Глава 3

Плотный серый туман застилал глаза и пробирался, казалось, в самую душу.

Лишь серость, холод и мрачная гнетущая тишина вокруг.

Эш шел по острым камням, скользким от влаги и пахнущим плесенью. Иногда ему начинало казаться, что прошла уже целая вечность, с тех пор как он оказался здесь, но тогда он прикрывал глаза и видел внутри себя медленно угасающий свет. Его оставалось совсем немного, однако четвертый круг продолжал тянуть силы из незваного гостя.

После битвы ангелов с Парларием Эш обнаружил себя лежащим возле мутной воды и ему нестерпимо хотелось пить. Стараясь не думать о последствиях, он глотал безвкусную жидкость несколько минут подряд, но она совершенно не утоляла жажды.

Тогда он поднялся и начал искать путь домой.

Вот только пути нигде не было.

Куда бы он ни шел, какие бы ни выбирал направления, рано или поздно перед ним возникал островок с иссиня-черными дымящимися ветвями, разбросанными вокруг. В них все еще чувствовалась пугающая потусторонняя мощь, но демон уже не являлся.

Эш в сердцах сплюнул на камни, снова увидев перед собой место битвы, и огляделся.

– Эй! – крикнул он в туман. – Я ведь все еще здесь! Ангелы, чтоб вас… – Эш задумался, как будет этичнее выразить свое возмущение действиями существ из святого круга, и закончил уже шепотом: – Чтоб вас совесть заела.

Решив, что бестолковые блуждания по мелководью и пригоркам все равно ни к чему не приведут, он сел на то место, на котором появился в четвертом круге и стал ждать сам не зная чего. Свет в его груди совсем уже еле теплился и антим почувствовал, что вместе с его остатками, начинают убывать его силы.

Может такова была участь дерзнувшего стать проводником между мирами? А может он оказался мерзок ангелам и получив его помощь они не захотели оказывать милость убийце? Ведь раскаяние раскаянием, да только жизни людей не вернуть.

Эш тяжело вздохнул и принялся кидать камешки в воду.

Так он и просидел несколько часов подряд, пока свет в нем окончательно не погас и тогда мужчина почувствовал, как туман принялся стремительно тянуть силы из него самого. Стало трудно дышать и помутилось в глазах, а сердце начало пропускать удары.

Он поморщился, готовясь принять неизбежное, но в этот момент что-то перед ним изменилось. Ярко рыжие краски, словно галлюцинация, мелькнули в этом мире серости и темноты.

На крупном камне возле воды сидел лисенок, являвшийся древним духом. Тот самый, которого Эш вместе с Лани увидели однажды в осеннем лесу.

– Ну чего уставился? – раздраженно проговорил дух.

Эш осторожно, чтобы резкостью движений не спровоцировать духа на нападение, поднялся со своего места. Голова страшно кружилась, но от взгляда черных немигающих глаз хотелось найти защиту.

Лисенок спрыгнул с камня и медленно пошел на Эша. Он, в свою очередь, стал отступать быстрее, пока не коснулся ногой черной ветви. Не удержал равновесия и упал на спину, застонав от боли, чувствуя, что не в силах уже даже пошевелиться.

Дух, через мгновенье, запрыгнул ему на грудь и по-человечески встал на задние лапы. Затем он запрокинул свою морду, а коготь на его правой передней лапе удлинился, превращаясь в подобие кинжала. Дух замахнулся и полоснул им себя по горлу.

Темная кровь хлынула струей, прямо на Эша, даря облегчение, вырывая из него беспощадные щупальца тумана.

– Долго я так не вытерплю, – прохрипел дух, однако антим не знал, что делать. Он принялся шарить рукой по камням и наткнулся на что-то продолговатое. В этом предмете ему померещилась трость, но ухватившись за нее он почувствовал древнее зло, бессильно ревущее в ладони.

В этот момент лисенок зажал свою рану. За несколько секунд он ужасно осунулся и облез, шерсть висела клочками, а один глаз заплыл словно от болезни. С трудом перебирая лапами он спрыгнул на серые камни и посмотрел на антима. Эш чувствовал, что туман больше не тянет из него силы и причина этого крылась в том, что он держал в руках ветвь, некогда принадлежавшую Парларию.

– Спасибо тебе, дух! – прошептал антим. – Повезло мне, что ты оказался рядом.

– Поблагодаришь, когда вернешься.

– Но как мне уйти отсюда? Здесь ведь нет ничего кроме этого места!

– Для тебя – нет, но для них было, – дух указал мордой на камни, среди которых проглядывали пожелтевшие от времени кости. – Таков четвертый круг, он показывает тебе лишь то, что в твоих мыслях.

Эш кивнул.

– Я понял. Попытаюсь.

– Да уж будь добр. Тебя очень многие ждут дома.

– Кто?

– Все, к кому горят твои нити. Кроме Лани.

Эш с трудом поднялся, опираясь на черную трость.

– Постой, тебе о ней что-то известно? Почему она больше не ждет меня? Как у нее дела?

– А вы с ней похожие сущности. Любите задавать массу вопросов, – фыркнул лисенок. – Не волнуйся за нее, за ней присмотрит будущий антим.

– Будущий антим? – тряхнул головой Эш. – О ком ты говоришь?

– О члене твоего ордена. Совсем не следишь за новыми рекрутами? – фыркнул лисенок. – Но я и так сказал тебе уже достаточно. Мне пора.

– Постой! – крикнул Эш и потянулся к духу рукой, но тот исчез, обратившись в сгусток тумана.

Старик тяжело вздохнул и посмотрел на ветвь Парлария. Похоже было, что демону, мучавшему его долгие годы, предстояло теперь стать ключом к спасению, защищая антима от тянущего силы тумана.

Эш иронично улыбнулся.

– А как вернусь домой, еще и зубочистку из тебя смастерю.

Затем он наклонился, поднимая с земли осколок черепа. Несмотря на годы, что он пролежал здесь, на нем угадывались переливчатые цвета радуги, словно на обратной стороне ракушки. То был не человеческий череп, а совсем иного разумного существа. Эш вздохнул и принялся думать о них – тех, кто населял четвертый круг до того, как в нем поселились демоны, надеясь лишь на то, что хоть кому-то из несчастных до сих пор удалось здесь выжить.

Глава 4

679 год эпохи Магика (41 год до пророчества)

Нордика. Остров Безымянный.

Аделина тяжело вздохнула и потупила взгляд. Дверь в дом только что затворилась, оставив за собой целую нордскую делегацию, беседовавшую с рунером Прайяра и справлявшуюся о том, во всем ли ему нравится новый дом, заверявшую в своих дружественных намерениях и напоминавшую о договоре, согласно которому рунер должен в течение года зачаровать пять предметов.

Крепкий бородатый мужчина, был на полторы головы выше Аделины и почти вдвое шире девушки в плечах. Его суровое смуглое лицо покрывало множество мелких шрамов, а ладони рук отдавали неестественно яркой белизной. Мужчина носил густую черную бороду и к нему обращались как к Чэтима.

От одного его вида Аделине становилось жутко, потому как двигался он резкими отрывистыми движениями, то и дело замирая словно ящерица. Мысль о том, что с этим странным человеком ей придется провести не меньше полугода, исполняя любые его прихоти вызывало у девушки отвращение и страх.

Прайярец первым делом начал осматривать свое новое жилище, прислушиваясь и принюхиваясь к чему-то, совершенно не обращая при этом внимания на Аделину. Она не знала как следует себя вести, а потому просто стояла посреди комнаты, украдкой поглядывая на диковинные повадки прайярца.

Мужчина осмотрел широкую кровать, дощатый потолок и такие же стены. Следом за этим, тщательному изучению подверглась большая каменная печь и деревянный стол со стульями. В некоторых местах прайярец что-то выковыривал, ворча при этом на непонятном языке.

Затем он удалился в другую комнату, и еще пару минут двигал там мебель, продолжая беспрерывно ворчать. Наконец Чэтима вернулся и, устрашающе нависая над девушкой, протянул ей раскрытую ладонь, в которой находилась пригоршня маленьких красных камешков, точно таких же, как и в амулете на шее Аделины.

– Кувани ваа кува сакуили ксун! – грозно сказал Чэтима и сдвинул брови.

Аделина проглотила подступивший к горлу ком и ничего не ответила, но тогда прайярец потянулся к амулету, и она отпрянула, испуганно ухватившись руками за украшение.

– Кель лен парле ву? Филяйхт дацу? – сурово вопрошал праяйрец.

– Что? – вырвалось у нее и он вдруг расплылся в добродушной широкой улыбке.

– Ааа! Язык вашей церкви твой? Это очень удобно мне, – сказал он на чистом иктанском, лишь странно коверкая порядок слов. От неожиданности и сама Аделина улыбнулась ему в ответ, но тут же вспомнила, что делать так с господином не следует и потупила взгляд.

– Твое имя какое есть?

– Аделина, – ответила девушка, не поднимая глаз.

– Меня Чэтима зови. Или как хочешь зови, главное скажи как будешь звать, чтобы я отзываться на что знал.

– Господин, Чэтима, – кивнула она.

Мужчина тем временем подошел к зеву горящей печи и швырнул туда камни. Те тут же зашипели, полыхнуло жаром, а через несколько секунд раздались звуки, напоминающие слабый приглушенный свист.

– Я знаю амулет твой что запоминает здесь, – сказал Чэтима, глядя в огонь. – Снять его, тебе плохо сделают?

– Да, очень плохо, – проговорила Аделина, невольно вспоминая жуткое заклятие, которое маг, применил на четверых рабынь в подвале огромного дома. Их тела буквально вывернуло наизнанку, и переломало кости. Почему-то хуже всего пришлось самой первой девушке, так как ее заклинание убивало почти минуту.

– Только его если я не сниму даже, не поможет это тебе, – туманно проговорил Чэтима и развернулся от печи, в сторону девушки. – Тогда я думать буду пока.

С этими словами он удалился в погреб и вернулся оттуда с вяленым мясом, горстью моченых яблок и хлебом.

– Пойдем есть будем, хочешь если. Я ел на корабле два дня назад. Уже хочу сильно. А ты?

Аделина так же была очень голодна, а потому кивнула и села за стол, не спеша, однако, первой притрагиваться к еде. Прайярец же принялся с аппетитом уплетать мясные ломтики, улыбаясь и разглядывая дом.

– Места много, а делать нечего здесь! Скучно много времени будет. Ты что больше делать любишь? – спросил он девушку, и та начала перечислять.

– Я обучена петь, знаю много разных песен на ниамайском языке, могу танцевать Вам, делать массаж и ублажать Вас в постели. Только скажите, и я…

– Нет, нет! – нахмурился прайярец. – Я же спросил, что ты любишь, а не то, что можешь.

Девушка опустила взгляд и пожала плечами.

– Мне нравится служить своему господину, то есть Вам.

Чэтима отчего-то зычно рассмеялся.

– Какой же господин я тебе есть, если ты мне не слуга?

– Меня направили служить к Вам, поэтому Вы мой господин.

Мужчина поморщился, не прекращая жевать, затем кивнул каким-то собственным мыслям и подвинул ближе к Аделине еду.

– Как ты такой сделалась?

– Какой? – не поняла она вопроса.

– Такой, какой не хочешь сама быть. Раньше какой была, хочу слышать я.

– Раньше? – задумалась Аделина, пытаясь вспомнить свою жизнь еще до того, как ее продали в рабство. Эти воспоминания уже успели подернуться мутной пеленой, словно происходили вовсе и не с ней, ведь сейчас девушка имела только ту жизнь, которую ей позволяли.

– Я жила в Иктании.

– А это давно было, расскажи мне все?

– Давно, но не помню, насколько, – она стала разгибать пальцы, помогая себе в счете. – Года три или четыре назад.

Чэтима кивнул, подбадривая ее продолжить.

– У нас был маленький деревянный дом недалеко от города Кенай и поле. Родители работали в том поле и им помогал мой старший брат, а я больше прибиралась по дому, готовила еду. Но однажды, как раз после того, как собрали урожай, пришли люди с оружием, забрали у нас все, даже спрятанные деньги. Мама с отцом после этого долго ссорились, но потом снова поладили. Они сказали мне и моей младшей сестре, что нам нужно будет теперь пожить без них, так как иначе без еды мы можем умереть. Ну и на следующий день отец отвез нас в Кенай и отдал там какому-то человеку с темной кожей. Он нас разделил с сестрой, так что я больше ее не видела, а потом повез на корабле через море в очень большой красивый город, который называется Ниамай. Я так понимаю, туда много детей отправляют из семей, которым нечего есть, или тех, кого силой забрали. Вот там меня и стали обучать служить господам, объяснили, что я должна делать, как себя вести.

Она замолчала, вспоминая свое обучение: суровых темнокожих временных хозяев с плетками, десятки других учениц и учеников, разного возраста, говоривших на разных языках. Тесную каморку спальни с двенадцатью коек, где постоянно пахло мочой и плохо вымытым телом. Аделина никогда особенно не задумывалась над своей жизнью, потому как жизни иной она просто не видела, разве что мельком и украдкой, подглядывая за ней через решетки окон. А потому она не считала свою судьбу какой-то особенно плохой или хорошей. Мир был прост и люди в нем делились на сильных, являвшихся господами, а также на тех, кто обязан им служить. И раз уж ей выпала доля оказаться среди последних, оставалось только смириться, хорошо делая то, что от нее ожидали.

– А вспомнить можешь среди этого то, что любила ты? – спросил мужчина.

Девушка чуть помедлила и кивнула, позволив себе робкую улыбку.

– Я любила финики. Потому что они сладкие.

Чэтима тяжело вздохнул, затем натянуто улыбнулся и указал пальцем на еду.

– Ешь пока тогда. Яблоки несладкие очень, но я потом тебе фиников попрошу.

С этими словами он поднялся, принявшись ходить возле печи, напряженно о чем-то размышляя. Когда Аделина поела, мужчина остановился и показал ей две свои растопыренные пятерни.

– Пальцев сколько здесь есть?

– Десять, – удивленно ответила девушка.

– А три раза так, сколько будет?

– Я умею только до десяти считать.

Чэтима радостно хлопнул в ладоши и добродушно улыбнувшись сказал:

– Давай тебя учить письму, счету, буду. Очень тут скучно, а то.

Так потянулись странные дни в жизни девушки.