Психолог: и это – нормально. Вы не будете ждать, что оголодавший после долгой дороги в поезде человек раскладывал перед вами шоколадки. Вот эта, мол, тебе. И вот эта.
В глубине души я знала, что, если дома будет лежать много конфет и шоколада, рано или поздно произойдёт биндж.
Каждый биндж для меня означал последующие жесточайшие самоненависть, ярость и психоз.
ОРПП нельзя увидеть. Визуально по внешнему виду вы не определите, болен ли этим человек или нет. Что ещё страшнее, человек в расстройстве может сам не принимать свою болезнь и говорить, что с ним всё хорошо. И вот тогда этого человека не вылечишь – он не даст: «Я же здоров, не трогай меня».
Мы расстались. Он, конечно, забрал моё печенье, я ему начала подкладывать ещё. Это выглядело так нелепо и глупо. Я ничего не видела, кроме еды. Я не испытывала никаких эмоций. Радость возникала только от того, что происходили бинджи после намеренных голоданий.
Осенью 2011 я поступила в МГУПС-МИИТ на специальность «Реклама и связи с общественностью». Была ли я рада? Нет, что тут такого? «Поступил и учись себе, вот прямо достижение нашли, чему радоваться. Как я теперь есть-то буду?!»
Психолог: особенность ОРПП в том, как начинает строиться ваше мышление. Думаете ли вы о том, что каждому (каждому!) дню/периоду объёмных приёмов пищи предшествовали ограничения? Нет. Они словно не существуют в вашей голове. Для вас нет связи между ограничениями и перееданиями – только переедания как «я же говорил, что не могу есть, как