Глава 3. Она приносит несчастья

Меншиков вышел на берег не оттого, что хотел насладиться видом, а потому что никакого иного занятия не придумал. Вот- вот они двинутся с места на поиски того самого заветного Эльдорадо, но на душе отчего-то было совсем уж неспокойно. И вот, в ярком солнце раннего утра, он увидел ее. Лара Вовк с новой саблей исполняла неведомый танец на мелководье. Зрелище было воистину странное. Она явно не была искусна в фехтовании, но словно точно знала определенную последовательность взмахов клинка.

Завораживающее зрелище: солнце отражалось в отполированном металле, не знавшем реальных сражений, а длинные тяжелые волосы отливали золотом при каждом резком движении, и брызги холодной воды, словно алмазы, разлетались из-под ее ног. Рубашка Лары намокла и так откровенно льнула к телу.

– Не замерзнешь? – крикнул он с берега, не желая больше смотреть на эту неведомую магию.

Лара вздрогнула и вся застыла с занесенным над головой клинком. Она невероятно искусно владела своим телом.

– А мы с вами, Александр Данилович, стало быть уже на ты? – она улыбнулась, отмирая, словно механизмы внутри нее пришли в движение.

– Чем вы занимаетесь в столь ранний час? – Меншиков не подал вида, но вновь вернулся к приличиям.

А девушка, как ни в чем не бывало, пиная волны, вышла на берег:

– Чем обязана?

– Чем вы занимались?

– Спортом, – легкомысленно отозвалась она.

– Не боитесь простудиться?

– Скорее рассчитываю закалиться, – она пожала плечами.

– Что вы делали с саблей?

– Тренировалась, – она вновь пожала плечами.

На самом деле, не умея драться на мечах, Лара когда-то, в давние детские годы, занималась ушу и разучила комплекс с мечом цзянь. И вот теперь, она словно села на велосипед: сначала неловко, но позже все смелее и смелее, начала припоминать методические движения.

– Это китайская техника, – пояснила Лара.

– Есть ли в вас хоть что-нибудь обычное, – словно с досадой вздохнул Меншиков.

– Я весьма посредственно готовлю и ужасно пою… Хотя, некоторые находят мои таланты приятными, – она подмигнула. – Полагаю, мне стоит вернуться и собрать редкие пожитки для нового странствия? Согласитесь же, захватывающее выходит приключение!

Лариса Константиновна не нуждалась в его ответе. Она ускорила шаг и быстро оказалась впереди. Александр вновь ощутил досаду: Лариса Константиновна не нуждалась в нем. Он ненавидел женщин, да и мужчин, в нем не нуждающихся. Если помочь человеку, он будет тебе обязан. Лара Вовк добилась расположения государя сама и теперь сама словно крепость выстраивала подле престола. Нет, друзьями им точно не быть. По крайней мере пока.

В этот момент подумалось о Марте. Вот такую женщину Меншикову хотелось видеть возле Петра. Веселую, шумную, но понятную. Ту, о которой можно сказать «баба», а не такую, что плещется в воде, носит брюки и никогда не испытывает чувство стыда.

***

Все утро Марта мучилась икотой. Какой же негодяй столь упорно вспоминает о ней? Хорошо бы это был Петр. Девушка подхватила юбки и поспешила воротиться в свои комнаты. Ей не нравилось прозябать в Москве, потому, воротившись с прогулки, она поспешила закончить трогательное письмо для своего возлюбленного.

Не так давно они с Петром сошлись, чтобы теперь он вечно оставлял ее одну. Ни новые платья, ни богатые хоромы, ставшие признаками его внимания, не могли убедить девушку, в том, что положение ее не изменится в ближайшее время. Да и Меншиков, который еще недавно пребывал точно в таком же положении, как и она, уже успел вновь воссоединиться с Петром. И теперь, кажется, она одна осталась в Москве.

В бессильной злости, она сорвала с рук тонкие перчатки и швырнула в стену. Марта всегда была живой и подвижной и теперь будто ускорилась в своей неугомонности. Отчаяние словно застило ей глаза. А зря. В порывистом движении она зацепила юбкой комодик, на нем опрокинулась хрупкая ваза. На пол полилась тонкая струйка воды.

– Что же вы? – тихий голос из темного угла спальни.

Марта вздрогнула. Быстро она обернулась. В кресле, скрытом тенью плотных штор, сидел темный силуэт.

– Кто здесь?!

– У вас приятный выговор, – одобрительно заметил гость. – Конечно, есть к чему стремиться, но смею заверить…

– Кто вы?! – перебила Марта.

– Граф Орвил, – силуэт почтительно кивнул.

– Что вы здесь делаете?! – и без того высокий голос срывался на крик.

Марту всегда находили привлекательной, хотя встретив ее воочию, граф едва ли мог найти сему объяснение: низкорослая, округлая, с лунообразным лицом и маленькими глазками. По некоторым дамам сразу видно отсутствие породы. В Марте Скавронской об этом отсутствии кричало все.

– Я пришел вам помочь, – наконец встал из кресла Орвил.

Марте было страшно. Каждый шаг графа сопровождался ударами трости об пол. Граф Орвил был подобен нечистому духу: вытянутый и какой-то нечеловеческий.

– Вы меня убьете? – уже тихо уточнила она.

– Что за глупости? – хмыкнул граф. – Я пришел забрать вашу душу. Но от этого еще никто не умирал… По крайней мере сразу… А вам и бояться уже нечего! – он улыбнулся пугающе белой улыбкой.

Пока граф Орвил говорил, Марта осторожно пятилась. Несмотря на внешнюю округлость, она умела двигаться тихо и плавно. Так двигаются змеи: глядя прямо на свою жертву, они ползут, пока не нанесут удар. Марта же пятилась. Она точно знала, что на столике около окна с завтрака осталось блюдо с фруктами и прямо там притаился нож. Марте хватит сил нанести стремительный удар. Она не из тех слабых девочек, кои не в силах постоять за себя. Слишком высоко она уже вскарабкалась, чтобы сейчас погибнуть или быть обесчещенной.

Еще пара шагов. Пальцы нащупали блюдо. Еще чуть-чуть и…

– Вы, полагаю, ищете это? – граф Орвил поднял вверх серебряный клинок, на который было наколото откушенное яблоко. – Простите, не сдержался. Питаю слабость к винограду, к несчастью, у вас были только яблоки…

– Я буду кричать! – Марта не смогла сохранить самообладание и сорвалась на крик.

Орвил замер и с открытой неприязнью поджал губы. Марта голову дала бы на отсечение, что перед ней не человек. Перед ней сам искуситель, предугадывающий любое ее действие. Высокий бледный, в темном парике, он был облачен в черный, расшитый серебром и алмазами сюртук. Он точно дьявол! Дьявол или француз!

– Мадам, за кого вы меня держите? – она думала, что граф возмутится ее низкими мыслями, но, вопреки ее ожиданиям, он продолжил: – неужели вы думали, что я столь долго ожидал вас и не позаботился о том, чтобы в этой части дома мы не остались наедине? Если вам так угодно, разумеется, мы можем прерваться на вашу истерику. Но вынужден вас предупредить, я плохо отношусь к женским слезам.

Марта, будучи девушкой понятливой, набрала побольше воздуха и подавила инстинктивный порыв.

– Зачем вам я?

– Благодарю за понимание, мадам, – граф Орвил улыбнулся. – Как я уже сказал, я пришел вам помочь.

– Вы сказали не так, – резонно заметила Марта.

– Будет вам, не придирайтесь к словам. Я здесь, чтобы помочь вам взойти на престол.

В голове Марты ярко возник образ трона. На нем восседал Петр, а на ступенях подле, в роскошном, расшитом камнями платье, сидела она. И этот образ, такой яркий, затмил все иные. Все, что мог возразить голос разума. Все, чего она хочет – быть рядом с могучим Петром.

– Вы явно вообразили нечто прекрасное, мадам, – одобрительно кивнул граф. – Но представьте теперь себя в короне на троне подле государя.

Марта мало знала о любви и истинной привязанности, но чувствовала, что с Петром у нее именно это. Именно это странное чувство – любовь.

– Да, чарующая фантазия, – будто бы читал ее мысли странный граф. – Вот только вообразите, чем там, в походе, может быть занят ваш суженый…

– На что вы намекаете? – вновь вскинулась Марта.

– Я не намекаю, мадам, – посерьезнел тот. – Я говорю, как есть: пока вы здесь, там, с вашим суженым, другая.

Долгая пауза, а после:

– Я не верю! – холодный и решительный тон. Голос человек, у которого есть лишь эта внутренняя непоколебимость.

– Вам не нужно верить. Вам нужно знать. Но если вам любопытно, в не столь отдаленном прошлом, я имел удовольствие провожать Александра Даниловича в путь. И, скажу я вам, помимо всего прочего, государь распорядился захватить с собой новый клинок в женскую руку. Вот только интересно в чью.

Марта побледнела. Она не была склонна к обморокам, но здесь весь мир вокруг пустился в пляс. Не понимая зачем и почему, Марта Скавронская сделала лишь одну вещь, которая казалась правильной в тот момент. Она сжала маленькие кулачки и спросила голосом человека решительного, отчаянного:

– Что мне делать?

***

Шторм обрушился на корабль, пассажиркой которого была графиня Кроун. Красивая, но невероятно печальная аристократка путешествовала в сопровождении пожилой камеристки, которая в сущности была и глуха, и слепа, и вынуждала прочих пассажиров и членов экипажа делать ставки, доживет ли до конца пути.

Впрочем, едва ли графине и в самом деле была нужна компания или помощь хоть в чем-то. Поговаривали, что в Петербург она следует по личному приглашению наследника престола, а про ее приданое и вовсе сложили уйму легенд. Сама леди Лара мифов о себе не развеивала, наряжалась в мрачные, но дорогие платья, а украшениям на ней завидовал всякий, не потерявший зрение от блеска их камней.

Сама она ни с кем не заговаривала. Развлекала себя тем, что выходила на палубу и долго-долго всматривалась вдаль, словно силилась разглядеть на горизонте очертания столицы.

Ларе нравилось скользить взглядом вдаль по водной глади. Нравилось воображать первую встречу с ее инженером. Для него прошло так много лет, а для нее – меньше пяти. Зол ли он на нее по-прежнему? «Зол» – неверное слово. Николай ведь не злился, он ненавидел ее за предательство.

Буря накрыла корабль ночью. Внезапно и решительно. Лара проснулась от первого же раската грома. Нет, она не сразу решила, что умрет, но в тот же миг, как первая волна ударила по палубе, ярко представила, как рушится ее идеальная жизнь.

Лара спокойно легла на кровать. Не раздеваясь, не снимая сапожек. Она поправила юбку, в несвойственной ей манере разгладила складки. Сложила руки на груди и закрыла глаза.

На пристани ее ждал инженер. В этом его строгом мундире, с аккуратно уложенными волосами. Он был также молод, как в год их знакомства. В Лариной памяти Николай Павлович навсегда останется двадцатидевятилетним инженером. Вытянутым, сильным, не умеющим ошибаться и признавать свои ошибки.

Сколь многих бы мужчин Лара Вовк не встречала в своих странствиях по времени, любить истинно она способна лишь одного. И он протягивал к ней руки. Есть ли такой промежуток времени, когда они вместе были, есть или будут счастливы? То время, которое хотелось бы зациклить, превратить во временную петлю? Этим временем могла бы стать их встреча в Петербурге. Встреча, до которой оставалось столь короткое расстояние.

Лара ярко видела, как он бросился к ней навстречу, как подхватил на руки и поцеловал. Ему уже было все равно, что подумают люди вокруг. У них впереди могла быть, нет, должна была оказаться долгая счастливая жизнь. Лара бы провела рукой по его щеке и он наконец бы дал ей то, чего она так хотела, хотела мучительно долго: он бы ее простил. И не осталось бы больше сожалений.

Как ужасна память любящего человека: Николай Павлович никогда бы не презрел законы общества, он никогда бы не бросил семью. Кому как не Ларе знать об этом? Но все равно, она продолжала рисовать в воображении прекрасный образ, рожденный ее любовью и красивыми сказками, которые так нравились ей.

Лара проваливалась в сон и хотела уснуть навсегда.

Внезапно, кто-то резко схватил ее за руку:

– Миледи! Миледи вставайте! – чужие пальцы больно впивались в плечо. – Мы тонем! Мы тонем! Вставайте, вам нужно сесть в шлюпку.

Лара бессильно посмотрела на незваного спасителя. Нежеланное спасение ужасно само по себе. Ей не хотелось жить до тех пор, пока матрос не вытащил ее на палубу. Холодный ветер ударил в лицо, вырывая Лару из чарующей фантазии. Лара была здесь и сейчас. Здесь и сейчас, на грани гибели. Если она погибнет – никогда не встретит своего инженера! Никогда! А ей было жизненно необходимо встретить его.

Она поспешила за матросом. Первую шлюпку уже спустили на воду и графине Кроун подготовили новую. Она ловко забралась в лодку. Посмотрела в глаза своему спасителю, тот быстро улыбнулся, хотел сесть к ней, но не успел: канат порвался и шлюпка полетела вниз. Лара закричала. Она не любила кричать, но не смогла сдержаться. Прежде ее жизни если что-то и угрожало, то только люди. Опасность от людей хороша тем, что с ней можно бороться. С опасностью от стихии остается только смириться.

В дальнем углу лодки что-то зашевелилось и кинулось на Лару. Она не успела понять, что это, волна накрыла ее с головой, едва не затопив единственный шанс на спасение. Девушка быстро обмотала руку оборванным канатом и вцепилась в него. Что угодно, лишь бы ее не вымыло из лодки. Новая волна, ее подкинуло, Лара неудачно упала на спину и ударилась головой. Она не знала, сколько времени провела в этом аду.

– Снова не спится, Лариса Константиновна? – насмешливый голос за спиной.

Лара вздрогнула и оторвала взгляд от едва тлеющего костра.

– Александр Данилович, и вам? – она постаралась придать голосу спокойствие, но было заметно, что Лара опечалена.

Меншиков не хотел знать, что там тревожит ее душу. Девичьи глупости его не заботят.

– Место здесь какое-то беспокойное, – он сел рядом с ней.

– И скоро будут белые ночи, – протянула Лара.

– Белые ночи?

– Да, столица тем и хороша, что в ней летний день длинен, ночи ясны будто день и кажется, что в этих сумерках спать – чистый грех, – кивнула Лара.

– С чего вы взяли, что столица будет именно здесь? – мысль о том, что Петр делит с ней больше, чем с ним, неприятно уколола. – Неужто и в самом деле вы способны в грядущее заглядывать? – изобразил ехидство он. Меншиков слышал, что их странная спутница видит будущее, но прежде не верил в это.

– Это факт, в грядущее заглядывать не обязательно, – она рассеянно посмотрела на угли. – Есть такие вещи, на которые не повлиять. Столица будет на берегу Невы, Петр будет императором, а вы первым губернатором столицы.

– Что?

– Согласитесь, легче верить, что я знаю, что там впереди, когда я вижу, что-то приятное в вашей жизни? – и вот уже на ее губах играла насмешка. – Коли мы оба бодрствуем, возможно, вы будете столь любезны и поможете мне потренировать удары? Не хочу оказаться на поле боя, умея лишь красиво танцевать с саблей.

Лара встала и Александр почему-то последовал ее примеру. В них было что-то неуловимо одинаковое. Что-то в самой их сути. Как известно, два одинаковых человека сперва резко сближаются, словно сталкиваясь со своим отражением, а затем так же стремительно разбегаются. Не могут столь близко существовать два одинаковых существа. Одно должно уничтожить другое.