Глава 4

Я захожу в нашу спальню и прикрываю дверь. Впервые за долгие годы мне хочется просто лечь и не думать ни о чём. Но мысли крутятся как бешеные пчёлы: Тимур, Катя, Маша, этот дурацкий маникюр, который теперь мешает даже чашку нормально взять…

Вдруг раздаётся звонок в дверь.

Сначала я не реагирую – пусть Маша откроет, как-никак, тоже жительница квартиры. Но звонок повторяется снова и снова, настойчиво, почти агрессивно.

– Ма! – кричит дочь из своей комнаты. – Ты что, не слышишь?

Действительно. Это же моя «обязанность». У дочери и мужа есть права, а у меня только обязательства перед семьей.

Я вздыхаю и иду открывать. Вдруг что-то важное.

За дверью стоит парень лет двадцати. Высокий, с аккуратной стрижкой, в тёмном свитере и джинсах. В руках – букет цветов. Он широко улыбается.

– Здравствуйте, – говорит он. – Я Марк. А вы – мама Маши. Она мне вас на фото показывала.

Марк! Ничего себе! Вот так встреча!

Тот самый «почти парень», ради которого я должна была «выглядеть нормально». А как же суббота, как же семейные посиделки?

Я застываю на пороге. В голове мелькает мысль: «Вот он, момент истины. Сейчас он посмотрит на меня и решит, что Маша – дочь «сельской клуши». Но Марк просто протягивает букет.

– Это вам. Маша упоминала, вы любите пионы.

Я беру цветы автоматически. Пионы… Да, люблю. Но когда я в последний раз говорила об этом дочери?

– Спасибо, – бормочу я. – Проходи.

Марк заходит, оглядывается несколько по-хозяйски. Он явно не из тех, кто стесняется чужих людей.

– Маш? – зовёт он.

Дочь выскакивает из комнаты, но, увидев меня с букетом, замирает.

– Ты что, маме цветы купил? – её голос звучит так удивленно, будто он принёс мне отрубленную голову.

– Ну да, – пожимает плечами Марк. – Нельзя же в гости без подарка.

Маша хмурится, но быстро берёт его за руку и тащит к себе, бросая на ходу:

– Мы в комнате, ок? Ты что тут делаешь? – возмущается она на своего почти что парня. – Мы же договорились в субботу зайти на чай!

– Да я мимо твоего дома проходил, думаю, чего субботы ждать. Адрес в переписке нашел, ну и…

Я остаюсь одна на кухне с букетом в руках. Пионы пахнут сладко, почти навязчиво. Я ставлю их в вазу, наливаю воды, перебираю шелковистые лепестки.

И вдруг понимаю, что это первый букет, который я получила за… сколько лет?

Тимур давно не дарит цветов. «Зачем, если ты всё равно говоришь, что это пустая трата денег?» – оправдывался он.

А я и правда так говорила. Потому что всегда считала: подарок должен быть полезным, зачем тратить деньги на всякую чушь, если можно купить что-то нужное. Даже на праздники от них отказывалась. Ну, в какой-то момент и перестала получать.

А теперь я смотрю на свои руки – ухоженные, с аккуратным маникюром. В оконном стекле разглядываю своё отражение: в новой блузке, со свежей прической. Этой женщине идет букет пионов. Он её дополняет.

И впервые за долгие два дня мне хочется улыбнуться.

Может, не всё так и плохо?

Если взглянуть на ситуацию под другим углом?

Я не старуха, и ещё не поздно начать новую жизнь. Развестись. Найти работу. А там…

Кто знает, что будет дальше.

Может, я еще найду того человека, который, несмотря на все мои протесты, подарит мне букет пионов?

Впрочем, соглашусь даже на тюльпаны.

***

Тимур возвращается домой раньше обычного. Удивительное дело. Сегодня обошлось без неотложных «совещаний»?

Я сижу на кухне, потягиваю зеленый чай и разглядываю пионы, когда в замке проворачивается ключ. В другое бы время кинулась встречать мужа, а тут ничего не ёкает.

Он собирается пройти мимо кухни, в ванную комнату, но, увидев меня, останавливается.

– Привет, – бросает Тимур с осторожностью.

«Иди куда шел», – мысленно посылаю его я и добавляю конкретное направление. Нецензурное, скажем так.

И ничего не отвечаю.

Мой супруг тщательно моет руки и, наконец, замечает цветы. Как говорится, а слона-то я и не приметил. Сложно не увидеть пышный букет на кухонном столе, где обычно стоят разве что кастрюли после мытья.

– Это что, тебе подарили? – удивлённо поднимает бровь.

– А кому ещё? – отвечаю я, не отрываясь от чашки.

Тимур хмыкает, но ничего не говорит. Проходит к холодильнику, достаёт минералку и делает несколько глотков прямо из бутылки. Некоторое время мы молчим.

– Кто-то у Маши? – спрашивает муж, услышав приглушённый взрыв смеха из её комнаты.

– Марк.

– Тот самый?!

Во взгляде появляется чисто отцовская ревность. Ну, знаете, такая, которая бывает, когда папина «крошечка» и «заинька» первый раз притащила домой какого-то парня. Непонятного. Опасного.

– Угу. Тот самый.

– И как он тебе?

– Ну, он определенно знает, чем подкупить мать своей девушки, – хмыкаю, кивнув на букет.

Тимур отставляет бутылку и садится напротив меня. Его взгляд внимательно скользит по моим волосам, блузке, маникюру.

Разумеется, он получил все сообщения о списаниях со своей банковской карты, поэтому должен понимать: сегодня я кутила в торговом центре. Но одно дело – догадываться, а другое – увидеть своими глазами, на что потрачены деньги.

– Ты… в тебе что-то изменилась.

– Да? Разве что-то не так? – Моя бровь иронично изгибается.

Он хмурится.

– Кира, хватит. Мы оба устали, но это не значит, что должны…

Я не позволяю ему договорить.

– О, прости, что не могу вести себя подобающе, пока ты развлекаешься с юной любовницей.

Тимур резко встаёт, случайно опрокидывая стул. И тот с грохотом летит на кафельный пол.

Бум!

Звук такой оглушительный, будто мы погром устроили.

– Я не собираюсь это обсуждать снова!

Здорово как придумано. Обсуждать он не собирается. Мол, давай-ка просто обо всём забудем? Жили ж хорошо, чего началось-то сразу, уже и налево сходить нельзя.

– Тогда зачем ты вообще пришёл? – Мои пальцы сжимают чашку так, что начинают болеть от напряжения. – Чтобы поговорить о моей новой стрижке?

– Я пришёл, потому что это и мой дом тоже. Я предлагал уехать, но ты сама отказалась.

– Твой дом? – я смеюсь. – Ты проводишь здесь меньше времени, чем у любовницы. Ах да, простите. Я неправильно выражаюсь. Ты всегда на совещаниях, конечно же.

– Кира, да прекрати ты! – Он гневно ударяет кулаком по столу.

В этот момент дверь комнаты Маши открывается, и вскоре на пороге кухни появляется Марк. Вот уж точно – не вовремя.

– Всё… всё в порядке? – осторожно спрашивает он. – Мы услышали грохот, а потом крики…

Во взгляде паренька – неприкрытое опасение.

Тимур резко разворачивается к нему. Он весь полыхает от гнева.

Сцена получается ужасно неприглядная. Знакомство с родителями определенно пошло не по плану.

"Кажется, Маша должна была опасаться не из-за меня", – мрачно думаю я и аккуратно кладу ладонь на плечо Тимура.

Почувствовав моё прикосновение, муж с трудом, но сдерживает себя и цедит сквозь зубы:

– Всё прекрасно. Просто небольшой семейный спор.

Марк кивает, но не уходит. Вместо этого он подозрительно смотрит на меня. В глазах юноши – явное сомнение. Он выглядит так смешно, храбрый мальчишка, который хмурится очень по-взрослому.

Какая прелесть. Подросток собирается защищать меня от родного мужа?

До чего я докатилась…

– Может, вам помочь чем-то?

– Нет, – шипит Тимур. – Мы справимся без тебя. Договорились?

– Спасибо, Марк, – я устало улыбаюсь ему.

Маша выглядывает из-за плеча своего почти что парня, её лицо бледное, брови нахмурены.

– Пап… может, хватит?

Тимур вздыхает и проводит рукой по лицу. Как будто только сейчас понял, что перегнул палку.

– Действительно. Извини, Марк. Неловко получилось. День выдался нервный.

– Ничего страшного, – парень вежливо улыбается, хотя выражение его лица всё ещё напряженное.

Да уж, первое знакомство с родителями точно состоялось. Маша переживала, что Марк посчитает меня сельской клушей. А нет, он всего лишь решит, что Тимур агрессивен и несдержан.

Муж поднимает стул и садится обратно.

– Маш, проводи Марка, пожалуйста. Нам с мамой нужно поговорить.

– Но… мы вообще-то ещё не досмотрели фильм.

– Досмотрите в другой раз.

– Пап, мы же не дети. Это мой дом тоже, и я имею право…

– Маша, это не просьба, – перебивает Тимур.

Таким тоном он разговаривает с ней в редких ситуациях. Поэтому Маша больше не спорит. Неохотно берёт Марка за руку и тянет к выходу. Я жду, пока за ними закрывается дверь, прежде чем шепчу:

– Ты только что устроил некрасивую сцену перед гостем. Поздравляю.

– Это ты устраиваешь сцену, – Тимур сжимает кулаки. – Ты хочешь развода? Допустим. Но подумай о Маше. О том, как будет себя чувствовать наша дочь.

– О Маше? – я не выдерживаю и начинаю хохотать, так нелепо выглядит его довод. – Ты думал о ней, когда завёл любовницу?

– Не думал. Но… Черт. Я не хочу её потерять… Ты же знаешь, как это бывает. Все мы видели этих воскресных папаш, которые общаются с детьми только по выходным. Да и то, их дети не очень-то и горят желанием с ними встречаться.

Тимур замолкает. Его дыхание тяжёлое, в глазах появляется горечь.

– Я не знаю, что делать, – вдруг говорит он тихо.

Это звучит так неожиданно, что я на мгновение теряюсь.

Я должна его пожалеть? Погладить по голове? Незамедлительно простить измену (на протяжении полугода!)?

– Ты не знаешь? – повторяю я. – Ты разрушил нашу семью, а теперь не знаешь, что делать?

– Я не собирался разрушать семью!

– Но ты УЖЕ сделал это.

Тишина повисает между нами. Тяжелая и неприятная.

За дверью слышатся шаги – Маша возвращается. Она останавливается в дверном проёме, глядит на нас с отцом с детским непониманием. И такой яркой обидой, как будто ей не восемнадцать лет, а десять.

– Что вы творите?! Вы в своем уме так поступать?! – внезапно она осекается и спрашивает тише: – Вы… вы что, правда, разводитесь?

Тимур и я переглядываемся.

– Мы ещё не решили, – отвечает он.

– Если что, я не против… Просто… Мне надо знать, могу ли я водить сюда своего парня. Или вы опять меня опозорите.

Сказав это, Маша осуждающе качает головой, потом поворачивается и уходит в свою комнату, по традиции хлопнув дверью.

Такими темпами нам придется покупать новые дверные косяки.

Тимур смеживает веки.

– Я не представляю, что делать…

– Для начала – извинись перед дочерью. Она не заслужила родителей-скандалистов, которые закатывают сцены перед её друзьями.

Он не отвечает. Но медленно кивает.

Я встаю и выливаю остатки чая в раковину.

– И ещё. Я подам на развод, Тимур. И ты ничего не сможешь с этим сделать. Потому что твои слова меня не трогают.

Он молча смотрит мне в спину, пока я ухожу.