Каждое движение коня сопровождалось моим скрежетом зубов. Рана вопила от боли, а непрестанно хлещущая кровь пропитывала рубашку. Тело демона, бьющееся об меня на ходу, лишь добавляло страданий. Побитые рёбра ныли, левый глаз стремительно заплывал, а с рассеченной губы то и дело приходилось слизывать выступающие капли крови. Я вкладывала все силы в то, чтобы не отключиться. Ещё никогда у меня не было настолько серьезных ран. Даже легкое движение пальцев рук находило отклик в плече. От боли меня отвлекло учащенное дыхание и начавшие бродить по моему телу ладони. Горячие слюнявые губы бесстыдно прижались к шее. Я сильнее задрожала и с трудом проглотила вставший в горле ком омерзения. Однако страх придал сил. Я слегка повернула голову вправо, чтобы незаметно осмотреть седло коня в поисках какого-либо оружия. Краем глаза увидела торчащую из-под пояса дикаря рукоять ножа и нервно закусила щеку изнутри. Неосознанно посмотрев выше. И неожиданно скрестилась взглядом со скачущим на своём гнедом жеребце мужчиной. Оказывается, от него не укрылись мои, как мне казалось, неуловимые жесты.

Он уверенно держался в седле, чуть откинувшись назад, и продолжал смотреть мне в глаза. Не трудно было сообразить, что меня раскусили. Я гневно уставилась в ответ. С каждым мгновением во мне росла уверенность, что вот сейчас он окликнет остальных и выдаст меня. Но я оказалась не права. Мужчина перевёл взгляд на дикаря, который продолжал откровенно вылизывать мою шею, и я заметила промелькнувшее в нем отвращение. Потом он посмотрел на меня. На нож. Снова на меня. Предупреждающе прищурился, чуть качнул головой и… отвернулся. А я продолжала недоуменно таращиться на него. Он ясно дал понять, что не станет вмешиваться. Что я была вольна сама делать свой выбор. И я сделала, лишь потому, что не могла выносить губы и руки убийцы на своём теле.

Коротко вдохнула, и, не давая самой себе времени на раздумья, молниеносно отвела связанные кисти вбок, выдернула рукоять ножа, и воткнула его в бок дикаря, но клинок вошел в его тело не так глубоко, как хотелось бы. Плечо тут же завопило от боли, и я покачнулась. Демон удивленно зашипел, прижал руки к свежей ране, а затем свирепо гаркнул что-то, из-за чего все Кезро, как один, остановили лошадей. Только два незнакомца ещё немного проехали вперёд. Видимо, они тоже не понимали язык Кезро.

Резкими движениями, цедя проклятия, дикарь разрезал крепления, которые удерживали меня в седле. Когда ему удалось это, он схватил меня за плечи и грубо сбросил с лошади. С глухим звуком я беспорядочной грудой свалилась на землю. Я охнула от удара, правое плечо заныло с новой силой, но, к счастью, больший ущерб потерпело целое. Кезро окинул меня бешеным взглядом, бросил через плечо пару фраз, и два ближайших дикаря тут же спешились. Один из них снял с седла длинную веревку. Подойдя ко мне, он привязал ее к моим скованным рукам и затянул узел так туго, что у меня заныли кости.

– Раз такая смелая, побежишь за лошадьми, сволочь, – выплюнул демон.

Удивившись своему порыву, я вдруг посмотрела на зеленоглазого мужчину, жаждая хоть чей-нибудь поддержки. Но быстро себя одернула и сделала вид, что мой взгляд предназначался Кезро. Я по-прежнему одна. То, что он два раза встал на мою сторону, ещё ничего не значит.

Лошади рысью двинулись вперёд, и я, не успевшая даже подняться с земли, покатилась следом. Рывок подвязанной к седлу верёвки едва не вывернул мне оба плеча, но я не позволила себе издать ни звука. Молча проглотила выступившие слезы, на ходу подскочила и побежала вслед за процессией. Ноги совершенно не слушались, все, что мне оставалось, это следить за тем, как бы не споткнуться. Бегать. Это я умела.

Умела, но не когда тело было лишено такого количества крови, не когда боль затмевала все мысли, а перед глазами стоял туман, не хуже того, что был в день сожжения моего клана. Но я поклялась себе до последнего не показывать слабости. Они должны были знать, с кем столкнулись. Я собирала себя по кусочкам полгода, становясь той, кем должна, чтобы суметь дать отпор, и не намерена была сдаться в первый же день.

Я должна выжить. Меня им не сломить.

Но тело было со мной несогласно. На какие бы немыслимые вещи я себя ни настраивала, человеческая природа была слишком слаба, чтобы делать из меня кого-то большего, чем обычную девушку, которая выбилась из сил и с ног до головы была покрыта собственной кровью. Я почувствовала, как разум мой поплыл, подобно брошенному в воду камню, стремительно опускавшемуся на темное дно, и сбилась. Ноги подогнулись. Я упала наземь, прокатившись немного вперед. Резкий свист перевёл лошадей на шаг. Демон подъехал ко мне, склонился с лошади и оскалился:

– В следующий раз подумаешь, прежде чем что-то делать.

Он пришпорил коня, и оставшийся путь мы проделали шагом. Мужчины верхом на лошадях, а я плелась по земле и вела изнурительное сражение с обмороком.

Казалось, мы шли целую вечность. Я изо всех сил старалась не двигать рукой, чтобы не сделать ещё хуже. В голове стоял туман, концентрироваться на чем-то было невозможно. Всё тело болело. Левый глаз окончательно заплыл, им я уже ничего не видела. Ныла распухшая губа и побитые рёбра, но я продолжала идти. Лес затих. Стихия, в которой я всегда находила укрытие, стала моей ловушкой и теперь будто провожала в скорбном молчании.

Я сразу поняла, когда мы оказались на месте. Солнце уже начинало клониться к закату, небо медленно окрашивали кровавые полосы. То, что должно было будоражить кровь своей красотой, теперь пугало и селило в голове нежеланные мысли.

На ровной, расчищенной площадке расположилось огромное количество деревянных хижин. Их крыши, покрытые сучьями и соломой, сужались к верху, а над дверями почти каждой висели черепа различных животных и… людей. Я поежилась и быстро отвела взгляд. Отовсюду раздавался мужской смех. Полуголые, разукрашенные тела Кезро лоснились от пота.

К деревьям, которые окружали поляну, были привязаны пегие и крапчатые лошади. Очевидно, за ними почти не ухаживали. Шерсть свалялась от наступающего периода линьки. Головы устало опустились к земле, будто лошадей совсем недавно гоняли до изнеможения. Некоторые грозно ржали, скалились и кусали рядом стоящих. Они были высокими и поджарыми, из-под кожи выступали мышцы. Было видно, что, несмотря на явный недостаток ухода, эти животные привыкли к постоянной нагрузке. Дикие, норовистые, сильные. Точное отражение своих владельцев.

Кезро остановились. Всадники ловко спешились, большинство сразу же присоединилось к всеобщему гомону. Я едва стояла. Тело била мелкая дрожь, от потери крови и непрекращающейся боли тошнило и качало. С разъярённым лицом и неизменной мерзкой ухмылкой ко мне подошёл демон. Я с удовлетворением отметила, что ему приходилось зажимать раненый бок. Он отвязал веревку от седла, кинув ее одному из тех, кто участвовал в моем избиении в лесу. Дикарь грубо дернул повод и молча пошёл за главарём, который уже пробирался сквозь толпу. Прибытие отряда не осталось незамеченным. Все собравшиеся повернулись в нашу сторону. Множество десятков Кезро приветственно кивали демону, расступаясь перед ним. Я ловила на себе похотливые взгляды дикарей, и верхняя моя губа непроизвольно поднималась в оскале. Один смельчак даже рискнул протянуть руки к моему заду, но я утробно зарычала на него, а следом в его челюсть полетел кулак моего провожатого. В его жесте не было ничего от доброты или милосердия. Он лишь пытался сберечь игрушку своего вожака и заодно себя самого от его гнева.

Когда за спиной послышались шаги, мне потребовалось усилие, чтобы обернуться. С холодным выражением лиц за нами шли два незнакомца, плечи их были уверенно расправлены. Зеленоглазый посмотрел на меня, но голова начала кружиться, и я быстро отвернулась.

– Ник!

Справа к нам подбежали два лучезарно улыбающихся молодых мужчины в обычных белых рубахах и подпоясанных темно-коричневых штанах, заправленных в черные воинские сапоги. У них были одинаково чёрные, как смоль, волосы до плеч и стройные мускулистые тела. Вокруг плеча одного из них была повязана кожаная пластина, в которую маленькими коготками вцепился желтоклювый сокол. Голова ее резкими, короткими движениями дергалась из стороны в сторону, черные, широко раскрытые глаза-бусинки обводили озаренную кострами поляну хищным взглядом. Я получше пригляделась к мужчинам и поняла, что они были не просто похожи. Близнецы.

Реакцию Ника я увидеть не могла, зато заметила, как парни одновременно посмотрели на меня, на мои связанные руки, перевели взгляд на шагающего впереди демона и нахмурились. Это все было настолько синхронно, что я бы даже, возможно, улыбнулась при более приятных обстоятельствах.

Однако мысли мои разлетелись стайкой вспуганных воробьев, стоило перед нами вырасти огромному шатру. Он был дополнительно освещён изнутри факелами, в свете которых замершие по бокам от него два дикаря казались черными, обезличенными тенями. Благодаря внушительным размерам выглядели они впечатляюще, но я, смотря на этих тварей, испытывала лишь невыносимое отвращение. Кезро опасливо склонили головы перед демоном и оставались в таком положении, пока тот, пригнувшись, не скрылся за пологом шатра.

Громила, в чьих руках была обвязанная вокруг моих запястий веревка, дернул ее конец. Он толкнул меня внутрь, но я вдруг уперлась ногами в землю. Внутреннее чутьё буквально завопило об опасности, я ощутила, как забурлила кровь в жилах. Это вызвало прилив сил, которых мне так не хватало по пути сюда, и, как только дикарь попытался затащить меня в шатер, я начала отчаянно вырываться. Он схватил меня за ворот рубашки, но я тут же с рычанием впилась в его руку заточенными клыками. Кезро коротко вскрикнул, а потом в глазах моих потемнело от сильного удара по виску. Скорей всего, я должна была отключиться, однако каким-то чудом продолжала оставаться в сознании, лишь колени подогнулись. Чудовище подхватило меня и без церемоний швырнуло прямо в плотную ткань, прикрывавшую вход. Некоторые из моих ссадин вновь закровоточили, когда грубая холстина хлестнула меня по лицу. Я ввалилась внутрь и растянулась на земле. Все разговоры моментально стихли.

От боли перехватывало дыхание. Очень медленно я приподнялась на одном локте, но меня снова вздернули вверх и вынудили стоять, поддерживая за шею. С перекошенным от злости лицом их вожак отвернулся от меня и уселся на кривую скамью рядом с худым загорелым Кезро. Не сразу мне удалось отогнать кровавую пелену со здорового глаза, чтобы рассмотреть его получше. А когда я сделала это, то невольно поежилась, потому что черты его лица слишком походили на черты демона со шрамами, чтобы быть простым совпадением. У него были такие же черные волосы, но пряди были выкрашены лишь в белый цвет. Темные глаза его при взгляде на меня заинтересованно заблестели, морщинистое лицо расплылось в кровожадной, предвкушающей улыбке. Несмотря на внешнюю худобу, Кезро выглядел устрашающе и явно пользовался уважением среди остальных собравшихся. Видимо, именно он и был их вождем, а не привезший меня сюда демон, как я подумала вначале. А еще он был отцом этого чудовища. Я прониклась к нему ненавистью той же силы, как только поняла это.

В шатре было тесно. Вокруг большого деревянного стола расселись пятеро мужчин. Перед каждым стояла кружка с каким-то крепким напитком, но пойло явно перестало их привлекать с того самого момента, как появилась я. В углу размещалось несколько небольших жаровень, которые кидали длинные тени на лица остальных, и я внимательно присмотрелась к каждому. Возле вождя и его сына сидел огромный дикарь. Выглядел он жутковато. Длинные, неаккуратные шрамы испещряли всю его бритую голову и, не прерываясь, переходили на смуглое лицо с огромным носом. Он смотрел на меня с непередаваемой враждебностью, и до меня вдруг дошло, что эти страшные следы были не так давно зажившими ожогами. Я почувствовала мрачное наслаждение от осознания того, что в тот день пострадал не только мой клан.

Напротив него, словно статуя, застыл в тени не менее крупный бородатый воин, а рядом с ним расположился широкоплечий мужчина в возрасте. Темные волосы с редкой сединой были заплетены в небрежные косички. Половина лица оказалась скрыта густой бородой. И как только он поднял свои светлые зеленые глаза, я все поняла ещё до его слов, обращенных к двум только что вошедшим незнакомцам:

– Сын. Фабиан. Присядьте.

Лицо зеленоглазого незнакомца было все таким же непроницаемым, когда он обошел меня и прошагал к скамье рядом с отцом. Его эмоции выдавали лишь ходящие от гнева желваки и крепко стиснутые зубы. Вся эта ситуация явно выводила его из себя. На меня он не посмотрел ни разу. Воин с черными волосами беззвучно сел поблизости.

– Итак, – хриплым голосом протянул вождь, вставая. – Кого ты привёл к нам, Истэк?

Акцент его был столь же незначителен, как и у сына. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы снова принять тот факт, что эти чудовища знали мой язык. Это было сравнимо с тем, как если бы со мной вдруг заговорил бешеный медведь или иной опасный дикий зверь. Это казалось невозможным. И пугало меня гораздо сильнее, чем я готова была признаться.

Со скамьи поднялся демон. Истэк. Почему-то прежде мне никогда не приходило в голову, что у моего кошмара могло быть имя. Оно слетело с губ вождя и проникло в мои кости. Звуки его погрузились в мою кровь и вместе с ней заструились по венам. Я знала – если бы у меня вдруг отнялась память, это имя было бы единственным, что я бы помнила вечность.

Истэк довольно улыбнулся и ответил:

– Я же говорил, что найду её, отец. Девку, которой удалось сбежать во время нашего набега на ту жалкую деревушку в пору приближающихся морозов.

Столь небрежное упоминание о том дне заставило меня оцепенеть. Я почувствовала, как изнутри поднимается знакомое пламя опасной, неконтролируемой ярости.

– Интересно.

Вождь подошёл ко мне почти вплотную. Он был чуть выше меня, и я могла смотреть ему прямо в глаза, лишь немного задрав голову. С вызовом, с ненавистью. С диким волчьим оскалом.

Он хмыкнул:

– Повезло тебе тогда, не так ли?

Затем склонил голову набок.

– Долго ты, девка, водила нас за нос, как гончих псов. Но каждый, кто осмеливается бросить вызов мне и моему клану, рано или поздно терпит поражение. Отныне ты принадлежишь мне, – он обвёл меня оценивающим взглядом. – За тебя мне хорошо заплатят. Даже больше, чем за твою мать.

Я замерла, убеждая себя, что мне послышалось. Глаз мой тупо, с недоверием уставился на дикаря, пока в груди рука ужаса медленно стискивала кровоточащее сердце.

Но надежды мои были безжалостно разрушены, когда вождь Кезро тряхнул головой и довольно осклабился.

– О-о, так ты не знаешь! Думала, она сгорела в огне? Как же ты ошибалась, – с улыбкой, обнажившей его гнилые зубы, он выдержал паузу, прежде чем продолжил проникновенным тоном. – Мне кажется, она была бы рада той смерти. Да … – будто бы говоря с самим собой, тихо протянул он. – Она бы определённо показалась ей даром божьим по сравнению с той, на которую она оказалась обречена на самом деле.

Я все ещё не двигалась. Боль от ран внезапно исчезла, все чувства отказали мне. Нос мой перестал ощущать дразнящие запахи пищи, до ушей больше не доносился оживленный смех за пологом шатра и потрескивание огня в жаровне. Не чувствовала я и сковывающих мои руки верёвок, даже пальцев, которые продолжали сжимать мою шею. Только лихорадочные рывки сердца, колотящего о грудную клетку, так же, как я сама, заточенная в своем сознании, с хриплыми криками била кулаками о его стены. В шатре повисла оглушающая тишина.

А дикарь все говорил:

– Я продал её своему давнему знакомому. Он очень любит долгие… – он медленно подходил ближе. – Мучительные истязания.

Эти его слова будто вывели меня из глубокого транса. Утробно зарычав, я рванула вперёд, но сильные руки на моей шее сомкнулись так крепко, что я начала задыхаться. Со своего места вскочил Истэк. Краем глаза я заметила, как приподнялся и Николас, но отец жестом приказал ему сесть обратно. Удерживающий меня дикарь достал нож и приставил его к лихорадочно бьющейся жилке на моем горле. Тоненькая струйка крови скатилась вниз, к вырезу на уже давно насквозь пропитавшейся кровью рубахе. Я вцепилась связанными руками в ладони дикаря и попыталась отодрать их от своей шеи, но не добилась ничего, только ещё более сильного давления. Вождь громко рассмеялся. Однако теперь его взгляд был предостерегающим. Он вплотную подошёл ко мне, заглянул в здоровый глаз и, получая явное удовольствие от происходящего, приказал:

– На колени.

Я плюнула ему в лицо.

Почти сразу в мой живот со всей силы вонзилось колено и вышибло дух. Стискивающие горло руки разомкнулись, и я упала. Надо мной склонился разъярённый Истэк, но отец отодвинул его рукой. Морщась, он посмотрел на меня, как на последнюю мерзость.

– Тварь.

Вождь повернулся к дикарю за моей спиной, чтобы властно приказать:

– Уведи ее отсюда. Вырви стрелу и запри где-нибудь. Когда на землю опустится ночь, приведи на помост.

Тут он перевёл взгляд на меня.

– Три удара плетью. Возьми мою любимую. Если переживет ночь, утром кинь её к остальным рабам.

– Убийца, – прорычала я.

Он никак не отреагировал и спокойно вернулся за стол.

– Ублюдок, – закричала я, извиваясь в руках дикаря. – Я убью тебя! Я убью тебя и всех вас, слышишь?!

Очередной удар не остановил меня. Я брыкалась всё время, пока меня тащили. Изворачивалась, пытаясь укусить, лягалась ногами. Плечо раздирало от боли, в уголках глаз собрались злые слёзы. Я беспрерывно думала о маме. Воскрешала в памяти уже начавшие, к моему ужасу, забываться черты лица, ее полные материнской любви взгляды. Вспоминала её руки, надёжным коконом смыкавшиеся вокруг меня. Уже так долго я была лишена ее нежных прикосновений. Так давно никто не смотрел на меня с ее добротой. А потом в голову полезли подробные картины ее смерти, и я закричала. Собственный крик отчаяния оглушил меня. Не сразу я поняла, что на самом деле не проронила ни звука.

Дикарь открыл дверь какой-то старой, обветшалой хижины и затащил меня внутрь. Я упала на жесткий дощатый пол, в нос ударил запах старой соломы и гниющего дерева. В одну из босых ступней сразу вошла крохотная щепка. Мужчина одним резким движением перерезал веревки и завёл мои руки за спину, связав их снова, но теперь гораздо крепче. Я сжала челюсти от боли, пронзившей от этого движения плечо. А потом он без колебаний и предупреждения выдернул оставшийся конец стрелы. Теперь из меня действительно вырвался крик. Из глаз брызнули слезы, которые тут же с пощипыванием проникли в свежие ссадины. Но кошмар и не думал прекращаться. Следом дикарь вытащил из-за пазухи фляжку и вылил всё содержимое на мою воспалённую, рваную рану. Уже не сдерживая себя, я завизжала, начав вырываться, но чудовище держало крепко. И всё выливало, выливало содержимое фляжки… Боль была просто невыносимой, я никогда не ощущала ничего подобного. Казалось, что меня просто сжигали заживо.

– Заткнись! – неразборчиво рявкнул он.

Когда ёмкость опустела, Кезро ещё для надежности немного потряс её, а затем достал из кармана грубую серую ткань и наскоро, неумело замотал мое плечо. После привязал другой конец веревки к поддерживающему потолок деревянному столбу и, не сказав больше ни слова, вышел. Дверь со скрипом захлопнулась за его спиной. Спустя мгновение я услышала, как задвинулся засов. Глухой звук шагов становился все дальше. Вскоре он затих совсем.

И тьма наконец поглотила меня.