Эш уже изготовился ринуться в атаку, но в этот момент он почувствовал тяжелый, словно вся земная твердь, подавляющий волю взгляд. Это не был взгляд мага, или даже одержимого, на антима с ненавистью смотрела сущность совершенного иного порядка. Пробираясь в мысли скользкими ледяными касаниями, скрежетая жвалами, тянущимися из мутных завихрений тумана, на него взирал Хашсаал.

У антима перехватило дыхание, оцепенение, словно от парализующего яда, сковало тело, и он услышал щелкающую отрывистую речь:

– Я заберу твою душу, непроклятый!

Создание наподобие огромного шипастого осьминога находилось уже в паре метров от антима, но он был не в силах пошевелиться. Тварь оттолкнулась всеми щупальцами от земли в стремительном рывке и в тот же миг оказалась пронзенной сразу четырьмя длинными копьями. На шею Эша накинули тонкую холодную нить, отчего он снова обрел контроль над телом, но, вместе с этим, усталость навалилась столь неподъемным грузом, что он несомненно бы рухнул ничком на землю, если бы несколько пар рук не подхватили его и не поволокли куда-то вглубь монастыря.

Звуки боя еще доносились эхом до ушей Эша, обладающего, как любой антим, обостренным слухом, однако сил подняться на ноги, чтобы вернуться в бой или хотя бы просто идти самостоятельно, не осталось. После очередной такой попытки он почувствовал, как сознание ускользает в темноту и прошептал на родном языке своего мира:

– Возьмите ветвь… Вам она нужнее.

Каменный овальный потолок напоминал Эшу о юношестве, проведенном в иктанском монастыре, в ту давнюю пору, когда он еще только начинал свое обучение. Причина такой странной параллели казалась неясной и ему самому, потому как келья, в которой он тогда жил была обита светлым деревом, а по ее стенам висели тканые картины с изображениями ангелов и пейзажей святого круга. Конечно, никто никогда не видел этих самых пейзажей, так чтобы суметь потом о них рассказать, однако они всегда представляли собой кустистые рощи плодовых деревьев с бело-золотыми высокими строениями, виднеющимися вдали и тянущимися сотнями своих башен к чистому лазурному небу.

В комнате монастыря роа все было иначе. Темно-серый камень, из грубой породы, тщательно отшлифованный старательным мастером, яркие вертикальные линии, испускающие холодный свет, да шесть кроватей из того же камня, как и все вокруг.

Эш приподнялся, чувствуя привычную уже слабость во всем теле. Правая его ладонь, за много дней проведенных в четвертом круге, столь привычно сжимала ветвь Парлария, что казалось, будто та стала естественным продолжением кисти.

Сражение за монастырь завершилось уже около пяти дней назад, однако силы к антиму так и не вернулись. Круг давил на чужака, пытаясь исторгнуть его из себя, не давая никакой возможности восстановиться и мужчине все отчетливее казалось, что скоро произойдет неизбежное.

Заметив то, что Эш зашевелился, Оми поднялась со своей койки и села рядом с ним, сложив под себя ноги.

– Ох и везет мне в последнее время на хорошеньких спутниц. Но лучше б так было в молодости, – с трудом шевеля губами произнес мужчина на родном языке, разглядывая роа. Усилиями местных врачевателей Оми удалось выжить после ранения в бою, однако чуть ниже солнечного сплетения у нее осталась рана, от которой темными прожилками расходился медленно убивающий ее яд. По словам Старшей Матери девушке оставалось от одного до трех месяцев, однако никто в монастыре теперь не надеялся продержаться дольше. Раз слуги демонов отыскали подземный путь, то вскоре атаки должны были начаться одна за одной.

Так погибали монастыри роа, будучи последними оплотами некогда развитой и процветающей расы. Расы, открывшей для себя блага сущностей из иных планов мироздания – демонов способных подарить невиданные раньше силы.

Оми коснулась ладонью плеча Эша, прося его поговорить. Мужчина кивнул и, преодолевая слабость, сел в кровати, прислонившись спиной к стене.

– Может расскажешь еще что-нибудь о своем круге? Я снова забыла, что такое деревья.

– Расскажу если хочешь, мне все равно здесь больше нечем заняться, – он вздохнул, как всегда, подбирая слова, так чтобы не дотрагиваться до девушки в тех местах, которые в его мире считались интимными. – Деревья – это такая особая форма жизни. Внешне они напоминают то, как выглядел Парларий в вашем мире, только с зелеными красивыми отростками на концах… Ну и они никого не стремятся убить. Собственно, они вообще не имеют разума и могут только расти, впитывая воду.

– Какие бессмысленные создания! – весело ответила Оми. – Так вы на них охотитесь и потом поглощаете?

– Некоторые части деревьев пригодны для этого, но охотиться на них нет смысла, ведь они никуда не могут убежать.

– Удивительно! Такие беззащитные. И как им только удается выживать? Я, как ни стараюсь, не могу представить твой мир.

– Ну, там много деревьев, – Эш усмехнулся, отвечая, но в этот момент его ладонь коснулась верха живота девушки, и та слегка отстранилась.

– Болит?

– Я не люблю обсуждать смерть, – нахмурилась роа. – Давай лучше снова говорить о твоем мире. Он интересный.

Антим тяжело вздохнул, рассматривая стройную фигурку Оми, а затем покачал головой. Ему не хотелось вспоминать о своем круге, кроме как в рамках поиска дороги назад, однако никто здесь не мог ему в этом помочь. Большую часть времени, еще до сражения, он проводил в комнате Старшей Матери, обсуждая с ней историю четвертого круга, а также узнавая страшные события падения расы роа.

Все началось примерно так же, как и в мире людей – первые маги увидели во сне свои ритуалы и повторили их наяву, заключив при этом договоры с демонами. Их силой захотели обладать и другие, а получив ее, принялись распространять по миру. Одержимые встречались у белокожей расы примерно с той же частотой, как и в мире людей, вот только разум их повреждался столь сильно, что на какие-либо самостоятельные действия они становились неспособны, а потому не воспринимались как угроза. Все это происходило много веков подряд, до тех пор, пока в мире роа не разразилась Война. Первая война, ставшая при этом и последней.

Как объясняла Старшая Мать – демоны не принесли новых пороков, они лишь помогли разрастись и укорениться имеющимся: гордыни, тщеславию, гневу и многим другим. Роа научились воплощать из тумана оружие, наделять привычные вещи иными свойствами, точно человеческие рунеры, а затем, разделившись на тысячи мелких фракций, обрушились друг на друга, утопив в крови всю свою цивилизацию. В попытках противостоять натиску врагов они обращались к демонам за все новыми, более смертоносными формами заклинаний, а те охотно откликались, пока, наконец, две оставшиеся стороны конфликта ни получили в свои руки ритуал призыва демонов в свой круг. В надежде получить преимущество, одни призвали Парлария, а другие Хашсаала, однако все пошло не по плану.

Демоны взяли под контроль каждого из своих магов и принялись устраивать их руками геноцид. Никто толком не мог понять, для чего им это надо, но истерзанные войной остатки роа уже неспособны были на серьезное сопротивление, тогда последние из них принялись прятаться под землей в надежде переждать вторжение. Это затворничество длилось уже больше тысячи лет, но с каждым годом их становилось все меньше.

– Ты грустишь? Отчего? – спросила Оми, скользнув прохладными пальцами по шее и груди старика. – Грусть – это нехорошо, она мешает тебе думать и жить. Мы считаем ее одним из пороков.

Эш кивнул, однако ему нечего было ответить. Он понимал, что второй круг однажды постигнет та же самая участь, ведь люди еще до первых контактов с демонами отлично представляли себе что-такое война и никогда не были едины. Прошло уже почти полвека с момента появления руны Евика, магов перестали считать столь же опасными как раньше, а Рейх захватил большую часть мира, что неизбежно вызовет ответную реакцию остальных государств.

«Силы круга уже на исходе, но падет он лишь с мертвыми звездами» – так звучали слова пророчества, явившегося антиму. Теперь он понимал о каком круге идет речь. Вовсе не о четвертом, как он надеялся, открывая своим телом дорогу ангелам, и не о третьем как считали церковные толкователи. Ассийские города и армии со звездами на стягах обратятся в пыль под ударами одержимых Рейха, южные страны объединяться и примутся искать защиты у тех, кому они издревле молились, ибо многие века их религией являлся демонизм. И демоны ответят.

– Эш, не молчи, – произнесла Оми и в нежности ее прикосновений читалась разделенная боль. Она, знавшая о прошлом своего народа лишь из рассказов сестер, видевшая в жизни только мрачные каменные своды и грязно серый туман над могилами предков, носившая в теле яд демона, хотела его утешить. – Если ты так хочешь, давай поговорим о смерти. Но я бы все же хотела узнать, как в твоем мире удается выживать деревьям несмотря на то, что они совсем-совсем беззащитны. Ты расскажешь мне это, Эш?