Теперь разозлилась она. Ей до чертиков надоели выходки и перепады настроения малолетний девчонки, так еще этот пацан тыкает ей и указывает, что она должна делать, еще и трубой угрожающе вооружался. Хоть он даже не успел той железякой даже замахнуться, но Марта была уверенна, что получит ею по голове. И так все это разозлило ее – злость неуравновешенных детей, их агрессия и условия жизни, гараж с затхлым не свежим воздухом, порванный диван и грязные кастрюли, похищение Ани, страх от убийства сержанта. Все это резко навалилось на нее, и она прокричала:

– Домой? Я не иду. Я иду в полицию. Где здесь у вас полиция? Куда мне идти? Туда? – она указала пальцем в одну сторону, потом в другую – или туда? А?

Дети ошарашено молчали. Она встала с табурета, не дождавшись ответа, гордо произнесла:

– Счастливо оставаться.

Она резко отшвырнула грязную замусоленную шторку, та мягко за ней закрылась. На так называемой кухне, Марта сообразила, что до сих пор держит стакан в руке, она как можно громче стукнула им по столу.

–Ужасно – возмутилась она и вышла на улицу.

Она постояла секунду, подумала и пошла в том направлении откуда они с Малой пришли. Там во всяком случае она знала где лаз в заборе.

Парень повернулся к Малой и спросил:

– Че это было?

Малая пожала плечами:

– Нервная она какая-то. А сразу и не скажешь.

– Так я не понял, она же от ППС бежала с тобой. Зачем ей нужна полиция? Нас сдать хочет?

Он резко вскочил и ринулся в сторону выхода.

– Нет, Митя. – Остановила его Малая – нет. Не будет она нас сдавать. Она не местная. Приезжая. Ее ограбили. У нее ни вещей, ни денег. И ее саму хотели украсть и в рабство сдать. Бред конечно. В рабство. На нее дунешь – она переломается. Какой из нее раб? Но она сбежала из той машины, а потом началась стрельба.

– Стрельба? – распереживался Митя.

– Да. Там, кажется, убили одного. – Она пожала плечами – хотя может и не одного, а больше. Там погоня началась.

– А ты?

– А я в машине дяди Валеры сидела и все видела. Ужас. Он упал.

– Кто? Дядя Валера?

– Нет. Тот, который ту большую машину остановил, в которой она сидела. Она сбежала. Мимо меня пробегала, а я ей махала- махала, она и открыла мне дверь. Потом мы к бабе Варе на ночь попросились. А у нее Кузька. Клевый такой, лизал меня все время. Прыгал на руки. Вот даже поцарапал. Но мне не больно. – Она выставила вперед ногу, на которой красовались царапины – а это я в лесу поцарапалась, когда с ней бежала, а вот… вот Кузька поцарапал. Смотри.

– Стоп, Малая, я ничего не понял. Давай все с начала начинай.

– Да блин. Опять рассказывать? Да?

– Тебя дядя Валера повязал?

– Я же тебе о чем и говорю – устало начала с самого начала девочка. – Чего ты не понял? Он меня на светофоре нашем взял. Прикинь, я блин, даже и не поняла откуда он взялся. Я у такого солидного дядьку обслуживала, как раз помыла лобовое, перехожу к боковым, а тут он. Только пшыкалкой раствор набрызгала. Беру тряпку, чтоб протирать, а тут этот пень, дядя Валера, останавливается. Откуда он взялся – не знаю. Причем, я же осторожно, Митя, как всегда на километр вправо и влево посмотрела. Никого не было. А тут на тебе – останавливается. Прикинь?

Малая скривилась, Митя поторопил ее.

– Понятно, а дальше что?

– Повязал. А что еще? Я стекло домыть не успела.

– Не важно. Что дальше?

Малая недовольно цыкнула языком:

– Я же тебе все уже рассказывала.

– Подробнее, пожалуйста.

– Денег мне заплатили. А этот посадил меня на заднее сидение. Хотел меня к Альке отвезти. Но поехали мы на тот пост, на котором потом стреляли. Я не поняла, толи их туда вызвали, толи они сами просто так туда поехали. В общем, приехали в деревню. Дядя Валера с напарником из машины вышли, а меня заперли. Я аж голову сломала, как мне от них смыться. Но уже отчаялась, потом сама себя успокоила. Отвезут меня к Альке, я и оттуда смоюсь.

– Не отвезут – грозно ответил Митя – я этому Валере машину сожгу, если он тебя еще раз тронет. Пусть только подкатит.

– Не подкатит. Я осторожно буду. Больше не попадусь. Обещаю.

– Пока на улицу не высовывайся – приказал он.

– Чего? – возмутилась девочка и попросила – нет, Митя, я, честно, буду осторожно, не попадусь, обещаю. Только не буду я здесь сидеть целыми днями. Тут сдохнуть можно.

– Ладно, подумаем, что делать – согласился Митя. – Что дальше было.

– Дальше? Дальше они стояли, болтали – болтали, по ходу дела машины тормозили. Там еще никто не просек, что пост ГАИ установили, и носятся как угорелые. А эти тормозили всех в подряд. Потом тормознули этот трактор.

– Трактор?

Малая закатила глаза и опять цыкнула:

– Ну не трактор. Джип такой огромный, как трактор, крутой, навороченный. Гаишник к нему, а оттуда стреляют.

– Что?

– Я аж пригнулась, когда выстрел услышала – прошептала девочка и продолжила нормальным голосом – смотрю, этот гаишник упал, а из машины она.

Малая указала на то место, где совсем недавно была Марта, но Марты там не оказалось, и девочка продолжила:

– Она выскочила и в мою сторону бежит. А дядя Валера, наоборот, в сторону джипа. Джип стартанул, аж дым из-под колес повалил. А я давай кричать и махать Марте.

– В марте? Что в марте? – Митя удивленно уставился на Малую.

– Да не в марте, а Марте. Зовут ее так. Марта.

Митя недоверчиво посмотрел на девочку и спросил:

– А что бывают такие имена?

– Значит, бывают – скептически ответила девочка, распознав в его голосе недоверие.

Малая опять кивнула в сторону, где была Марта и продолжила:

– Она открыла мне дверь. Я выскочила и мы убежали.

– А Валерик?

– А они сели в машину и погнались за джипом. Не до меня ему было. Не знаю – догнали, не догнали. Вот поэтому Марте нужно в полицию. А я ей пригрозила, чтоб нас не смела сдавать.

– Пригрозила? – засмеялся Митя.

– Да – с вызовом ответила девочка.

– Ух, ты угроза моя. – Он нежно потрепал ее по голове и поцеловал в волосы – ладно, я все понял. Ты отдыхай. Вечером пацаны придут. Хавку принесут. Я-то не успел ничего купить, как узнал, что ты вернулась, сразу сюда побежал. Сварганишь на ужин что-нибудь.

– Сварганю. А ты куда?

– Пойду твою спасительницу до полиции провожу. Заодно еще раз напомню, чтоб о нас ничего не рассказывала.

– Точно, проводи. А то эта сова заблудится еще.

***

Естественно Марта заблудилась. Заблудилась в трех тополях на Плющихе, точнее в гаражах. Она думала, что вот за этим гаражом будет лаз в заборе, она туда, а лаза нет. Она прошла еще несколько гаражей – значит за этим лаз, но и там нет. Да что это такое?

Может она прошла далеко и ей надо вернуться обратно?

Она возвращалась и пролазила между следующими гаражами и не находила прохода.

Да что ж это такое?

Она долго кружила и петляла по территории среди похожих домиков для машин. И когда поняла что мимо двести сорок восьмого номера гаража она уже проходила, и, кажется, не один раз, и заглядывала за него и лаза не находила, то уже вообще отчаялась.

– Где же этот злополучный лаз? – спрашивала она саму себя.

Она пролезла между очередными двумя гаражами и наконец, попала туда, куда пыталась попасть. Вот он – лаз. И не совсем он злополучный. А даже наоборот, спасительный. Она пролезла в него, разогнулась и услышала шорох позади себя. Она обернулась и увидела того парня, который чуть не кинулся на нее с трубой. Марта присмотрелась к его рукам, не прихватил ли он с собой железяку, у него ничего не было и это ее успокоило.

– Я провожу тебя – сказал парень, пролезая следом за ней.

– Зачем? – хмыкнула Марта – я сама могу дорогу найти.

– Я так и понял – он ехидно ухмыльнулся – в пространстве ориентируешься просто прекрасно. Полчаса выход между гаражами искала.

– Они все одинаковые.

– Да ладно? – засмеялся Митя.

Он развернулся и развел руки в сторону всего гаражного «поселка» – домики для автомобилей отличались своим буйством красок, вперемешку с железом и ржавчиной.

– Па-пам – пропел он, указывая на неодинаковые гаражи.

– Я отдыхала – нехотя, соврала Марта и отвернулась, пытаясь сообразить в какую сторону идти.

– Ну и ладно. Еще будешь отдыхать, или тебе показать куда идти? – Митя перестал веселиться и указал, помахав рукой – нам туда.

– А ты уверен, что нам по пути? – на всякий случай уточнила Марта, зашагав в нужном направлении. – Я имею в виду, что ты же боишься полиции, а сам хочешь меня туда проводить.

– Во-первых, я полицию не боюсь. Во – вторых, проводить я тебя решил, потому что ты Малую в беде не бросила, выручила ее, а еще и домой проводила.

– Хорошо, убедил.

– Меня, кстати Дима зовут.

– Я Марта.

– Дурацкое имя.

– Почему это?

– Потому что нет такого имени.

Он шел быстрым шагом, а Марта прибавила скорость, чтоб успевать за ним.

– Есть, – спорила она, запыхавшись – и очень давно. Это не новое имя, как например, сейчас очень модно называть девочек Цецилия или Олимпиада.

– Как? – не поверил он – нет таких имен. А твое очень на месяц года смахивает. Март, июнь, ноябрь.

– Март – слово мужского рода. А имя Марта пришло к нам из иностранного языка.

– Какого?

– Польского. Хотя я читала, что история имени уходит в древние времена и к месяцам года никакого отношения не имеет. У моего имени скорее арамейские корни. И распространено оно во всех странах мира. Чаще всего встречается в Польше.

– Ничего не понял, что ты сказала – Дима пожал плечами.

– Я понятно изъясняюсь – возмутилась Марта.

– Так ты полячка?

– На половину полячка. Мама у меня была русская. Мы с ней в деревне Норки всю жизнь прожили.

– Норки?

– Да. А когда крестили меня, то дали церковное православное имя Марфа.

– Ну, это уже по-нашему. Это более родное имя, чем месяц года.

– Не месяц года – возмущенно запыхтела Марта.

– Да понял я, понял. Не обижайся. Я шучу. А как ты говорила Сицилия – новомодное имя?

– Нет. Сицилия – это остров Италии. А имя Цецелия. Я не знаю, что оно означает, но есть такое женское имя.

– А мое имя что означает?

– Ничем не могу тебе помочь. Я же не энциклопедия «значение имен». И всех имен знать не могу.

– Жаль.

Марта удивленно с боку посмотрела на Диму – он действительно расстроился. Этот парнишка, который десять минут назад смеялся над ее именем, очень хотел узнать, что обозначает его самого имя.

– Если хочешь, я найду.

– Не надо. Мы уже пришли – он остановился и повернулся к Марте.

– Да? – удивилась Марта и закрутила головой в поисках полицейского участка, не понимая где же он.

– Если что – ты меня не знаешь. Про Малую – ни слова. Придумывай на ходу, что хочешь, но про нас не упоминай. Выкручивайся сама. Зайдешь за поворот, там и будет полицейский участок.

– Хорошо.

– Ну, все. Прощай.

– Прощай, Дима, – грустно улыбнулась Марта.

Дима развернулся и пошел обратно, но Марта его окликнула.

– Дима.

– Что? – оглянулся он.

– Извини, что накричала на вас с Малой – она повернулась и пошла за угол, по ступенькам поднялась в полицейский участок.

Дима пожал плечами, заметил выходящего полицейского и юркнул в ближайшие кусты.

***

Мало того, что она уже битых три часа просидела в коридоре, так еще и участковый в сто первый раз спрашивает, откуда Костя, как его фамилия. Марта в сто первый раз ему объясняла и все время крепилась, чтоб не разрыдаться. Она-то надеялась, что в полиции ей помогут. И хотелось бы, чтоб помогли сразу, а на самом деле быстрой помощи ей не светит. Она боролась с дрожащим голосом и наворачивающимися слезами.

– Я не знаю – устало протянула Марта, – я же вам объясняю – познакомились в поезде. Он подсел к нам в вагон. Я не знаю, на какой это было станции. Ночью было. Утром я проснулась, а он уже был в вагоне. Его встречал этот самый Босс. Они решили нас подвезти.

– И вы сами сели к ним в машину – он сделал ударение на слове сами и пытливо уставился на девушку.

– Сели сами, но мы же без задней мысли.

– Глупо, ничего не скажешь – сам себе сказал участковый, но так, чтоб она слышала.

Она, конечно, слышала и расстроилась еще больше, он отвел взгляд и стал что-то писать в протоколе.

Марта шмыгнула носом и сказала:

– Я вас прошу, Николай Васильевич, не надо поучений, мне и так тяжело. Я не знаю, что с Аней, где она. Ей сейчас тяжелее чем мне. Я об этом уже думать не могу. У меня от мыслей, что с ней могут сделать, скоро голова лопнет. Бедная она.

– Найдем мы вашу Аню.

Николай Васильевич взглянул на Марту, и сжалился над глупой девчонкой. Сколько их таких бестолковых на его рабочем пути попадались. Этой повезло – смогла сбежать, а вот подруга пропала.

«Главное, чтоб не сгинула» – мысленно поплевал Николай Васильевич и сказал:

– Справку тебе выпишем, что паспорт у тебя украли, на случай если патруль остановит. Где живешь сейчас?

– Пока нигде.

– Поточней, пожалуйста.

– Мы с Аней должны были жить в общежитии, которое предоставит фирма по трудоустройству, но я же вам уже говорила, я не помню ее название.

Марта всхлипнула, не выдержала и расплакалась. Как бы честно она не крепилась и не сдерживалась, не хватило сил удержать слезы в себе. Она рассказывала о своих жутких приключениях последних суток, старательно не упоминая Малую, все время, переживая об Анюте, напрягая уставший мозг, чтоб вспомнить адрес и название фирмы, прогоняя мысли о предстоящей ночи и ее ночлеге, о безденежье. Но у нее ничего не получалось: адрес не помнит, название забыла, где жить – не знает, где денег взять – проблема, как Анюте помочь – не решаемая проблема.

– Не плач – со вздохом сказал Николай Васильевич – совсем не проблема выйти на этого Костю.

– Да? – удивилась Марта.

– Да. Если он билет брал на свое имя. Место в вагоне, в котором он ехал ты уже сказала. Пришла бы вчера, раньше бы его вычислили. Не переживай, вычислим. И не таких ловили. Ориентировки везде на этого Костю есть. Он же в Ивкина стрелял. Тот его запомнил, сделали по описаниям фоторобот. Я его распечатаю – покажу тебе.

– Подождите – попросила Марта – вы сказали Ивкин?

– Да.

– Так сержант Ивкин жив? – прокричала Марта от радости.

– Жив. Ранен. В больнице.

– Ух. Слава Богу. Я думала, его убили.

От огромного облегчения, спавшего камнем с груди, она еще сильнее расплакалась, наткнулась на неодобрительный, но сочувственный взгляд участкового.

– Пришла бы раньше к нам, раньше бы узнала, что он жив и идет на поправку.

– Я так рада, вы не представляете – всхлипывала она, приложив руки к груди.

– Представляю, чего уж там. Ладно. Машина, на которой вас подвозили на работу в угоне уже два месяца числится. Это проверено. Я сейчас приду.

Он встал из-за стола и вышел из кабинета. Вернулся быстро и протянул ей листок бумаги:

–Вот. Это Костя?

Марта с первого взгляда узнала его. На весь лист было напечатано лицо в черно белых, серых тонах, что придавало ему вид не живого, но в то же время угрожающего, опасного человека. Она вытерла насухо глаза и ответила:

– Да, это он.

Николай Васильевич записал и заметил, что Марта не могла оторвать взгляд от фоторобота.

– Так, следующий вопрос – зачем девчонку из машины выпустила?

Марта засуетилась, заерзала на стуле и ответила:

– Так ведь испугалась.

– Чего?

– Стреляли же.

– Понятно, а если бы это опасный преступник был? В машине полицейских иногда преступников закрывают.

– Ну, какая она преступник? – возмутилась Марта – дитё совсем.

– Куда она пошла.

– Я не знаю. Я в лесок убежала. Там заблудилась.

– И ночевала в лесу – несколько спросил, а больше утвердил Николай Васильевич.

– Да – быстро согласилась Марта.

– Хорошо – согласился участковый, пропустив через уши все ее вранье.

Он отвел взгляд от Марты и опять стал писать и заполнять документы.

Марта поерзала на стуле и прошептала:

– Ужасно.

– Что именно? – уточнил Николай Васильевич.

– Вот смотрю на эту фотографию и понимаю, что это настоящее его лицо, а там, в поезде он, как искусный актер играл роль доброжелательного парня, чтоб нас с Анютой расположить к себе и подружиться с нами.

– Да – согласился Николай Васильевич. – Так оно и есть, милая девушка. Обычно эти, извини, уроды так и работают. Располагают доверием, расспрашивают, личное узнают. Узнал, что вас никто не встречает, едете вы к чужим, незнакомым людям, для которых вы, мягко говоря, безразличны – приедете вы к ним на работу – хорошо, не приедете – ну и ладно, другие приедут. Вас на фирме ждали-ждали, а вы не приехали, о вас и забыли. Это бизнес. Он все у вас выпытал…

– Анюта сама все рассказала – перебила его Марта.

– Вот – жестко продолжил Николай Васильевич – рассказала и развязала ему руки – можно девчонок везти к себе. Куда там? На дачу? И кутить с ними. Это хорошо, если отпустят, а могут и убить.

– Что вы такое говорите? – ужаснулась Марта.

– А что? – зло спросил он, а потом спокойно добавил – это правда, милая девушка. Ты отдаешь себе отчет, куда вас везли?

– Да. Босс конкретно сказал, что в сексуальное рабство. Что спрос у него на красивых и молодых – Марте было тяжело это вспоминать уже в сто первый раз, она попросила – пожалуйста, Николай Васильевич, найдите Анюту. Спасите ее.

Николай Васильевич тяжело вздохнул, но ничего не ответил, стал читать, что сам же написал. Вроде все точно написал, ничего не упустил, вот только паспортные данные этой Марты Викторовны не записаны, но тут по причине кражи сумки. Сейчас опера приедут, которые дело по огнестрельному ранению сержанта Ивкина ведут, опять ее опросят, если что еще придется в протокол дописывать. Он отложил протокол, взял маленький листок бумаги и написал в нем номера телефонов, потом протянул Марте. Она так и смотрела на него с мольбой в глазах.

– Возьми.

– Что это?

– Это мои телефоны. Рабочий и домашний. Если нужно будет что-то срочное, или вспомнишь что-то еще, позвони.

– Спасибо.

Марта взяла записку и вспомнила как вчера… ого, это было вчера, а такое ощущение, что уже неделя прошла. Нет. Вчера. Вчера в плацкартном вагоне поезда дед Вася писал на таком же маленьком листочке адрес и имя своего сына, к которому, по его словам она может обратиться, если будет трудно. Или он сказал, будет плохо. Хотя какая разница, ей и плохо, и трудно, и страшно, а вот листочка с адресом у нее нет, и она его не помнит. А еще вчера днем, взяв этот самый листочек из дедовский рук, она мысленно ухмыльнулась, почему ей должно быть трудно? Разве может быть такое? Оказывается, может.

– А ты знаешь, что? – Николай Васильевич задумался и предложил – ты вот что. Ты завтра вечером обязательно мне позвони. Я тебе повыбираю фирмы, которые занимаются трудоустройством иногородних. А лучше не звони, а сама сюда вечером приходи. Я этот список тебе передам, почитаешь, может, вспомнишь название, примут тебя на работу. Они же ждали тебя. Не думаю, что у них уже замена есть.

– Ой, спасибо, Николай Васильевич, – обрадовалась Марта – я все думаю об этой фирме, но никак не могу вспомнить. Ловлю себя на мысли, что если услышу или увижу это название, то обязательно вспомню. Оно крутится в голове, как шальной ветер, а поймать ее не могу. Помощь нужна. Подсказка.

– Надеюсь, помогу. – Он тяжело вздохнул и устало посетовал – что-то опера долго едут.

Марта пожала плечами. Николай Васильевич, не вставая, дотянулся до чайника и включил его. Он ужасно устал. От усталости он стал выглядеть старше, осунулся и помрачнел. Нехорошие мысли кружили в голове. Еще эта девчонка со своими проблемами, а проблемы-то очень серьезные.

Когда чайник закипел, он запарил две кружки чая, достал из шкафчика пакет с печеньем и подал Марте.

– Поешь. Чай без сахара. Закончился. Так что не сладкий.

Тут только Марта поняла, как сильно она проголодалась, действительно она не ела со вчерашнего вечера, когда поужинала у Варвары Йосифовны.

– Спасибо огромное.

Она взяла печенье и стала его хрумкать, запивая горячим чаем. Этот горьковатый, не сладкий чай с чуть затвердевшим печеньем, показался ей самой вкусной едой в мире. А еще вчера она точно также думала о жареной картошке с молоком.

От участкового она вышла, когда на улице уже было серо, солнце еще не село за горизонт, но уже не могло пробиться слабыми лучами через каменные стены домов города.

Она осмотрелась по сторонам, не понимая, что ей надо делать.

Марта устала, как будто вагон угля разгрузила. А ведь физически ничего не делала. Только рассказывала и отвечала на вопросы. Опера приехали с какого-то дела, опросили Марту уже в сто двадцать второй раз, записали показания, она подписала кучу документов, расписок и заявлений, сама уже толком не понимая, что именно подписывает и зачем столько подписей.