Ледяная тетрадь

«- Долго ли муки сея, протопоп, будет?
И я говорю:
- Марковна, до самыя смерти!
Она же, вздохня, отвещала:
- Добро, Петрович, ино ещё побредём».

Так-то планировал к прочтению что нибудь из зарубежной литературы, но после ядовитых миазмов исходящих от "Вегетации" Алексея Иванова, срочно потребовалось противоядие и "Ледяная тетрадь" Андрея Рубанова оказалась идеальным лекарством. Как говорится, то что доктор прописал.

Сразу скажу, эта книга - не биография. Монументальная фигура Аввакума Петрова - лишь центральный стержень, вокруг которого строится серьёзный разговор о нас прошлых, нас сегодняшних и совсем чуть-чуть о нас будущих. Как там в одном из романов Дмитрия Балашова? "Над Русью ветер". Судьба легендарного противника никановских реформ ветром подхватывает читателя и проносит сквозь древнюю Русь, царствование Тишайшего, петровские реформы, Октябрьскую революцию и сталинскую коллективизацию, к дням сегодняшним. В отличие от "хомячка" Алексея Иванова, с неприязнью и страхом наблюдающим из норки и выносящим приговор со старательно соблюденной дистанции, Андрей Рубанов в самом центре этого ветра. Он часть его, плоть от плоти. И каждое дуновение - его дыхание. И наше тоже.

В книге очень много холода. От зимних, русских морозов. От неизведанных ещё просторов Сибири, через которые брёл Аввакум, вместе со своей любимой Марковной и детьми. От монастырских тюрем. От русского Севера, последнего места ссылки. От земляной ямы, где "великий упрямец" должен был бы сгнить заживо и следов не оставить. От замерзающих пальцев, угольком выводивших буквы бессмертного "Жития ......". И вместе с тем, это очень тёплая книга. Огненное дыхание костра, которое должно было убить неистового протопопа, а даровало бессмертие и в каком-то смысле всё ещё согревает нас, сегодняшних.

Ино ещё побредём.

Интересное чтиво, но есть диковатые ошибки.
Например, на 82 странице Аввакум вдруг оказывается в ХХ веке:

Ладно, проехали, опечатка.
Но почему Собор 1666 года не единожды называется Рубановым Вселенским, а следующим после Никона патриархом – Иоаким (нет: после был Иосаф II, а затем – Питирим) – всё это остаётся загадкой. Или, наоборот, становится разгадкой? Может, просто автор неряшлив и безграмотен?