Глава 4

Сейлем утопал в летней влажной жаре. Такая случается нечасто, но мне подфартило – она накрыла город душной пеленой, превратив его в огромную раскаленную сковороду, медленно сползающую в синюю глубь океана. Воздух дрожал, искажая очертания знакомых зданий, словно реальность уже начинала готовить меня к предстоящему переходу между мирами.

Обливаясь потом, я быстро шагал сквозь вязкий кисель горячего воздуха и предвкушал кондиционированную прохладу отчего дома. Каникулы в университете только начались, и меня ожидали несколько недель отдыха от бурных забав студенческой жизни. По крайней мере, так я думал тогда, не подозревая, что этот день станет моим последним днем на Земле.

Двигаясь привычным маршрутом через городской парк, я настраивался на дежурное общение с родителями и обдумывал предлог, под которым смогу улизнуть в свою комнату. Мама наверняка приготовила мой любимый пирог – она всегда так встречала меня после сессии. Отец будет расспрашивать об экзаменах, о планах на лето, о девушках… Обычный семейный ритуал, который тогда казался мне скучным и за который сейчас я готов отдать всё.

Парк дарил обманчивое ощущение прохлады. Я с наслаждением шел под густыми, раскидистыми кронами деревьев, вдыхая терпкий аромат нагретой листвы. Это был обычный летний вечер в Риверфронт-Сити. Последний нормальный вечер в моей жизни.

Выйдя из парка, я остановился у подножия холма, утер пот со лба и посмотрел на дорогу, зигзагами поднимающуюся к вершине. За время моей учебы клумбы с декоративной растительностью разрослись и скрыли окна первых этажей респектабельных особняков. Цветущие розы и лаванда наполняли воздух сладковатым дурманящим ароматом. Свет тусклых фонарей едва разгонял сгущающийся вечерний полумрак, и припаркованные у домов машины напоминали огромных разноцветных жуков, спрятавшихся под деревьями от опускающейся на город тьмы.

Я достал телефон и проверил время – половина девятого. Мама уже наверняка начала волноваться. Следовало позвонить, предупредить, что задерживаюсь, но я решил, что доберусь быстрее, чем объясню причину опоздания. Роковая ошибка – этот несостоявшийся звонок до сих пор вызывает острое чувство вины.

Подсвеченный красным, наш флюгер в форме сказочного дракона возвышался над крышами и призывно светился вдали. Отец установил эту подсветку в прошлом году, перед моим отъездом на учебу, и сказал, что теперь я всегда найду дорогу домой.

Я взялся за лямки рюкзака покрепче и начал подъем. В детстве этот извилистый путь казался мне дорогой из желтого кирпича, в конце которой в один прекрасный день откроются врата, ведущие в волшебную страну. Мои наивные мечты так и не сбылись. Вернее, сбылись, но совсем не так, как я себе это представлял.

Много лет я останавливался на вершине холма в ожидании чуда, но воображаемый портал в иной мир оставался запертым. Опечаленный, я медленно плелся домой, открывал резную деревянную дверь, на которой красовалась бронзовая цифра семь, и погружался в чтение историй об отважных героях и путешественниках. Толкин, Желязны, Ле Гуин – эти имена были для меня священны. Я мечтал о приключениях, о других мирах, о магии…

– Эй! – услышал я негромкий возглас из-за спины.

Этот голос… В нем было что-то неправильное. Не акцент, нет. Скорее, интонация – словно говорящий не привык к человеческой речи. Я обернулся и застыл в неподвижности.

Передо мной стояли двое мужчин в свободных черных одеждах. Их фигуры казались сотканными из абсолютной тьмы, поглощающей свет уличных фонарей. Лица прятались под капюшонами и были так же черны, как ткань их костюмов – не смуглые, а именно черные, словно покрытые графитом. Нижнюю их часть закрывали тканевые маски, и я видел лишь белки глаз и темно-красные радужки.

Воздух вокруг них дрожал, но не от жары. Это было похоже на рябь на воде, когда в нее бросают камень. Реальность словно не хотела принимать их присутствие, сопротивлялась, искажалась. Неужели я настолько погрузился в воспоминания, что не услышал их шагов за спиной? Реконструкторы в цветных линзах? Поклонники «Звездных войн»?

Мужчины рассматривали меня внимательно и не произносили ни слова. Их взгляды были тяжелыми, почти ощутимыми физически, словно меня ощупывали невидимые руки. Откуда-то из глубины сознания пришло четкое, кристально ясное понимание – они явились по мою душу. Не убить, не ограбить – а именно вырвать из этого мира.

– Вы… кто вы? – мой голос прозвучал хрипло, словно я не говорил несколько дней.

Ответом мне было молчание. Я огляделся по сторонам в поисках прохожих, но шансы встретить кого-либо поздним вечером в тихом спальном районе равнялись нулю. Даже окна ближайших домов были темны – словно весь мир вымер, оставив меня наедине с этими существами.

Под ложечкой засосало, а мысли сковал первобытный, животный страх. Это был не обычный страх перед преступниками или грабителями. Это был испуг жертвы перед настигшим ее хищником, паника человека перед лицом смертельной опасности.

Я был неплохо развит физически, регулярно ходил в спортзал, но последний раз дрался в средней школе. Я медленно попятился, не сводя взгляда со странной парочки. Один шаг, второй…

Я резко развернулся, намереваясь позорно сбежать, но увидел перед собой еще двоих в черном. Они возникли у меня за спиной так же бесшумно, как и первые двое. Воздух вокруг них тоже дрожал и колебался, создавая ощущение, будто я смотрю на них сквозь горячий дым над костром.

Момент, когда в их руках появились мечи, я упустил. Мгновение назад они стояли, спрятав ладони в ниспадающих складках черной ткани, и вдруг обнажили сверкнувшие в свете луны клинки. Это были не современные мечи, не реплики для ролевиков и не сувениры. Древнее оружие, покрытое непонятными знаками, излучало холод. Лезвия, казалось, поглощали свет, создавая вокруг себя ореол тьмы.

Сердце ударило в грудь, в кровь хлынул адреналин, и я испуганным зайцем метнулся в сторону. Тело сработало быстрее разума – я нырнул под взмах меча, перекатился через клумбу и протиснулся под декоративной оградой. Позади раздался свист рассекаемого воздуха и хруст – клинок разрубил ее, словно она была из картона.

Я продрался сквозь кусты роз, сделал перекат по траве, вскочил на ноги и понесся вперед. Ветки хлестали по лицу, колючки рвали одежду и кожу, но я не обращал внимания на боль. Меня явно хотели убить, и заявиться домой, подвергнув опасности родителей, я не мог, просто не имел права. Мысль о маме и папе придала сил – я должен увести этих тварей подальше от дома.

Из-за спины доносился топот и учащенное дыхание преследователей. В этих звуках было что-то неправильное, противоестественное – словно бежали не люди, а существа, притворяющиеся людьми, не до конца освоившие человеческую манеру передвижения.

Я несся напрямик, срезал повороты извилистой дороги, с криком прорывался сквозь рвущие кожу колючие ветви кустов и деревьев. В голове билась единственная мысль – нужно оторваться от преследователей! Ночные фонари слились в две тянущиеся справа и слева светящиеся полосы, прямоугольники окон мелькали словно кадры засвеченной кинопленки.

Легкие горели огнем, во рту появился металлический привкус крови. Но я продолжал нестись вперед, подгоняемый животным ужасом. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль – а что, если это сон? Что, если я просто заснул в автобусе по дороге домой, и сейчас меня мучает кошмар?

Но боль от царапин была слишком реальной, как и жжение в груди от нехватки воздуха. Задыхаясь, я выскочил на освещенную фонарями смотровую площадку на вершине холма, остановился у невысокого каменного парапета и посмотрел вниз на залитый ночными огнями город.

Сейлем был виден как на ладони – мерцающее море огней, растворяющееся в черной воде океана. Дальше дороги не было – только отвесный обрыв высотой метров в пятьдесят. Внизу, в темноте, угадывались острые камни и корявые стволы деревьев, растущих на крутом склоне.

Я обернулся и увидел четверку приближающихся преследователей. В неярком свете фонарей их фигуры казались еще более нереальными. Полы длинных черных одеяний развевались во встречных потоках воздуха, словно огромные крылья.

И тут я понял, что именно было таким странным в их движениях – они не бежали, а плавно скользили по асфальту, едва касаясь его ногами. Словно законы физики для них были лишь необязательными рекомендациями.

От красноглазых исходил холод. Не обычный холод ночного воздуха, а леденящий, проникающий до костей мороз. На металлической ограде площадки появился иней, трава под их ногами покрылась изморозью. Температура упала так резко, что изо рта вырвалось облачко пара.

Они остановились полукругом в нескольких метрах от меня. Мечи в их руках пульсировали тусклым светом, узоры на клинках извивались, словно живые. Теперь, при ярком свете фонарей, я смог разглядеть их получше. Это определенно были не люди. Слишком высокие, слишком худые, с неправильными пропорциями тела. Будто кто-то попытался слепить человека по памяти, но забыл важные детали.

Я в отчаянии огляделся по сторонам, ища хоть какой-то путь к спасению. Но его не было. Позади – обрыв, впереди – четверо вооруженных существ из кошмара. В кармане завибрировал телефон – наверняка звонила мама.

– Кто вы! – закричал я. – Что вам от меня нужно?

Они не ответили. Медленно, словно исполняя отрепетированный ритуал, подняли мечи. Клинки запели – тонкий, режущий слух звон наполнил воздух. В этом звуке было что-то гипнотическое, усыпляющее волю. Ноги стали ватными, мысли замедлились. Пришло осознание скорой смерти.

Нет! Я встряхнулся, сбрасывая оцепенение. Если умирать, то не как покорная овца. Я вскочил на парапет и затравленно уставился на меченосцев с обнаженными клинками в руках.

Они ринулись в атаку. Одновременно, словно управляемые единой волей. Время замедлилось, и я видел каждую деталь в режиме слоу-моушн – мерцающие отблески клинков, развевающиеся полы черных одеяний, светящиеся красные глаза и графитовые лица. Они двигались молча, будто в немом черно-белом фильме, которые любит мой отец.

От взмаха первого клинка я уклонился инстинктивно, отшатнувшись назад. Лезвие прошло в миллиметрах от груди, разрезав футболку. Второй удар пришелся сбоку, и увернуться от него я уже не мог – парапет за спиной не давал пространства для маневра.

Третий клинок вошел в грудь с неожиданной легкостью, словно мое тело состояло из воздуха. Боль пришла не сразу – сначала было лишь удивление и странное ощущение холода, растекающегося от раны. А потом мозг взорвался чудовищной, невыносимой агонией. Каждый нерв кричал, каждая клетка корчилась в муке от нестерпимой боли.

Удар отбросил меня назад. Я взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но было поздно. Каменный парапет ударил по ногам сзади, мир перевернулся, и я полетел в черную пустоту спиной вперед.

– Какая же нелепая смерть! – успел подумать я, глядя в звездное небо.

И смерть пришла. Короткая, яркая вспышка при ударе спиной о камни, и темнота. Абсолютная, всепоглощающая темнота. Ни звука, ни света, ни ощущений. Только пустота. Беспредельное ничто.

Сознание вернулось внезапно, словно кто-то включил рубильник. Вместо камней подо мной был мягкий, горячий песок. Он обжег спину, и я вскочил, как ошпаренный. И небо… Вместо черного звездного полога над головой простиралась глубокая, пронзительная голубизна.

Я схватился за грудь, опустил взгляд и опешил – раны не было! Как и одежды! Ни футболки, ни джинсов, ни кроссовок – ничего. Даже царапины от веток и колючек исчезли, словно их никогда не существовало.

Подняв глаза, я огляделся и вздрогнул – разум отказывался принимать увиденное. Я стоял на вершине песчаного холма посреди бескрайней пустыни. Живописные дугообразные дюны безбрежным морем расстилались до самого горизонта. Ни следа города, океана и гор – только песок, песок и еще раз песок.

На синем небе не было ни облачка, и солнце в зените немилосердно жгло, наполняя воздух тягучим зноем. Жара была не такой, как в Сейлеме – не влажной и липкой, а сухой, высасывающей влагу из каждой клеточки тела.

Это сон, убеждал себя, прыгая с ноги на ногу, чтобы хоть немного уменьшить контакт с раскаленным песком. Или бред умирающего мозга. Сейчас я очнусь в больнице, в реанимации, и увижу склонившихся над собой врачей…

Из ступора меня вывели неясные звуки, доносившиеся из-за спины. Сначала я принял их за шум ветра, но потом различил в ритмичность и упорядоченность.

Я обернулся.

Группа всадников спускалась по склону огромной дюны на расстоянии нескольких сотен метров от меня. Они двигались быстро, поднимая за собой шлейф мелкой песчаной пыли, которая золотилась в солнечных лучах. Кавалькада направлялась в мою сторону, но из-за разделяющей нас дистанции я не сразу понял, почему эта картина вызывает у меня ощущение диссонанса. А затем осознал, и от этого понимания по спине пробежал холодок, несмотря на адскую жару.

Всадники ехали не на лошадях. И даже не на верблюдах, что было бы логично для пустыни. Их скакуны были ящерами. Остромордыми, покрытыми блестящей коричнево-желтой чешуей существами размером с крупную лошадь. Больше всего они напоминали помесь варана с кенгуру – мощные задние лапы, относительно короткие передние и длинный хвост для баланса. Звери передвигались огромными прыжками, отталкиваясь от песка задними лапами. В высоких седлах, явно приспособленных для такого способа передвижения, сидели вооруженные копьями воины, облаченные в грязно-серые одежды.

Состояние оцепенения сменилось паникой. Кем бы ни были эти воины, встречаться с ними голым и безоружным не хотелось. Инстинкт самосохранения взял верх над разумом, и я побежал.

Песок был не просто горячим – он был раскален до такой степени, что, казалось, вот-вот превратится в стекло. Я утопал в нем по щиколотку, что делало бег еще более трудным. Каждый шаг отдавался болью, ступни горели, словно от ожогов. Но страх гнал меня вперед. Страх и отчаянная надежда, что это все-таки сон, и я вот-вот проснусь.

Из-за спины доносились гортанные крики наездников. Они громко перекликались между собой, и в их голосах слышалось возбуждение охотников, загоняющих добычу. Я понимал, что моя попытка спастись обречена на провал. Человек не может обогнать ящера, тем более по песку, тем более босиком. Но разум отключился, оставив только животный страх смерти, который подстегивал меня словно кнутом и гнал прочь от преследователей.

Воины настигли меня довольно быстро. Я услышал свист рассекаемого воздуха и инстинктивно пригнулся. Над головой пролетело что-то тяжелое – болас, как я понял позже. Второй бросок оказался точнее. Веревка с грузами обвилась вокруг ног, и я рухнул лицом в песок.

Горячие песчинки забились в рот, в нос. Я фыркал, кашлял, пытался выплюнуть песок и одновременно освободиться от пут. Легкие горели огнем, сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

На меня упала тень, и чьи-то сильные руки перевернули на спину. Надо мной склонились двое всадников, молодые, лет двадцати на вид. Они с любопытством разглядывали меня. Один из них ткнул древком копья в бок – не сильно, скорее оценивающе, как тыкают палкой неизвестное животное.

– Джампер? – спросил он, и его лицо исказилось от отвращения.

– Кто вы такие? – закричал я вместо ответа.

Воины молчали. Я затравленно оглядел своих пленителей. Всадники были людьми. Грязными, воняющими потом, но все же людьми. Смуглая кожа, выгоревшие на солнце волосы, мускулистые тела. И земные лица.

Пустыню можно было бы принять за Мохаве, если бы не ящеры… Вблизи они выглядели еще страшнее. Пасти скалились рядами острых зубов, желтые глаза с вертикальными зрачками смотрели на меня с голодным хищным интересом, а мелкая коричневая чешуя переливалась на солнце.

– В сеть его! – приказал старший.

– Пожалуйста, не надо! – взмолился я, понимая всю бесполезность своих слов. – Я не враг! Я не знаю, как здесь оказался!

Но ответом мне были лишь кривые улыбки на загорелых обветренных лицах.

Двое воинов подошли ко мне с сетью. Они набросили ее на меня с ловкостью, которая говорила о большом опыте. Через несколько секунд я был обездвижен.

Один из парней флягу, открыл ее и поднес к моим губам. Я не стал отказываться и жадно глотал теплую, пахнущую кожей воду. Она казалась нектаром богов после обезвоживающего бега по пустыне.

– Спасибо, – прохрипел я, когда фляга опустела.

Убивать меня явно не собирались – подняли за руки и за ноги и понесли к ящерам. Я извивался в сети, но толку от этого не было никакого. Меня бесцеремонно перекинули через седло одного из зверей, как мешок с картошкой. Воин ловко вскочил в седло, устроился поудобнее и свистнул.

Ящер недовольно зарычал – видимо, лишний груз ему не нравился. Всадник прикрикнул на него, и зверь нехотя подчинился. Мощные мышцы под чешуйчатой кожей напряглись, и мы рванули вперед.

Началась бешеная скачка. При каждом прыжке ящера мое лицо больно терлось о жесткую чешую, а ребра и бедра упирались в седло. Положение было крайне неудобным – голова свешивалась с одной стороны ящера, а ноги – с другой.

– Эй! – закричал я всаднику. – Посади меня в седло! Я же не сбегу!

Но в ответ получил только легкий пинок в бок. Понятно – пленников здесь не балуют.

Я попытался хотя бы повернуть голову, чтобы видеть, куда мы едем, но обзор ограничивался чешуйчатым боком ящера и песком под его лапами. Монотонное покачивание, жара, недостаток воды – все это быстро сказалось на моем состоянии. Голова кружилась, перед глазами плыли цветные пятна, в ушах шумело.

Я лихорадочно размышлял, пытаясь остаться в сознании. Где я? Что это за место? Другая планета? Другое измерение? Прошлое Земли, когда по ней бродили динозавры?

Но думать становилось все труднее. Жара высасывала последние силы, обезвоживание делало свое дело. Я пытался сосредоточиться на дыхании, считать вдохи и выдохи, чтобы не потерять сознание. Но организм требовал своего.

Перед глазами поплыли образы из прошлой жизни. Мама, накрывающая на стол. Отец, читающий газету в своем любимом кресле. Университетская аудитория. Улыбающиеся лица друзей и подруг. Все это казалось теперь таким далеким, словно происходило в другой жизни. Или было просто сном.

Укачало меня быстро. Пару раз я пытался бороться с подступающей тошнотой, но желудок был пуст – только выпитая вода, которую организм жадно впитал. Голова гудела, мысли путались. Жара, тряска, перевернутое положение – все это оказалось слишком для организма, и так пережившего сильнейший стресс.

Последнее, что я помню перед тем, как провалиться в блаженную темноту – рев ящера и смех всадников. Они о чем-то переговаривались, и в их голосах слышалось веселье. Наверное, потешались над пойманной добычей.

А потом сознание милосердно отключилось, погрузив меня в спасительную тьму, где не было ни жары, ни боли, ни страха. Только покой.