придумали, что ещё бы сказать. Жаль.

В общем, русское фэнтези, не так уж ты плохо, как мне рисовалось.

Еще одна криптоистория, на этот раз о временах Хмельницкого.

Но в отличие от Ниеми, главным героем выбран не реальный исторический персонаж, а выдуманный, хотя и помещенный на относительно достоверную историческую арену. И вот это мне нравится!

Мне эта история, как говорится, зашла! Зашла на все 100% - я обожаю истории о тайных заговорах тайных обществ. Ну, или не очень тайных. Но, в любом случае, в основе сюжета лежит долгоиграющий план, который раскрывается слой за слоем, грань за гранью.

В начале XVII в Киеве родился мальчик Адам. Когда ему было 5, мама-католичка перевезла его в Италию, где отдала учиться по духовному направлению. В 15 он уехал в Южную Америку - обращать индейцев в Христианство - где и прожил следующие 20 лет. И вот он снова в Риме, ему предстоит отправиться на родину дабы отыскать пропавших собратьев по ордену в горниле пылающего восстанием Востока.

Это было увлекательно, волнительно и познавательно. Пусть это альтернативная история, но она не раз заставляла меня обращаться к другим источникам, восполняя пробелы в знаниях о реальных исторических событиях и реальных исторических личностях указанного временного периода. И меня совсем не раздражало, что в книге нет сносок - я сама лезла в интернет, когда хотела, и возвращалась к книге, когда удовлетворяла свое любопытство.

Что хочется отметить отдельно - я ожидала от книги совсем другого, но при этом ни разу не разочарована, а это о чем-то да говорит. Аннотация обещала "фантастический роман" и героя, который играет на гитаре (я почему-то вообразила его в джинсах), так что предполагала историю про попаданца. Ничего подобного! И все равно - получила огромное удовольствие ))

Если представить, как смеется дракон, то картинка сначала может выйти страшной. А потом, если подумать и вспомнить, что драконы - существа разумные и даже очень, плюс чувством юмора не обделенные, хотя оно у них наверняка специфическое, всё же иной взгляд на мир у нас с ними, то сразу поймешь, что драконы смеялись бы по-разному. В зависимости от той истории, которую услышали бы или наблюдали.

Олди предложили несколько различных историй, написанных с разными оттенками юмора. Может показаться, что первая часть из рассказов в жанре очень напоминающем темное фэнтези,смеха вызвать не может. А потом смотришь на поступки юного воспитанника Черной Вдовы Краша, вора Вульма или мага Симона, и понимаешь, что человеческие промашки и неверные шаги могли бы хорошо так повеселить дракона. Четыре рассказа, которые связаны между собой героями, побывавшими в одной и той же переделке. Причем Вульм мог бы стать здесь героем, но не стал. А Краш мог бы вновь стать собой, но авторы не захотели и оставили его тем, в кого он превратился. Человеку наверняка жаль, а вот дракон скорее всего оценил бы. Да и с Карши всё могло бы быть иначе, если бы не один просчет многомудрого мага. Дракону смешно.

Вторая часть представляет из себя четыре рассказа в жанрах фантастика и магреализм. "Семь смертных" читала ранее и он мне безумно нравится. А вот с магреализмом не сложилось - что-то смутное, что-то такое, что можно попробовать нащупать, но кривая мысли всё равно к своим ассоциациям выводит. Карусель к забытому и невозвратимому. Поезд, где вершился "Судный день" к тому, что нужно уметь себя прощать за свои грехи малые, что другой и проступком-то не назовет, а ты тащишь с собой мешок с виной всю жизнь и копишь, копишь вину эту. На берегу было жутко, не хотелось думать, что может быть так, зато возможность выбора как глоток надежды - а вдруг... Над чем бы здесь посмеялся дракон? Над странностями человеческими точно.

Третья часть порадовала ироничностью и тонким юмором. Здесь герои троянской войны, провидцы и прочие персонажи мифов Древней Греции предстают в ином ракурсе. Это и правда смешно. Тут мы с драконом посмеялись вместе. Некоторые вещи читались как анекдоты, например:

– Большой какой! – сказала сирена Парфенопа.
– Не потянем, – усомнилась сирена Лигея. – Джаз на палубе…
– Перепоём, – махнула рукой сирена Левкосия. – Чай, не Орфей!
«Титаник» приближался.

"Кое-что о вампирах" и "Кое-что о драконах" продолжили заданную третьей частью стилистику и порадовали сатирическими и юмористическими историями, но уже с иными героями. Особенно порадовал первый, где молодой король Пендрагон совершил такой подвиг, о котором пришлось умолчать и историки так о нём и не знают. Или вот это:

Зигфрид выкупался в крови дракона Фафнира и стал неуязвимым. Потом он съел кусочек жареного сердца дракона и стал понимать язык птиц. Если бы Зигфрид съел еще немного мозга дракона, «Сага о Нибелунгах» была бы гораздо короче, а жизнь Зигфрида – гораздо длиннее.

Лирика - не моё. Не люблю. Честно признаюсь, что прочитала лишь несколько из стихов. А вот эпиграммы были прекрасны - точно в цель. Дракон смеётся.

Физик щупает мезоны,
Пастушок пасет коров,
А Орехов ходит в Зону,
Выпасает сталкеров.

В пятой части под названием "Мужество похвалы" собрана художественная публицистика авторов. Прошлись они по литературному миру отменно. И искушения авторов разобрали с разных сторон в "Десять искушений матерого публиканта" с диагнозами и последствиями. Потом к читателям обратились с разъяснениями про достоверность, вот тут прям полезно было, а то тоже люблю орать периодически про аутентичность, а тут такой отличный пример про "Ахейский цикл" Олди дали. Творцы и их творения. Читатели и их восприятие. Да, надо бы уже прочитать сборник публицистики, что на полке стоит с загородного "Роскона-2017". Тем более, что по сути уже начала, так как часть произведений прочитала в этом сборнике. Дракон сей план одобряет и ухмыляется.

Сборник очень разноплановый. Такое ощущение, что сюда впихнули всё то, что не вошло на тот момент в другие издания, просто не нашлось подходящего места. Потом кое-что будет переработано и включено в другие большие произведения, что-то опубликовано в блогах авторов, что-то войдёт в сборники художественной публицистике. А тут получилось вот такое издание - для посмеяться дракону и подумать человеку.