Глава 5

– Александр Грин, ты забыл упомянуть о том, что у парапета пути отступления блокировали еще двое сетлов в черном – слева и справа от тебя, – сказал Тан и посмотрел мне в глаза, наслаждаясь эффектом, который произвели на меня его слова.

Посланник дополнил мой рассказ, и это выбило из колеи сильнее, чем вся чертовщина с параллельными реальностями. Мир вокруг покачнулся, и мне пришлось ухватиться за край стола, чтобы не потерять равновесие. В висках застучала кровь, а перед глазами поплыли красные пятна. Как он мог знать детали, которые я не озвучивал?

– Откуда ты… – произнес я и запнулся, когда фрагменты пазла в голове начали складываться один за другим, формируя картину настолько невероятную, что разум отказывался ее принимать. – Зачем ты вытащил меня в этот чертов Волд?!

– Неправильный вывод! – ответил Тан, усмехнулся и отправил в рот ароматную оранжевую ягоду. – Просто я эту историю уже слышал.

– От кого? – я подался вперед, вцепившись пальцами в край стола. – От сетлов?

Тан не ответил. Он медленно жевал, явно наслаждаясь моим замешательством. Сок брызнул, когда он прикусил ее, и на мгновение воздух наполнился свежим цитрусовым ароматом. Яркая капля потекла по его подбородку, и он неторопливо слизнул ее языком, не отрывая от меня насмешливого взгляда. В серых глазах плясали озорные искорки, как у кота, играющего с пойманной мышью.

– Какие вопросы ты задал бы, не сделай я этого досадного признания? – спросил он наконец, вытирая пальцы белой салфеткой. – Давай же, не разочаровывай меня, не заставляй думать, что я убил всех этих людей зря!

Последняя фраза ударила как пощечина. Я будто снова оказался на той проклятой площади, где воздух был пропитан запахом крови и страха. Образы мертвых тел, исчезающих в песчаной воронке, опять встали перед глазами. Детский плач, женские крики, предсмертные хрипы стариков – все это эхом звучало в моей голове.

– Ты убил их из-за меня?

– Неправильный вопрос, не ключевой! – Тан раздраженно вздернул брови. – Куда делся твой острый аналитический ум, Алекс? Ты потерял его в песках вместе с одеждой?

Желание стереть с его лица самодовольную улыбку стало почти нестерпимым. Пальцы сами собой сжались в кулаки, и я почувствовал, как напряглись мышцы предплечий. Новое тело откликалось гораздо острее, чем прежнее – словно скорость реакций выросла в разы. Но я заставил себя расслабиться. Нельзя показывать эмоции. Не сейчас, когда от этого человека зависит моя жизнь. Вместо этого я постарался придать лицу выражение спокойного внимания – маска, которую носил на скучных университетских лекциях.

– Где я, и как здесь оказался? – задал вопрос я, откинулся на спинку стула и взял со стола бокал.

Джирра была приторно-сладкой, но послевкусие приятно освежало. Я чувствовал привкус мяты и чего-то еще – возможно, корицы или гвоздики. Напиток медленно растекался по пищеводу, оставляя после себя легкое покалывание.

– Уже теплее, но ты блуждаешь вокруг да около и никак не можешь уловить суть, – Тан недовольно скривил губы, словно попробовал что-то кислое, и покачал головой.

– Кто я?!

– А теперь – в десятку! – Посланник удовлетворенно кивнул, и его лицо озарила искренняя улыбка. – Но об этом мы поговорим немного позже. Сначала – небольшая демонстрация.

Тан потянулся к столу и взял нож для фруктов – тонкий, с изящной фигурной рукоятью. Лезвие блеснуло в свете ламп, отразив танцующие тени. Не отрывая от меня лукавого взгляда, он завязал его в узел, словно это была не закаленная сталь, а мягкая проволока. Металл поддавался его пальцам будто пластилин. Я слышал тихий скрежет деформирующегося железа и отчетливо видел, как на полированной поверхности появляются складки и заломы.

Тан покатал заготовку в ладонях, зажал в правом кулаке, поднес к губам и дунул между пальцами, как заправский фокусник. Воздух вокруг его руки задрожал, искажаясь от жара. Я почувствовал волну тепла, накатившую на меня через стол – словно кто-то приоткрыл дверцу раскаленной печи.

Когда он раскрыл ладонь, на ней пылал металлический шар размером с грецкий орех. Оранжевое свечение отбрасывало танцующие тени на ангельски красивое лицо, превращая его в демоническую маску.

– Проведи над ним рукой! – приказал Тан, протягивая мне ладонь через стол.

Я перегнулся вперед, чувствуя исходящий от сферы жар даже на расстоянии. Осторожно приблизил пальцы – и тут же отдернул их. Температура была чудовищной – воздух над шаром дрожал и искажался, будто над газовой горелкой. На подушечках остался легкий ожог, хотя я даже не коснулся металла.

– Как ты это сделал? – выдохнул я, не в силах оторвать взгляд от невозможного зрелища.

– Мы с тобой Джамперы, так нас называют аборигены, – медленно произнес Тан, наблюдая, как шар постепенно остывает, меняя цвет с ярко-оранжевого на вишнево-красный. Переливы цвета были завораживающими – от ослепительно-белого в центре до темно-багрового по краям. – В Волде мы чужие, пришельцы из другого мира, обладающие силой, которая местным кажется божественной. Или демонической – зависит от точки зрения.

Он сделал паузу, перекатывая остывающую сферу между пальцами. Его кожа не обгорала, не покрывалась волдырями – словно жар был для него не более чем легким теплом. Металл больше не светился, но оставался слишком горячим, чтобы обычный человек мог держать его в руках. Тан же не выказывал ни малейших признаков дискомфорта.

– Волд – это не Земля, – продолжил он, положив почерневший шар на глиняную тарелку. – Мы не знаем точно, где находится эта планета – в другой галактике, в параллельной вселенной или вообще в ином измерении. Известно лишь, что попасть сюда можно только одним способом – умерев на Земле от руки сетлов.

– Сетлов? Тех существ в черном?

– Именно. На Волде есть две разумные расы: сквоты – люди, практически неотличимые от нас внешне, и сетлы – чернокожие и красноглазые создания, которых ты встретил в последний день на Земле. Тан произнес эти слова с такой ненавистью, что воздух вокруг него, казалось, стал холоднее. Между ними идет война. Вечная, беспощадная война на уничтожение, и мы воюем на стороне сквотов.

– Потому что они похожи на нас? – предположил я, хотя ответ казался слишком простым.

– Конечно, внешнее сходство играет роль, – Тан криво усмехнулся. – Но главная причина в другом. Каждый из Джамперов помнит, как на Земле его убили сетлы. Это единственное воспоминание, которое остается предельно четким. Трудно воевать на стороне тех, кто лишил тебя жизни. Хотя предатели среди нас встречаются…

Он замолчал, предоставляя мне время переварить информацию. Тишина была почти осязаемой, давящей. Ее нарушало только журчание фонтанчика да стрекот летающих вокруг насекомых. Где-то вдалеке протяжно взвыл трекс, и ему ответили еще двое или трое. Их рев сливался в жуткую какофонию, напоминающую вой волков, но более низкий, отдающийся даже в костях.

– Но я помню больше, – сказал я, прервав молчание. – Я помню всю свою жизнь на Земле. Родителей, университет, друзей…

– Да, и ты единственный такой! – не дал договорить Тан, подался вперед, и я увидел в его глазах жадный блеск коллекционера, нашедшего уникальный экземпляр. – Остальным Джамперам повезло гораздо меньше. Мы осознаем себя, сохраняем знания и навыки, но личные воспоминания… Они стираются, остается только последний день. У всех он практически идентичен твоему – меняются лишь города и обстоятельства, но сетлы с мечами присутствуют всегда. Как и смерть.

– Почему я все помню? Что во мне особенного?

– К этому вопросу мы еще вернемся, – Тан подмигнул, но за показной легкостью я уловил напряжение. Его пальцы слегка подрагивали, выдавая волнение, которое он тщательно скрывал.

Он поднялся из-за стола и подошел к фонтанчику. Движения были плавными, текучими – так двигаются кошки, готовые в любой момент превратиться из ленивого домашнего кота в смертоносного хищника. Зачерпнул воду ладонью и разжал пальцы, наблюдая, как она льется в чашу. Капли сверкали в свете ламп, словно россыпь жидких бриллиантов.

– Волд – это пустыня, – начал Тан, глядя на мерцающие в свете ламп струи – его голос стал тише, словно он говорил не столько мне, сколько самому себе. – Бескрайний океан песка, простирающийся на тысячи километров во все стороны. Днем он раскален до такой степени, что может убить неподготовленного путника за часы. Ночью температура падает до нуля и ниже. Но жизнь находит способ существовать даже здесь.

Он зачерпнул еще воды и позволил ей стечь сквозь пальцы. В его жесте было что-то ритуальное, почти священное.

– Цивилизация сосредоточена в оазисах – древних форпостах, построенных первыми Джамперами. Только в них есть источники воды, позволяющие выживать в этом аду. Между оазисами – смерть. Хулды, драки, дикие племена сквотов и, конечно, сетлы.

– Хулды и драки?

– Гигантские черви и огнедышащие летающие ящерицы…

Тан махнул рукой, словно отгоняя надоедливую муху. В его голосе прозвучало пренебрежение опытного воина к опасностям, ставшим рутиной.

– Сколько всего людей в Волде? – спросил я, подавив желание пошутить про Дюну и Песнь Льда и Пламени.

– Сквотов – несколько миллионов, точную цифру никто не знает. Джамперов – всего около пяти тысяч. Мы элита этого мира, его правители и защитники. Без нас сквоты давно бы пали под натиском сетлов. Наша сила – единственное, что удерживает баланс.

Я молча переваривал услышанное. Пять тысяч против миллионов. И все же они правят. Фокус с раскаленным шаром начинал обретать смысл. Если каждый Джампер обладает подобной силой, неудивительно, что местные видят в них полубогов.

– Волд разделен на три провинции: Внешние Земли, Срединный Пояс и Внутренние Земли, – продолжил Тан, вернувшись к столу. – Провинциями управляют наместники, подчиняющиеся напрямую Императору. Вернее, управляли – наш Солнцеликий недавно покинул этот мир, и сейчас идет ожесточенная борьба за власть. Регент пытается удержать трон, но многие оспаривают его право.

– А ты чей человек? – спросил я, вновь присоединившись к трапезе.

– Я служу Империи, а не конкретному правителю, хотя Император был моим другом. В его голосе прозвучала искренняя печаль – возможно, первая неподдельная эмоция за весь вечер. – Я был его специальным Посланником. Доверенным лицом.

Он снова наполнил наши бокалы джиррой. Мы чокнулись и выпили, видимо, за упокой души Императора. Сладкий напиток уже не казался таким приторным – видимо, я начинал привыкать к местным вкусам. Или же он как-то действовал на мой организм, меняя восприятие.

– Сердце Империи – Древняя крепость, защищенная тремя концентрическими стенами, которые не объехать и за неделю, – в голосе Тана появились торжественные нотки, он говорил так, словно декламировал священное писание. – Провинции, отделенные друг от друга стенами – это огромные миры со своими законами и обычаями. Чем ближе к центру, тем выше статус жителей. В самом сердце расположены Императорский дворец и Цитадель, в которой хранятся величайшие тайны Волда.

– Мы направимся туда?

– Со временем. Сначала нужно научить тебя основам выживания. Тан покачал головой, и его коса скользнула по плечу. Ты не можешь появиться в Цитадели, не умея контролировать свою силу. Это было бы крайне неразумно и даже опасно.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Его интонация заставила меня насторожиться – словно за вежливым эвфемизмом скрывалась смертельная угроза. Тан явно что-то недоговаривал.

– Что ты имеешь в виду?

– Джампер, не контролирующий Силу – это ходячая катастрофа, – Тан повертел в пальцах бокал, наблюдая, как джирра переливается в свете ламп. – Мощь Сферы огромна, но без должной подготовки она может уничтожить своего носителя. Или окружающих. Такие прецеденты уже были.

– Сфера Душ? Которая спрятана в моей голове?

– Источник нашей Силы, – Тан постучал себя пальцем по лбу. – У каждого Джампера в мозгу находится маленький черный шар, размером с тот, что я создал из ножа. Только настоящая Сфера позволяет управлять Силой и изменять реальность.

Я невольно коснулся своего лба. Кожа была теплой, слегка влажной от пота. Пальцы ощутили лишь едва заметный выступ под линией роста волос. Под кожей не чувствовалось ничего необычного.

– Не пытайся нащупать – она слишком мала и находится глубоко в мозгу, – Тан усмехнулся. – Сфера там есть, поверь мне. Именно ее хотел продать староста. На черном рынке этот невзрачный шмрик стоит целое состояние.

– Зачем она кому-то, если использовать ее может только Джампер?

– О, ее можно использовать по-разному, – в голосе Тана проявились зловещие нотки. – Алхимики делают из них эликсиры, продлевающие жизнь. Священники применяют в церковных ритуалах. Некоторые безумцы пытаются вживить себе Сферу, надеясь обрести силу Джампера. Обычно это заканчивается мучительной смертью, но попытки не прекращаются веками. И самое важное: Сфера – ключ, открывающий Врата между провинциями.

Мысль о том, что кто-то мог вскрыть мой череп ради магического шарика, вызвала тошноту. Я представил себе ржавую пилу, врезающуюся в кость, липкие пальцы, копающиеся в мозговом веществе… Я сделал большой глоток джирры, пытаясь избавиться от неприятных образов.

– Я плохой рассказчик, задавай вопросы – уверен, их накопилось немало, – Тан откинулся на спинку стула и уставился на меня немигающим взглядом: его серые глаза в полумраке казались стальными и отражали свет ламп подобно кошачьим.

– Все Джамперы появляются в пустыне?

– Да, всегда недалеко от одного из пяти форпостов Империи, расположенных за первой внешней стеной. Тан начертил в воздухе невидимую пентаграмму. Словно что-то притягивает нас к этим местам. Возможно, древняя магия, заложенная основателями, или естественные порталы между мирами – никто не знает точно.

– И кем становятся Джамперы после появления?

– Воинами и имперскими чиновниками – таковы традиции, – в его голосе прозвучала гордость. – Мы высшая каста, элита общества!

– Но меня хотели продать в рабство, – напомнил я с иронией.

– Это был спектакль для жителей поселка – большинство из них понятия не имело, кто ты, – Тан небрежно отмахнулся, словно речь шла о какой-то мелочи, а не о моей жизни. – А староста знал. Он планировал продать не тебя, как раба, а Сферу Душ в твоей черепушке. Убить Джампера в первые дни после перехода, пока он не овладел силой – задача несложная, но карается смертью. Продажа в рабство – менее тяжкий проступок.

Он указал на остывший железный шарик на тарелке. Металл почернел и покрылся радужной пленкой, как нефтяное пятно на воде.

– Сфера такого же размера, но содержит энергию, способную сровнять с землей целый город. Именно она позволяет нам творить то, что местные называют чудесами. Хотя уничтожение деревни – далеко не самое впечатляющее, что может сделать опытный Джампер.

– В твоей голове такая же? – я старался не думать о сотнях погибших, но образы мертвых тел упорно лезли в мысли, а детский плач все еще звучал в ушах.

– Да, как и у любого Джампера, – лицо Посланника оставалось бесстрастным – ни тени раскаяния, ни намека на сожаление. – Тебе придется учиться, чтобы овладеть Силой Сферы. Это долгий и опасный процесс. Многие Джамперы погибают при первых попытках – Сила сжигает их изнутри.

– Сколько лет цивилизации Волда? И как давно здесь появляются Джамперы?

– Точных данных нет. Летописи противоречивы, самые древние уничтожены во время многочисленных войн, – Тан задумчиво потер подбородок. – Но судя по руинам и легендам – десятки веков. Джамперы были здесь с самого начала, мы – основа этой цивилизации.

– Тогда почему нас всего пять тысяч? – я нахмурился, производя простые подсчеты. – За такое время потомки Джамперов должны были заполнить весь Волд. Даже с учетом войн и естественной смертности…

Тан помрачнел. Его лицо словно постарело на десять лет – в уголках глаз появились морщинки, а губы сжались в тонкую линию. Он залпом допил джирру и с силой поставил бокал на стол. Стекло звякнуло о дерево, и по двору прокатилось глухое эхо.

– Потому что мы бесплодны, Алекс. Все до единого. У тебя никогда не будет детей – такова цена, которую приходится платить за Силу.

Слова Тана ударили словно обухом. Восемнадцать лет – не тот возраст, когда всерьез думаешь о детях, но сама возможность… Лишиться ее так внезапно и безвозвратно…

– Но почему… – я запнулся, пытаясь сформулировать мысль. – Местные женщины не могут родить от Джамперов?

– Примерно четверть Джамперов – девушки. И поверь мне, после того как ты их увидишь, все аборигены покажутся тебе уродинами. Красота Джамперов-женщин легендарна, за них велись войны, ради них совершались безумства, – его взгляд стал расфокусированным, словно он увидел перед собой кого-то из прошлого. – Но все мы бесплодны, независимо от пола. Это проклятие нашей Силы.

Тан снова встал, подошел к фонтану, зачерпнул пригоршню воды и плеснул себе в лицо. По его подбородку потекли капли, блестя в свете ламп. Они оставляли темные следы на воротнике халата, но он не обращал на это внимания.

– Империя пыталась решить эту проблему, – продолжил он, не оборачиваясь, и его голос прозвучал глухо, словно доносился из глубокого колодца. – Лучшие алхимики и маги бились над загадкой бесплодия Джамперов. Безрезультатно. Мы обладаем чудовищной мощью, живем дольше обычных людей, но род свой продолжить не способны. Поэтому каждый новый Джампер на вес золота.

Я молчал, переваривая услышанное. Внутри разрасталась пустота – черная дыра, поглощающая все надежды и мечты о нормальной жизни. С каждым откровением Тана мой новый мир становился все более чуждым и пугающим. Но отступать было некуда – Земля осталась позади, за непреодолимой гранью смерти.

– У меня есть еще вопросы, – сказал я, когда Тан вернулся к столу.

– Спрашивай, – он устроился в кресле поудобнее, и я заметил, как напряжены его плечи – словно он готовился к удару. – Ночь длинна, но завтра нас ждет долгий путь.

– Почему ты убил жителей поселка и своих солдат? Они погибли из-за меня?

Лицо Тана стало непроницаемым. Маска вежливого интереса сменилась маской абсолютного безразличия – но за ней я уловил что-то еще. Усталость? Сожаление? Или просто раздражение от необходимости объясняться?

Он долго смотрел на меня, словно решая: стоит ли отвечать. Серые глаза изучали, проникая в самую душу, оценивая, измеряя и взвешивая. Наконец, его губы растянулись в широкой улыбке. Но улыбка не коснулась глаз – они остались холодными и расчетливыми.

– Пришла пора увидеть безвременно покинувшего нас Солнцеликого Императора Волда!

Тан встал из-за стола и подошел к дому. Его движения были резкими, почти нервными – впервые за вечер я заметил явные признаки волнения. Там, прислоненная холстом к стене, стояла картина в широкой золоченой раме. Он поднял ее на уровень груди, развернул – и мое сердце пропустило удар.

Мир остановился. Время замерло. Воздух застыл в легких, отказываясь выходить наружу. Я смотрел на яркий холст и не мог поверить своим глазам.

Это был мой портрет.