– У покойного Михаила Абрамовича по той части парковой территории была разработана целая комплексная Программа – по коренной, современной и масштабной модернизации. Включая и «американские горки» последнего поколения, и элементы «Диснейленда», и даже трёхэтажный (спрятанный за деревьями парка), гостиничный комплекс с залом для модного нынче фитнеса. И все основные согласования-разрешения были уже получены. И уважаемые инвесторы были найдены… Но тут, как назло, неожиданно выяснилось, что рассматриваемые территории имеют очень важное культурно-историческое значение. Мол, именно рядом с руслом Невы на территории «Бабушкиного» парка располагаются (под землёй), развалины старинных дач неких важных вельмож, живших во Времена Екатерины Второй. Петиция какая-то всплыла, написанная – якобы – прямыми потомками упомянутых выше вельмож. Районные чиновники, естественно, тут же испугались, засомневались и – в конечном итоге – Программу Михаила Абрамовича «заморозили» на неопределённое время, мол, сперва надо провести тщательные археологические исследования. Сейчас готовят пакет документов на проведение соответствующего тендера. Бюрократия махровая, короче говоря.

– С этим – всё понятно, – одобрительно покивал головой Яковлев. – А что покойный директор парка позабыл – сегодняшним вечером – в его заброшенной части? Причём, со спущенными брюками? А?

– Дык…э-э-э…

– Отставить – сопли зелёные жевать! Отвечать чётко и однозначно. Причём, желательно, чистую правду. Во избежание привлечения к уголовной ответственности за дачу ложных показаний.

– Не сажайте, пожалуйста, меня в тюрьму, – состроив жалостливую гримасу, попросил заместитель директора. – Я уже старенький и больной… Что же касается вашего последнего вопроса, – смущённо шмыгнул носом. – То так отвечу. На свидание с женщиной Михаил Абрамович отправился в дальнюю часть парка.

– Кто такая? Фамилия, имя, отчество?

– Честное слово, не знаю. Миша сказал, что она на заводе «Пролетарий» работает. Вернее, в коммерческой организации, которая арендует помещения на территории «Пролетария».

– Название организации?

– Кажется, ОАО «ДорНии».

– И кто бы сомневался? – многозначительно посмотрев на Федосеева, хмыкнул Сергей. – Тесен наш многогрешный и призрачный Мир. Ох, как тесен… Что ещё покойный рассказывал про свою пассию?

– Простите…э-э-э, не понял?

– Про свою любовницу, я имею в виду. Что он вам рассказал?

– Ну, Миша говорил…, – стыдливо покраснел Пётр Петрович, – что она…м-м-м, очень аппетитная. Ещё необузданная и умелая – в плотских утехах. Всякие хитрые сексуальные позиции знает. Вот.

– Когда они начали встречаться?

– Думаю, что совсем недавно. А в нашем парке, скорее всего, в первый раз.

– Значит, сегодня – в конце рабочего дня – Михаил Абрамович отправился на свидание со своей страстной любовницей, в офис больше не возвращался и вам не звонил?

– Почему – в конце рабочего дня? Миша ушёл примерно в одиннадцать сорок пять. Да, больше он не возвращался и не звонил. А, вот, я ему – несколько раз. Но он не отвечал.

– При трупе директора парка мобильного телефона не обнаружено, – встрял в разговор эксперт Феофаныч. – Очевидно, убийца унёс его с собой. В том смысле, что унесла.

– Пробьем всех абонентов покойного через операторов сотовой связи, – решил Яковлев. – Давай-ка, Иван Васильевич, выйдем на пару минут в коридор. Пошепчемся слегка…

Они вышли.

– Лихо закручено и наверчено, – признался Федосеев. – Я, честно говоря, слегка сбит с толка.

– Ничего, обязательно разберёмся в этом деле. Совместными, так сказать, усилиями… А ты со всеми «филиальными» женщинами и девушками знаком?

– Не то, чтобы знаком, но почти всех их видел. Кроме самой директрисы филиала.

– И кто из них, по твоему мнению, мог бы претендовать на роль страстной любовницы покойного Михаила Абрамовича?

– Претендовать-то некоторые из них, безусловно, могли бы. Но и понятия «алиби» никто, однако, не отменял…

– Порассуждай-ка, старина, вслух, – предложил Сергей. – Полезное дело, как показывает практика.

– Хорошо, слушай… Марье Ивановне, что работает в Отделе маркетинга, уже за шестьдесят, в свободное время шерстяные носки внукам и внучкам вяжет. Не годится она в любовницы… Секретарша Леночка Ветрова. Весьма симпатичная и сексапильная девица. Весьма. Но она – при мне – в семнадцать тридцать пять уехала с работы на чёрном «Мерседесе» представительского класса. Номеров, извини, не рассмотрел, так как машина была припаркована в семидесяти-восьмидесяти метрах от «третьей» заводской проходной. Вполне возможно, что за рулём данного «Мерседеса» находился близкий друг гражданки Ветровой, работающий в ФСБ… Бухгалтер Марина Залеская. Вполне себе ничего дама: в теле, и мордашка симпатичная. Тем более что вдова. Но она в семнадцать сорок пять отправилась в детский садик за маленькой дочкой. Так что, и её присутствие в парке в районе восемнадцати тридцати маловероятно… Далее – Инга Мышина. С ней я не расставался от семнадцати сорока до двадцати одного часа пятнадцати минут. У неё, выражаясь напрямик, стопроцентное и железобетонное алиби. Как бы так…

– Красивое имя – «Инга».

– Главное, что редкое, – продолжил знаменитую фразу из известного советского кинофильма Иван.

– И кто же у нас остался?

– Северина Яновна Таболина, директриса филиала. Ей, правда, уже за сорок. Но Инга говорит, что Северина – дама ухоженная, стройная, стильная и обладает горделиво-грациозной осанкой. Так что, безусловно, может заинтересовать определённый тип мужчин. Да и офис она покинула вчера до обеда… Но и здесь имеют место быть ярко-выраженные нестыковки. Во-первых, Таболина скандалила и ругалась – при свидетелях – с покойным Михаилом Абрамовичем. То есть, была с ним «на ножах». Вполне вероятно, что зимой её избили именно по указанию директора «Бабушкиного» парка. По крайней мере, я не исключаю такой возможности. А, во-вторых, Северина Яновна является лесбиянкой.

– Ерундовые и несерьёзные аргументы, – устало зевнув, заявил Яковлев. – Многие современные сексуально-озабоченные дамы являются, так сказать, всеядными. То бишь, охотно вступают в интимные отношения как с мужчинами, так и с женщинами. Бисексуалки, короче говоря… История с публичным скандалом? Весьма возможно, что они тогда ругались вовсе не из-за «Бабушкиного» парка, а, наоборот, по поводу своих личных отношений. Из нетленной серии: – «Милые бранятся – только тешатся…». Или же, к примеру, из-за банальной ревности. Или, допустим, для отвода глаз. Или раньше они, действительно, были «на ножах», а с месяц назад резко и плотно помирились. Из знаменитой серии: – «От ненависти до любви – один шаг»… Зимнее избиение Таболиной? Будем разбираться и выяснять. Будем… Не забывай, дружище, и о высокой бабульке в чёрных одеждах, которая в начале седьмого вечера шарилась по парку. А также о версии, предполагающей, что означенная старушка – это никто иная, как загримированная Северина Яновна. Да и ролевые сексуальные игры нынче в моде… Причина убийства? Допустим, что всё та же жгучая ревность. Ведь Михаилу Абрамовичу и тридцати пяти лет не было, запросто мог ещё и с другой барышней – помоложе Таболиной – шашни крутить. А Северина, мол, случайно узнала про это. Вот и закономерный результат…

– Значит, Таболина у нас является подозреваемой за номером «один»?

– Получается, что так. Но и алиби других девушек необходимо дополнительно и тщательно проверить.

– О чём это ты, Серенький? – непонимающе нахмурился Федосеев.

– Не напрягайся так, братец. Твоя Инга – вне подозрений, – успокоил Сергей. – А, вот, по двум другим сотрудницам филиала «ДорНии» есть вопросы. Кто, собственно, мешал секретарше, слегка покатавшись на «Мерседесе» по району, покинуть машину и направиться пешочком в «Бабушкин» парк? Никто, понятное дело, не мешал. Будем проверять… А бухгалтерша? Вдруг, она попросила кого-нибудь из подружек забрать дочку из детского сада, а сама, дойдя до главного входа в парк, преспокойненько отправилась на свидание с любовником? Будем проверять… Ладно, Ваня, возвращаемся в «парковый» офис. Надо задать нашему говорливому старичку ещё парочку важных вопросов…

В офисном помещении разгорался нешуточный спор между экспертом Феофанычем и заместителем покойного директора «Бабушкиного» парка – о роли и миссии Императрицы Екатерины Второй в общественно-политической жизни России восемнадцатого века.

– Отставить, деятели, – послушав с минуту аргументы спорщиков, велел Сергей. – Тут, понимаешь, убийство с отравлением, а они, брызгая слюной, всякую ерунду обсуждают.

– Какая же это ерунда? – искренне возмутился Пётр Петрович. – Без знания истории собственной страны невозможно построить современное гармоничное общество. А, вот, вновь наступить на те же самые грабли – раз плюнуть… Как наимудрейшая и наипрозорливейшая Екатерина могла проспать бунт Емельяна Пугачёва? Как, я вас спрашиваю? Где же здесь, господин майор, ерунда? Тем более что и знаковый 2017‑ый год уже не за горами. С таким легкомысленным отношением к урокам истории можно и до новой революции доиграться. Проснулся утром, выглянул в окно, а там – сплошные баррикады…

– Всё равно – отставить. Не до того… Скажите, любезный, а та женщина, что обнаружила труп Михаила Абрамовича и позвонила, она не представилась?

– Никак нет, господин майор. Сообщила – сквозь слёзы и всхлипы – о находке, разъяснила – через пень-колоду – где нашла, а после этого отключила связь.

– А номер её мобильника на экранчике, часом, не высветился? На экранчике мобильного телефона вашего вечернего «дежурного по аттракционам», я имею в виду?

– К сожалению, нет. Петрович тоже удивлялся по этому поводу. Наверное, у этой барышни какой-то хитрый телефон.

– Хитрый, говорите? – усмехнулся Яковлев и многозначительно подмигнул Ивану, мол: – «Имеет место быть камушек в «секретарский» огород. Такие телефоны (вернее, телефонные «симки»), действительно, на дороге не валяются. Но через знакомых «фээсбэшников» достаются элементарно и без всяких проблем. Сперва, мол, отравила, а потом, выждав некоторое время, позвонила и сообщила о трупе. Нормальная такая версия. Рабочая…».

– Надеюсь, на этом ваши вопросы закончились? – заканючил заместитель директора парка. – Я старый и больной человек. Подагра и гастрит регулярно донимают. Мне доктор по весне предписал – ложиться спать не позднее двадцати двух ноль-ноль. У меня уже голова болит: наверное, давление – на нервной почве – подскочило…

– Последний вопрос остался. Нет ли у вас фотографий всех работников «Бабушкиного» парка?

– Всех? Нет, извините. У нас же отсутствует пропускной режим, вход на территорию парка свободный. Поэтому и сотрудников не фотографируем – за полной ненадобностью… Но несколько фотографий обязательно найду. Мы с покойным Мишей как-то задумали «Доску почёта» организовать. Вот, для неё самых лучших наших работников недавно и сфотографировали. А также ветеранов ВОВ и блокадников. Сейчас-сейчас…

Пётр Петрович, достав из верхнего ящика письменного стола тяжёлую связку ключей, подошёл к массивному сейфу, занимавшему дальний угол кабинета, открыл, покряхтев и позвенев ключами, толстую железную дверцу, извлёк из сейфа тощий тёмно-коричневый конверт и, бросив его на столешницу, пояснил:

– Здесь все фотографии. Девять штук. Изучайте, господа сыщики, на здоровье. Не жалко…

Сергей вытащил из конверта цветные фотографии, аккуратно разложил их на столешнице и поинтересовался:

– Ну, что скажешь, Иван Васильевич?

– Это она, – ткнув указательным пальцем в одну из фотографий, сообщил Федосеев. – Та самая старуха в чёрном.

– Точно? Ошибка исключена?

– Целиком и полностью. У меня отличная зрительная память.

– Какая ещё – старуха? – возмутился Пётр Петрович. – Это – наша уважаемая сотрудница, Нинель Алексеевна Чернова. Работает в парке с мая месяца текущего года – продавцом билетов на аттракционы. Отличается дисциплинированностью, вежливостью и аккуратностью. Ещё она – коренная питербурженка чуть ли не в десятом поколении. А вы, молодой человек, так Нинель Алексеевну обозвали. Старухой, понимаешь. Нехорошо, право слово…

– Был неправ, погорячился – покаялся Иван. – Извините за грубость и нетактичность, – а про себя подумал: – «Очередной неожиданный поворот образовался. И эта фамилия – «Чернова». Слышал я её где-то. Причём, совсем недавно…».