Глава 2. Мелодия цитры предшествует нашей встрече

Весь день Джингшен провел на палубе, любуясь морем. Природа всегда восхищала его: будь то заросли травы во дворе, красивый камень, найденный на берегу, или яркие краски заката. В этом мире все казалось ему впечатляющим и заслуживающим внимания, особенно величественные горы, которые он видел только на иллюстрациях в книгах. Шанлу звали «страной гор и рек», но Джингшену встретились только море и пшеничные поля.

Вечером корабль сделал остановку на острове Полумесяца, и Джингшен вспомнил одну из легенд, которые любила пересказывать ему Ло Фэй. Три тысячи лет назад, когда на материке только начали появляться первые поселения, божественные Дракон и Феникс нашли Небесную Жемчужину необыкновенной красоты – она переливалась всеми цветами радуги. Существа поспорили, кто заберет такую редкую драгоценность, пререкания быстро обернулись дракой, и они стали тянуть жемчужину в разные стороны. Выскользнув у них из когтей, она упала на южный край земли и, поскольку была по-настоящему огромной, своим падением встряхнула море, пробила сушу насквозь, а на месте дыры образовался Жемчужный залив. Кусок суши в форме полукруга, который некогда был берегом, откололся и стал именоваться островом Полумесяца. Сами Дракон и Феникс с горя превратились в горы по обе стороны от залива, чтобы всегда быть рядом с пропавшей драгоценностью. Спустя много лет на берегу материка построили Дэнлун.

Джингшен еще издали увидел край суши, по форме напоминающий серп луны. В небе появились сверкающие отсветы – это заходящие лучи солнца освещали перламутровые крыши домов, резиденций и павильонов. Судно остановилось у причала, и Джи, перегнувшись через борт, увидел множество ракушек, выглядывающих из песка, словно сухофрукты из теста. Среди них были и закрученные раковины, и плоские створки устриц, и круглые пятнистые панцири незнакомых моллюсков.

Остров Полумесяца славился своими украшениями из жемчуга и ракушек, а также морепродуктами. Особым лакомством считались улитки в кисло-сладком соусе, но при одной мысли о них Джингшена выворачивало наизнанку. Он не понимал, как можно есть этих маленьких существ со смешными рожками. В детстве юноша любил наблюдать за ними в саду: после дождя земля покрывалась влагой и улитки медленно передвигались по листьям.

Джингшен быстро спустился вниз и, поднимая фонтаны песка, стремительными шагами прошел по берегу, достал несколько переливающихся голубых ракушек, похожих на рога цилиня^[7] – на память об острове Полумесяца.

Забрав с острова двоих торговцев, корабль покинул пристань и сменил курс на север. Джингшен присел на ящик возле мачты, к которой была прикреплена деревянная дощечка с выгравированным на ней изображением Ханхай-шэня – покровителя мореплавателей. Его волосы, собранные в небрежный хвост, стягивала тканевая повязка, а ярко-синие глаза были такого же цвета, как третье око – священный символ в виде капли у него на лбу. Загорелый и худощавый, он держал в руках компас и рыболовную сеть, сплетенную из шерсти морских драконов. Ло Фэй больше других почитала этого бога и считала, что именно ему она обязана вечной жизнью.

Разглядывая дощечку, Джи достал из мешка кусок сушеного окуня и принялся жевать. Рыба была солоноватой на вкус, и юноша вздохнул, подумав, что сейчас Юи-эр наверняка ставит на стол свежепойманного лосося в подливке с добавлением рисового вина. Джингшен решил, что в Дэнлуне обязательно поест чего-нибудь горячего: например, супа с креветками: он часто слышал о нем от знакомых, которые посещали город.

Дожевав остатки рыбы и глотнув воды из глиняного сосуда, Джи стал наблюдать за людьми на корабле. На корме тихо напевал рулевой, молодой матрос волок доски и мотки веревок, двое торговцев о чем-то тихо переговаривались. Небо на востоке приобретало синий оттенок, кое-где, как искры от костра, высыпали звезды. День клонился к завершению. Все пассажиры были заняты своими делами, поболтать было не с кем, да и навязываться не хотелось, поэтому Джингшен спрыгнул с ящика и вернулся в свою каюту.

Он зажег фонарь, снял сапоги и лег на кровать. Ему было непривычно находиться в одиночестве. Днем на островах он всегда занимался какой-то работой: ловил рыбу, обрезал засохшие ветки, помогал жителям готовиться к ярмарке. По вечерам слушал истории наставницы и рисовал, а если приглашали приятели, уходил выпить вина на берегу.

Джи терпеть не мог скучать, поэтому, грустно вздохнув, он порылся в мешке и вытащил книгу. Изящные иероглифы на обложке сложились в название «Сказания об императоре Топазе». Это было самое популярное произведение во всей империи: его с удовольствием читали и дети, и взрослые. Книга состояла из двадцати глав, в которых рассказывалось о жизненном пути первого императора Шанлу. Автор привел в своем труде не только биографию императора, но и народные слухи и легенды, сопровождавшие его правление.

С обложки на Джингшена смотрел юноша с загадочной улыбкой и длинными бледно-голубыми волосами. На голове у него сверкала корона из кристаллов, а с пояса свисали нити драгоценных камней.

В детстве Джи мечтал стать похожим на Топаза. Первый император сумел объединить под своим началом четыре больших государства. Жители империи считали его легендарной личностью наравне с бессмертными. Происхождение же Топаза оставалось неизвестным. Он был сиротой из Куангву, которого усыновила аристократическая семья Тайксена.

Джингшен задумчиво пробегал взглядом описание коронации Топаза у Ирисового озера. На иллюстрации молодой человек преклонил колени посреди поляны с синими цветами в ожидании, когда ему на голову наденут блестящую корону. Скоро глаза Джи начали слипаться, и он перевернулся на бок, поморщившись из-за неприятного скрипа кровати под ним. Думая о мягких подушках, оставшихся в Обители, Джингшен под треск обшивки корабля провалился в беспокойный сон.

* * *

Ближе к утру его разбудили голоса и скрип досок над головой. Джингшен, открыв глаза, не сразу понял, где он и как здесь оказался, и только через несколько минут осознал, что он не в своей комнате в Обители. Ночью во сне рука у него свесилась с койки так, что его длинные пальцы касались пола. Подтянувшись, юноша встал и огляделся в поисках зеркала. Его нигде не было. Тогда он вытащил из мешка кинжал и, достав его из ножен, взглянул на свое отражение в отполированном лезвии. За ночь коса растрепалась, а челка вообще торчала как петушиный гребень. Джи пригладил ее и покрутил головой. Прядь справа от лица отросла до самого подбородка, и прическа выглядела неаккуратной. В левом ухе блестела золотая сережка, подаренная матерью. Серьги ей купил отец Джингшена, и, как бы Кси ни обвиняла его, она не снимала их до самой смерти.

Юноша закинул в рот несколько сушеных слив и вышел наружу. Стояла солнечная погода, но ветер усилился, и Джингшен набросил на плечи накидку. Весь день простояв на палубе, он случайно разговорился с торговцами. Они везли в Дэнлун жемчужные бусы и ароматические масла. Джингшен рассказал им, как сел не на тот корабль и мужчины посмотрели на него с недоумением, а один сказал, что нельзя быть таким рассеянным, на что Джи лишь пожал плечами. Может кого-нибудь замечание бы и обидело, но юноша знал, что у него есть не только недостатки, но и достоинства. Мало кто может похвастаться дарованным от природы здоровьем или способностью совершать хоть и простые, но настоящие магические действия. Джингшен пользовался этими навыками редко, не было необходимости, а заклинания отнимали много энергии. Бессмертные не старели, не болели и долго могли обойтись без еды – но все же они были людьми и могли уставать.

Вечером на горизонте показались очертания города между двумя высокими горами. Юноша не отрывал от них глаз, пока не увидел лес на каменистых склонах и легкий дымок, поднимающийся над горой Дракона. Это поразило его и заставило сердце забиться чаще. Джингшен и представить не мог, что горы такие большие и величественные.

Скоро корабль вошел в Жемчужный залив и причалил в гавани. Кругом стояли рыбацкие лодки, джонки и корабли с белыми холщовыми парусами. Впереди, слева от города, возвышалась гора Феникса, окутанная одеялом золотистых крон деревьев. Спустившись на деревянный помост, Джингшен с открытым ртом разглядывал здания Дэнлуна, видневшиеся позади порта. Дома были выше, чем на Туманных островах, где только пагода Ло Фэй была двухэтажной. Изогнутые крыши блестели в лучах заходящего солнца, тут и там зажигались алые, оранжевые и желтые фонари. Откуда-то сверху доносилось звучное женское пение. На террасах Джи увидел знакомые персиковые деревья – символы бессмертия и вечности, которые росли по всему югу страны.

Юноша радостно улыбнулся – он достиг первой точки своего путешествия! И хотя Джингшен собирался попасть в совсем другой город, Дэнлун очаровал его своим светом и шумными разговорами прохожих. Джи медленно шел по помосту, с любопытством наблюдая за работниками доков. Крепкие мужчины с закатанными до локтей рукавами переносили ящики, бегали за инструментами и громко перекрикивались. Внизу, под досками, слышался мерный плеск воды.

На выходе из порта стояли большие ворота, колонны которых украшала замысловатая резьба в виде рыб и морских растений. Джи прошел сквозь них и оказался посреди огромного рынка. Со всех сторон доносились голоса торговцев, каждый пытался переманить к себе покупателей:

– Свежая рыба! Лосось, окунь, карп, сибас, тунец!

– Морская соль! Сегодня два мешка по цене одного!

– Попробуйте спелые персики!

Горожане торопились, расталкивая друг друга и пару раз задев плечом Джингшена – он стоял столбом возле ворот, пораженный таким количеством людей. На Туманных островах тоже есть рынок, но даже по праздникам там не собиралось столько народу. И по размеру он уступал вдвое.

Джи бродил среди торговых рядов, с трудом пробираясь сквозь толпу. Сильно пахло копченой и жареной рыбой, и у него заурчало в животе. Он подошел к свободному торговцу, купил карпа в специях и, смакуя каждый кусок, обогнул лотки с фруктами и овощами. Некоторые горожане смотрели ему вслед. Цвет волос и их длина удивляли даже земляков Джингшена, знающих его много лет, и неудивительно, что статный рыжеволосый юноша привлекал внимание жителей Дэнлуна.

Дальше стояли крытые павильоны, из которых выплывали легкие клубы цветочных благовоний. Проходя мимо распахнутых дверей, Джингшен краем глаза заметил фарфоровые вазы и кувшины. Внутри несколько человек собрались возле высокого мужчины, с увлечением о чем-то рассказывающего.

Юноша вышел за пределы рынка и огляделся. Возле лестницы, ведущей к галерее с каменными фонарями по бокам, висела табличка с надписью «Чайный квартал». После острой рыбы сильно хотелось пить, и Джингшен не раздумывая зашагал между вереницами алых колонн в сторону освещенных домов. Из окон выглядывали танцовщицы в разноцветных шелковых халатах и с убранными шпильками в высокие прически волосами. Они обмахивались веерами и передавали друг другу полупрозрачные ткани. Прохожие улыбались им и весело смеялись в ответ на их кокетливые приветствия.

Вдруг Джингшен остановился, подумав, что нужно разыскать постоялый двор, где можно переночевать. Его мучила жажда, но найти ночлег было важнее. Посмотрев в дальний конец улицы, где стояла компания матросов, он наткнулся взглядом на еще одну табличку, но, как ни щурился, не мог прочитать надпись на таком большом расстоянии.

Джи перебросил мешок с затекшего плеча и пошел по направлению к вывеске, как вдруг из чайного дома справа услышал прекрасную мелодию. Звонкие и переливчатые звуки цитры так очаровывали, что Джингшен закрыл глаза и с головой погрузился в чудесную музыку. Она нарастала, ее быстрые и высокие ноты чередовались с медленными и более низкими, и юноше казалось, что мелодия выражает умиротворение, спокойствие и надежды исполнителя на счастливое будущее. Но иногда, словно в промежутке между струнами, проскальзывала легкая и светлая печаль. Джингшен подумал, что даже наставница не играла так эмоционально и вдохновляюще, как незнакомый музыкант.

Над дверью, откуда доносилась музыка, золотыми иероглифами было выведено «Чайный дом Хаохуа^[8]». Карнизы двухэтажного здания были украшены пурпурными фонариками, свет которых в сумерках выглядел таинственным и манящим, а сквозь бумажные окна проступали расплывчатые фигуры посетителей.

Вмиг забыв о жажде и поиске ночлега, Джи уверенно толкнул дверь чайной. Внутри было тепло, маленькие светильники придавали стенам желтоватый оттенок. На подставках между столиками возвышались вазы с розовыми бегониями. Посетители держали в руках пиалы, от которых шел легкий пар. Воздух в помещении сладко пах травами и зажженными ароматическими палочками. Но больше всего Джи заинтересовало, что находится в дальней части зала, отгороженной ширмой с морским орнаментом, из-за которой доносились громкие звуки цитры.

Пока Джингшен разглядывал интерьер, к нему подошла служанка в платье с передником.

– Добрый вечер, молодой человек! – Женщина с любопытством скосила глаза на косу Джингшена, перекинутую на левое плечо. – Пойдемте со мной, я налью вам чая.

Джи неловко улыбнулся и последовал за ней в дальний конец зала. Женщина усадила его за свободный стол возле окна:

– Вы какой чай предпочитаете?

Джингшен, которого больше интересовал неизвестный музыкант, чем напитки, попросил служанку принести чай и суп с креветками. Когда она ушла, Джи, заглянув за ширму, наконец увидел исполнителя. Им оказался невысокий юноша, его кожа казалась очень бледной в приглушенном свете фонарей. На лоб ему спадали темные слегка волнистые пряди. На музыканте были широкие черные штаны, перевязанные поясом на талии, а длинные, до середины бедра, рукава серой рубашки с запа́хом колыхались, когда его тонкие пальцы перебирали струны. Юноша играл на обыкновенной цитре из клена, какую можно купить в любой музыкальной лавке Шанлу, но звуки из нее текли словно ручей, звенели словно зимний воздух и переливались словно шепот листьев в лесу.

Музыка стала более динамичной и жизнерадостной. Джи следил за движениями пальцев музыканта, и даже не заметил, что служанка принесла поднос с чайником и фарфоровыми пиалами и миской супа. Она заваривала чай, переливая и вспенивая его, чтобы привлечь внимание гостя, но, поняв, что это бесполезно, недовольно вздохнула и пошла обслуживать другой столик.