Глава 2

Чуть позже, успокоив в себе ураган, я отправляю Тимуру нейтральное смс: «Ты когда будешь дома?»

Ответ не заставляет себя ждать:

«Ложись спать, у меня аврал, надо закончить проект, приеду ночью».

Проект по чему? По совращению юных красоток, которые едва-едва справили совершеннолетие? Понимаю, ответственный проект, надо исполнять. Дома-то кто ждет? Жена в пижаме, а не фифа в пеньюаре.

Я не готова терпеливо ждать возвращения Тимура и уж тем более не намерена ложиться спать, типа и так сойдет. Меня разрывает на части от боли и предательства. Мне хочется выть, но уж точно не отдыхать.

Что делать?

Я могу посмотреть местонахождение телефона моего благоверного через приложение в интернете. Никогда этим не пользовалась, разве что когда он долго не выходил на связь – и мне требовалось убедиться, что всё в порядке.

Точка указывает на элитный жилой комплекс «Север», километрах в трех от офиса Тимура. Интересно он проект заканчивает. Видимо, пришлось перенести его на дом. Вот такой мой супруг работящий, такой молодец.

Зубы сводит от злости.

Я прыгаю в машину и еду туда. Маша всё равно заперлась в комнате и врубила на полную громкость сериал. В качестве протеста матери-тиранше, которая отказывается надевать платье с декольте до пупа.

Паркуюсь возле ЖК, это несколько домов-свечек за кованым забором, высоченных, шпили их как будто подпирают небеса. Именно тут скрывается злой дракон по имени «Катенька», который утащил моего благоверного.

Набираю номер Тимура.

– Кира, что у тебя? – не сразу отзывается муж. – Я очень занят. Любые вопросы можно решить завтра, если они не горят.

– Еще как горят. Я стою у въезда в ЖК «Север», – с усмешкой. – Либо ты спускаешься вниз, и мы говорим, либо я сейчас же собираю вещи и подаю на развод.

– Я… – муж запинается, и тут у него на фоне доносится напевный девичий голосок:

– Тим, пусть поднимается. Мы же знали, что так не может продолжаться вечно.

– Квартира 340, – вздыхает муженек. – Хотя… Я тебя встречу.

– Не стоит, доберусь в ваше любовное гнездышко сама, ворота только откройте.

Во мне кипит столько эмоций: от злости до отчаяния, от желания бить головой мужа о раковину до полного равнодушия. Когда я поднимаюсь на нужный этаж, то оглядываю себя в зеркале.

Да нормально я выгляжу! Нормально! Я – не клуша в полинявших трусах из российских сериалов. Конечно, я не сравнюсь с молоденькой куклой, но для своих сорока пяти – всё не так уж и плохо. И кожа, и волосы, и одежда.

Это бесит меня сильнее всего. Потому что, даже по мнению моей дочери, Катя хорошо одевается, а вот мать – как бабка-колхозница. С Катей приятно провести время, а вот на предложение матери выбраться куда-нибудь, сразу же «фу, мам, это тупо, я лучше порисую».

Не сдержавшись, я расплетаю косу и прочесываю волосы пятерней, добавляя им объема. Чтоб смотреться не как престарелая школьница с косичкой.

Дверь открыта, Тимур стоит в проходе, руки его скрещены на груди. Седина едва тронула волосы моего мужа. Он выглядит как всегда безупречно. В рубашке, рукава которой закатаны. Взгляд жесткий, губы поджаты.

Недоволен? Чем же? Я чему-то помешала?

Это я иронизирую, если что.

– Маша сказала? – коротко спрашивает он.

– Угу, а не должна была?

Отпихнув его, я боком протискиваюсь в просторную прихожую.

– Ну, я просил её молчать.

– Увы и ах, ты воспитал слишком честную дочь.

Здесь всё обставлено со вкусом, взглядом цепляюсь за мелкие детали и примерно представляю их цену. Вот эти светильники – тысяч тридцать. Мебель – около двухсот. Мой муж не бедствует, и нас не обделяет в деньгах. Но, что-то мне подсказывает, что и любовницу он содержит по высшему разряду.

Вряд ли она, трудясь его подчиненной, может позволить себе квартирку, съем которой обойдется тысяч в сто ежемесячно. Хо-о-отя… смотря как впахивать, можно и премию заслужить за ненормированный рабочий день. Вон, работает, бедняжка, даже по вечерам.

– Здравствуйте, Кира, – ее голос доносится невдалеке. – Проходите на кухню.

Я захожу внутрь. Ну да, всё дорого-богато. Мебельный гарнитур прям кричит: я стою не меньше полмиллиона! И кофемашина из недешевых.

Я обычно равнодушна к чужим деньгам, но тут мстительно считаю каждую копеечку. Потому что понимаю: это деньги, который мой муж потратил не на семью, не на свою дочь, а на какую-то кралю.

А та, между прочим, сидит за кухонным столом со стеклянной столешницей, закинув ногу на ногу. Сидит в топике, который не скрывает пупка. И в коротеньких шортах. Настолько коротких, что у меня трусы длиннее. Блондинка. Сексуальная до безобразия, как с порно-сайта выползла.

– Здравствуйте, Кира, – вновь повторяет она и улыбается.

Тимур проходит и встает между мной и своей Катей. Чего ожидает? Что я ей кинусь волосы выдирать её накрученные?

Меня начинает трясти.

И от его поведения, почти равнодушного, и от её радушия, и от этого «здравствуйте», будто между нам пропасть лет в сорок, и я – старуха. Спасибо хоть не «Кира Эдуардовна».

– Ты…

Я обращаюсь к Тимуру. Муж качает головой.

– Не закатывай сцен. Да, я тебе изменяю. Я не хотел, чтобы ты узнала так. Но в конечном итоге рад, что всё так получилось. Теперь можно быть честным и перестать прятаться.

– Рад?! Чему?! Тимур, у тебя дочь ее возраста!

– Кате двадцать пять, не делай из меня извращенца.

Девушка неуместно хихикает. Чувствует себя хозяйкой положения. Как-никак, это к ней в квартиру заявилась несчастная супруга. Она может восседать королевой, глядя на меня с улыбочкой. Пока я беснуюсь от отчаяния.

– Ты мог бы сказать с самого начала! Мог бы подать на развод и спать с кем угодно!

– Не мог бы. Я не планирую развестись с тобой, – качает головой Тимур.

Я непонимающе поднимаю на него взгляд. Он что, шутит? Собирается жить на две семьи? Суп-каша-макароны с жены-Киры, а вот вечерние утехи – от на всё готовой Катюши. Так, что ли?

Катенька, судя по всему, тоже не в восторге от сказанного. Она ведет щекой, явно борясь с желанием что-то возразить. Но не лезет. Смотрите-ка, какая вышколенная особа. Пока не проявила стервозный характер и не качает права? Я почему-то уверена, что не такой уж она и ангелочек, просто изображает святую девушку, которая готова делить любимого с другой.

– У нас дочь, брак, имущество, – Тимур спокоен как танк, вообще ноль эмоций. – Маша не должна расти безотцовщиной.

– Об этом нужно было думать до того, как запрыгнул в койку к какой-то девице.

– Кира, послушайте… – влезает эта нимфетка.

– Тебя вообще никто не спрашивает!

– Тим… – она морщит носик.

– Кать, тебе, и правда, лучше помолчать. Это вопрос мой и Киры.

Девушка затыкается.

А я не понимаю, зачем вообще сюда пришла. Что ожидала увидеть? Теперь, когда правда открылась целиком, мне хочется поскорее сбежать, а не смотреть на этих голубков. Они вон ужинали. Стол сервирован: тарелки, бокалы с белым вином или шампанским, Мясо по-французски, салат из овощей. Я помешала их трапезе.

Поэтому Тимур редко ужинает с нами. Поэтому постоянно задерживается.

– Я… Я пойду.

Мой голос вздрагивает. Я хочу развернуться, но Тимур останавливает меня, схватив за запястье.

– Подожди. Кира, обещай, что мы всё обсудим. Мне невыгоден наш развод. Я не хочу, чтобы всё так кончилось.

– Да мне плевать, что тебе выгодно!

Голос окончательно срывается, и я начинаю рыдать. Я до последнего не верила. Искала оправдания. Думала, приду, а тут что-то совершенно другое. Машка ошиблась или…

Но нет.

Муж подает мне, по всей видимости, свой стакан.

– Попей воды.

– Тебе-то самой нормально жить вот так? – я принимаю стакан, но не отпиваю из того, а внимательно смотрю на Катю.

Девушка пожимает плечами.

– Я люблю Тимура. И это взаимно. Я понимаю, он не может уйти от вас сейчас, но пока он со мной, я останусь с ним. Ваш брак – формальность, и это меня не пугает.

Стакан лопается в моих пальцах. Тонкое стекло впивается в пальцы, но я словно не замечаю боли. Вижу, как кровь струйкой стекает по ладони на кафельный пол. Удивляюсь, но отчужденно. Будто это не со мной происходит.

– Кира! – Тимур подскакивает ко мне, осматривает ладонь. – Порез небольшой. Сейчас принесу перекись. Стой на месте.

Он куда-то уходит, а я продолжаю держать руку вытянутой. Вообще не понимаю, что происходит. Всё как в тумане. Слезы высыхают. В голове так пусто и ясно, словно из неё вымело вообще все мысли.

И только негромкий голос возвращает меня в реальность:

– Он всё равно не останется с тобой.

– Я сама с ним не останусь, – хриплю. – Забирай, не жалко.

– Ну-ну, – усмехается Катя; милая улыбка стекает с её лица, превращая то в гримасу. – Говори, что хочешь, но Тим будет мой. Не люблю делиться своим с кем-либо.

– И как же ты собралась его заполучить?

– Ну, всегда есть вещи, недоступные тебе. – Она поправляет чуть съехавшую лямку топика. – Например, забеременеть. Если у Тима появится наследник, он забудет о своей старухе в климаксе. Я уж молчу о других своих достоинствах.

Я сама не понимаю, что делаю, поступаю рефлекторно. Но кусок мяса, который лежал в ближайшей ко мне тарелке, внезапно оказывается в пальцах моей здоровой руки – и я кидаю его в Катю.

Кусок прилетает ей прямо по лбу. Точечным ударом. Девушка взвизгивает. Майонезный соус отпечатывается на её коже.

Она подскакивает и кидается ко мне с кулаками и воплем вождя краснокожих. Пытается ударить, но я оказываюсь быстрее. Отскакиваю в сторону, и девица Тимура, неловко взмахнув руками как птица, летит на пол, прямо в осколки от кружки.

Ещё секунда, и она впечаталась бы лицом в них.

Каким-то чудом я успеваю поймать её за шкирку и отпихнуть вбок. Не хватало еще, чтоб она морду себе разворотила.

Тут стоит упомянуть, что в юношестве я занималась самбо. И хоть навыки давно утратила, но тело всё помнит.

– Ты… Ты…

Она изворачивается, чтобы схватить меня за волосы. За этим занятием нас и застает Тимур. Он держит марлевые тампоны и перекись, смотрит на нас изумленно. Его маска равнодушия сползает, стоило ему увидеть нас «в обнимку». Катенька тотчас перестает шипеть и брыкаться как дикая кошка. Всхлипывает что-то типа:

– Она на меня напала… Кинула в меня мясо…

– Забирай своё сокровище, – я пихаю Катю к своему благоверному. – Я больше не хочу участвовать в этом цирке. Дай мне уйти.

В руке отдается огнем, кровь начинает идти с новой силой. Но мне плевать. Обработаю рану дома, обойдусь без фальшивой заботы мужа. Я выхожу из кухни, двигаюсь в коридор, чтобы навсегда распрощаться с этой квартирой.

Тимур окликает меня, но больше не пытается поймать. Я спускаюсь вниз. В аптечке, которая хранится в машине, нахожу бинты, йод. Я наскоро перематываю порез, порадовавшись, что он совсем неглубокий. Заживет.

Вжимаю педаль газа в пол и, дождавшись, когда поднимется медлительный шлагбаум, выезжаю сначала на улицу, а после – на сонное вечернее шоссе.

Прочь от мужа. Прочь от его дешевой куклы.

Прочь от всего того, что между нами было за последние двадцать лет.