– А теперь вам пора познакомиться с вашим рабочим местом, – продолжил Альтерий. – Идите по коридору прямо, ваша дверь под номером Эпсилон Пси девять дробь двенадцать.

– Дробь двенадцать?

– Ну да. Межпространственная нумерация – сложная вещь. Иногда приходится выкручиваться.

– Но разве дробные номера не означают, что между ними должно быть ещё что-то?

Альтерий задумчиво почесал подбородок.

– Теоретически, да. Практически… если вы его найдёте, дайте знать – мы его потеряли ещё в прошлом веке.

Я кивнул, спрятал пачку денег (или чего-то, что вело себя как деньги) в карман и направился к выходу.

– Удачи вам… – напутствовал меня Альтерий.

Я медленно пошёл по коридору, надеясь, что дверь с таким номером хотя бы существует. Хотя после всего произошедшего я уже не был уверен ни в чём.

Я шагал по коридору, внимательно вчитываясь в номера дверей. Лямбда-Омега-42, Дельта-Кси-Хаос, Альфа-Бета-Гамма-Капучино… Где же оно, чёрт возьми?

И тут коридор внезапно кончился. Не в смысле упёрся в стену. Он кончился.

Прямо передо мной начиналась пустота. Она была чернильно-чёрной, слегка переливалась и вообще выглядела так, будто кто-то забыл её дорисовать.

– Это нормально? – спросил я у самого себя.

Сам себя я не убедил. Я потянулся рукой вперёд, и… Коридор резко продолжился. Я не шучу. Он буквально дорисовался на глазах. Причём неправильно. Теперь он шёл вертикально вверх. Я моргнул. Коридор снова исчез. Я моргнул ещё раз. Теперь он шёл вниз.

– Окей.

Я оглянулся назад. Позади меня было всё как прежде – обычный коридор, как будто ничего не происходило. Я снова посмотрел вперёд. Теперь коридор был… спиральным.

– Ну конечно.

Я медленно сделал шаг вперёд. Коридор завибрировал. Сделал ещё один шаг. Коридор заверещал. Нет, не я. Именно коридор! Он издавал звук, который можно было бы описать как «АИАИАИАА!», если бы кто-то когда-то вообще пытался описывать крики архитектурных элементов. Я отступил назад.

– Простите!

Коридор притих. Я снова шагнул вперёд.

– АААААА!

– ЛАДНО-ЛАДНО! Я НЕ ТРОГАЮ ТЕБЯ!

Я отскочил назад. Коридор замер. Я прислонился к стене и тяжело вздохнул.

– Чувствую, это будет долгая работа.

Я стоял, ошарашенно пялясь на этот странный вибрирующий и вопящий коридор. Он как будто знал, что я его боюсь, и это только добавляло ему уверенности. Я попытался сделать шаг вперёд, но коридор снова подал звук, похожий на сдавленный крик душевно больного роя тараканов.

– Что за… – начал я, но меня резко прервали.

Сзади послышался тихий, но уверенный шаг. Я обернулся.

То был человек в старой, безукоризненно чистой униформе – темно-синий халат и такой же комбинезон. Его лицо было скрыто под огромным, но тщательно отполированным шлемом, который выглядел как набор деталей от старого телевизора. Он держал в руках причудливую палку, в конце которой что-то ярко светилось.

Он посмотрел на меня и кивнул.

– Вижу, вы познакомились с коридором, – его голос был спокойным, как если бы он говорил о природе.

– Коридор?! – я не знал, что сказать. – Он… он кричит! И вибрирует! И вообще, что это за место?!

Человек в униформе вздохнул с лёгким сожалением.

– Понимаю, понимаю. Это первый раз для большинства. Да, коридор у нас капризный. Но ничего страшного, вы привыкнете, – он слегка нахмурился, оглядывая коридор. – Он чувствует вашу нервозность. И когда вы начинаете сомневаться… ну, он становится не самым дружелюбным.

Я удивлённо уставился на него.

– Он… чувствует?

– Да, точно. Это не просто коридор. Это, скажем так… аморфный объект. Больше похож на жидкую субстанцию, чем на тупую прямолинейную трубу. Вы должны с ним как с живым. Успокойте его, и он будет вести себя так, как надо. Ну а если будете панику тянуть – он с вами заиграет. И уж поверьте, это будет не в вашу пользу.

Я почувствовал, как его слова начинают складываться в моём мозгу, как детские кубики в башенку.

– То есть… если я просто буду спокойным, то он… перестанет кричать?

– Именно так, – уборщик кивнул. – И ещё. Главное правило: не смотрите на него слишком долго. Зачастую он начинает вести себя как подросток, если вы слишком внимательно на него смотрите. Они все такие.

Он махнул рукой, и коридор, как по волшебству, успокоился. Все вибрации прекратились, и даже туман, что окутывал пространство, стал чуть менее густым.

– С этим мы разобрались. А теперь давайте просто идти, – сказал уборщик и шагнул в коридор.

Пройдя немного вперёд, он неожиданно обернулся и заговорщически добавил:

– А ещё. С ним нельзя спорить. Иначе он начнёт делать вам «флешбеки», но это уже совсем другая история.

Я, всё ещё слегка ошарашенный, последовал за ним. Мужичок шёл уверенно, я едва успевал за ним.

– А вы случайно не подскажете, как найти кабинет «Эпсилон Пси девять дробь двенадцать»? – спросил я, оглядываясь по сторонам.

Уборщик обернулся и посмотрел на меня так, как будто я только что спросил, как дышать.

– Всё просто, – сказал он, как будто объяснял очевидное. – Представь свою цель и иди в её сторону. Для начала можешь закрыть глаза и представить образ нужной двери. Коридор сам тебя приведёт.

Я засмеялся. Ну, знаете, такой смешок, который вырывается, когда ты не понимаешь, либо собеседник шутит, либо ты попал в ситуацию, где шутки уже закончились.

– Серьёзно? – спросил я, всё ещё улыбаясь.

Мужичок не улыбался. Его лицо стало совершенно серьёзным, как будто он только что объяснил, как работает гравитация.

– Серьёзно, – подтвердил он. – Попробуй.

Я посмотрел на него, потом на коридор, который теперь вёл куда-то вверх, потом снова на него. Ну, почему бы и нет? В конце концов, это было не самое странное.

Я закрыл глаза и попытался представить свою дверь. Я начал с формы: обычная дверь, деревянная, с табличкой. Потом добавил цвет – тёмно-коричневый, как у старого шкафа в доме бабушки. Потом подумал о ручке – латунной, слегка потёртой, как будто её открывали тысячи раз.

И тут моя мысль пошла по загогулине. Вместо ручки я вдруг ясно представил… кирпич. Тот самый кирпич, который лежит дома. Я попытался выкинуть эту мысль, но она засела, как навязчивая мелодия. Кирпич. Кирпич. Кирпич.

– Ой! – раздался резкий вскрик.

Я открыл глаза и увидел, что мужичок прыгает на одной ноге, держась за другую. Его лицо было искажено гримасой боли.

– Что случилось? – спросил я, оглядываясь.

– Кирпич! – простонал он, указывая на пол.

Я посмотрел вниз. На полу лежал тот самый кирпич. Обычный, красный, слегка потёртый по углам. Он выглядел так, как будто всегда был здесь, хотя я точно помнил, что минуту назад его не было.

– Это… это мой кирпич? – неуверенно спросил я.

– Твой, не твой, – проворчал уборщик, всё ещё подпрыгивая. – Главное, что он здесь. И, судя по всему, он появился потому, что ты о нём подумал. Ух, темнота…

Я посмотрел на кирпич, потом на уборщика, потом снова на кирпич. В голове крутилась только одна мысль: «Ну конечно. Почему бы и нет?»

– Извините, – пробормотал я. – Я не хотел…

– Не хотел он, – прервал он меня, наконец опустив ногу на пол. – Я тебе сказал, думай о двери. А не о кирпичах, носках или чём-то ещё.

Я кивнул, чувствуя себя немного виноватым. Уборщик вздохнул и махнул рукой.

– Давайте я попробуй ещё раз.

– Нет! – с ужасом замахал руками собеседник. – Без меня! А если в этот раз будет самосвал? Лучше я тебя провожу.

Не дав мне опомниться, он схватил меня за руку и потащил за собой. Коридор, который только что был спиральным, вдруг выпрямился, как будто испугался уборщика. Мы шли так быстро, что я едва успевал разглядеть номера на дверях: «Лямбда-Омега-42», «Дельта-Кси-Хаос», «Альфа-Бета-Гамма-Капучино»… И вот, наконец, мы остановились перед дверью с табличкой «Эпсилон Пси девять дробь двенадцать».

– Вот, – сказал уборщик, отпуская мою руку. – Удачи.

Я хотел было поблагодарить его, но он уже исчез. Просто испарился, как будто его и не было.

Странное всё же дело. Коридоры вопят, люди появляются из ниоткуда и исчезают в никуда. И всё же кого-то он мне напоминает. Да и тот, бухгалтер. Где их уже видел, да только где? Напрягая все извилины, я пытался вытащить из памяти все возможные лица и места, но это было тщетно. Ладно, потом.

Я пожал плечами и открыл дверь.

Внутри царил хаос. Люди бегали туда-сюда, сталкиваясь друг с другом и роняя стопки бумаг. Телефоны трезвонили так громко, что казалось, будто они соревнуются, кто перекричит остальных. Бумажки летали по воздуху, как будто их подбрасывал невидимый ветер. Где-то в глубине кабинета кто-то прокричал:

– Закройте дверь!

Я машинально захлопнул её за собой. И тут произошло нечто невероятное. Всё разом успокоилось. Телефоны замолчали, бумажки упали на пол, люди замерли на месте. Было такое ощущение, будто кто-то щёлкнул тумблером и выключил хаос.

– Ну наконец-то, – раздался голос справа.

Я обернулся и увидел человека в строгом костюме, который шёл ко мне с протянутой рукой.

– Я – Ремиус Ром, начальник отдела издания, – представился он. – Рад вас видеть. Вы, видимо, новичок?

– Да, – кивнул я, всё ещё ошеломлённый.

– Отлично.

– А что тут происходит? – спросил я, всё ещё не понимая, как это связано с хаосом.

– Ах, да, – начальник вздохнул. – Видите ли, когда дверь открыта, пространство внутри кабинета начинает «протекать» в другие измерения. Это как оставить окно открытым во время урагана. Всё, что мы здесь делаем, – это работа с информацией, а информация, как известно, очень капризная штука. Если её не контролировать, она начинает вести себя как… ну, как вы только что видели.

– Понятно, – сказал я, хотя ничего не понял.

– Отлично, – начальник улыбнулся. – Теперь о ваших обязанностях. Мы как раз готовимся к «изданию». Вы знаете, что это такое?

– Нет, – честно признался я.

– Ну, это… как бы объяснить… – начальник задумался на секунду. – Представьте, что вы пытаетесь упаковать всю Вселенную в крохотный спичечный коробок. Вот это и есть «издание».

Я молчал, пытаясь осмыслить эту фразу. Упаковать Вселенную в спичечный коробок? Это звучало как шутка, но начальник выглядел совершенно серьёзно.

– Ваша задача, – продолжал он, – помочь нам с этим. Вам нужно будет упаковать всё в «логические пакеты» и отправить их по трубе в квантовый компилятор. Это не так сложно, как кажется.

– Логические… пакеты? – переспросил я, чувствуя, как моя уверенность тает, как мороженое на солнце.

– Да, – кивнул начальник. – Вы всё поймёте, когда начнёте. Пойдёмте, я покажу вам ваше рабочее место.

Он повёл меня через лабиринт столов и стеллажей, заваленных бумагами, папками и странными устройствами, которые то пищали, то мигали. Наконец, мы остановились перед небольшим кабинетом. Внутри царил настоящий хаос: башни из бумаг и папок подпирали потолок, на полу валялись стопки документов, а посередине стоял стол, заваленный письменными принадлежностями.

– Вот ваше рабочее место, – объявил начальник, будто показывал мне роскошный офис с видом на океан.

Я огляделся. Мне казалось, что даже трёх жизней не хватит, чтобы разобрать этот бардак.

– И… всё это нужно упаковать? – спросил я, чувствуя, как у меня подкашиваются ноги.

– Да, – кивнул начальник. – Но не волнуйтесь. Главное – верить в себя. И не стесняйтесь использовать степлер.

– Степлер? – переспросил я, не понимая, как степлер может помочь мне упаковать Вселенную.

– Конечно, – подтвердил он. – Очень полезная штука, знаете ли.

– Да здесь бульдозер нужен, – оглядывая горы макулатуры, сказал я.

– Правильно! Не жалуемся на проблему, а ищем решение! Ты мне сразу понравился. Удачи! – сказал он на прощание. – И помни: дверь всегда должна быть закрыта.

С этими словами он вышел, оставив меня одного посреди этого бумажного царства.

Ну что ж, я хотел работу? Вот она, наслаждайся. Ничего сложного, правда?

Тишина, которая воцарилась в кабинете, была почти пугающей после того хаоса, что творился за его пределами. Ко мне всё отчетливее приходило понимание, что слова «Упакуй Вселенную» – это не фигура речи. Я стоял посреди этого бумажного царства, чувствуя, как мои мысли начинают потихоньку приходить в порядок. Ну, насколько это вообще возможно.

И тут я заметил, что в руках у меня всё ещё зажат пакет с батоном. Тот самый, который я купил по дороге домой, перед тем как всё это началось. Батон выглядел так, будто ничего не произошло: всё такой же свежий, чуть тёплый, с хрустящей корочкой. Я уставился на него, как будто он мог дать мне ответы на все вопросы.

– Ну, привет, – пробормотал я. – Ты хотя бы понимаешь, где мы оказались?

Батон, конечно, молчал. Но его молчание было каким-то… утешительным. Как будто он говорил: «Эй, парень, ты не один. Я тут с тобой. Давай разберёмся».

Я поставил пакет на стол и сел в кресло, которое скрипнуло так, будто хотело сказать: «Ну наконец-то!»

И тут меня осенило: я даже не успел предупредить мать. Она, наверное, уже места себе не находит. Хотя… Она, скорее всего, так увлечена телевизором, что даже не заметила моего отсутствия. Кто бы мог подумать: «Сходи в магазин», а потом – бац! – и я исчезаю. Вот, наверное, куда пропадают все отцы, которые вышли за хлебом.

Я засмеялся. Сначала тихо, потом громче. Это был смех человека, который уже перестал понимать, что реально, а что нет. Ну, знаете, такой смех, который звучит как «ААААА, Я СХОЖУ С УМА, НО ЭТО НЕВАЖНО!»

– Ладно, – сказал я себе, когда смех, наконец, утих. – Раз уж я здесь, надо что-то делать. Хотя бы ради аванса.

Я огляделся. Башни из бумаг и папок возвышались надо мной, как небоскрёбы. На столе лежал степлер, обычный такой, с серой пластиковой ручкой. Рядом с ним – стопка мятых папок.

Я взял первую папку и открыл её. Внутри лежал вопрос: «Почему кошки Шрёдингера всегда выбирают худший момент, чтобы быть умереть?»

– Хороший вопрос, – пробормотал я. – Но кто вообще это придумал?

Я перевернул страницу и начал читать:

Ответ Межпространственного Справочного Бюро:

Кошки Шрёдингера – это не просто животные, находящиеся в суперпозиции. Это высокоразвитые существа, которые существуют одновременно во всех возможных состояниях, включая «живое», «мёртвое» и «немного сонное». Однако их поведение обусловлено не только квантовой механикой, но и их врождённым чувством юмора.

Исследования показали, что кошки Шрёдингера обладают уникальной способностью «синхронизироваться» с наблюдателем. Это означает, что они всегда выбирают худший момент, чтобы быть мёртвыми, именно потому, что вы этого боитесь. Ваше ожидание, ваши сомнения и ваша неуверенность создают идеальные условия для того, чтобы кошка «выбрала» самое неудобное состояние.

Более того, кошки Шрёдингера являются частью сложной системы, которую мы называем «Вселенский Баланс Абсурда». Их задача – напоминать нам, что реальность не всегда логична, и что иногда лучше просто принять её такой, какая она есть.

Рекомендации:

Перестаньте волноваться. Кошки чувствуют вашу нервозность. Если кошка всё-таки выбрала худший момент, чтобы быть живой, просто улыбнитесь. Это её способ сказать: «Эй, расслабься!» Никогда не пытайтесь объяснить кошке Шредингера, что она должна делать. Это бесполезно.

Я закончил и уставился на текст, пытаясь понять, шутка это или нет.

– Ну конечно, – пробормотал я. – Кошки с чувством юмора. Почему бы и нет?

Я продолжал читать папку за папкой, погружаясь в мир всё более странных вопросов и ответов. Каждая статья была как маленькое приключение, которое заставляло меня то смеяться, то чесать затылок, то задаваться вопросом, не сошёл ли я с ума. Но, как ни странно, я начал входить в кураж. Время перестало иметь значение. Я даже перестал замечать, как башни из бумаг вокруг меня растут, как грибы после дождя.

– «Почему бутерброд всегда падает маслом вниз?» – прочитал я вслух. – Ага, оказывается, это связано с искривлением полей вероятности и скрытым желанием бутербродов нас подразнить. Ну конечно, почему бы и нет?

Я аккуратно клал статьи на край стола, стараясь сортировать их по тематике. Пока я не знал, что значит «сформировать логический пакет», но решил, что порядок – это уже половина дела. Хотя, судя по всему, в МСБ порядок – это скорее исключение, чем правило.

В руках я покручивал степлер. Он был тяжёлый, холодный и слегка вибрировал, как будто живой. Я читал очередную статью: «Почему в автобусе всегда есть один человек, который ест чеснок?» Ответ был оформлен в виде научного трактата с графиками, диаграммами и ссылками на «теорию чесночного резонанса». Я не мог не улыбнуться.

– Поверить только, – пробормотал я, дочитав до конца. – Это просто шедевр абсурда.

Я шмякнул степлером по столу, чтобы выразить своё восхищение. И тут понял, что что-то не так. Моя рука… она не двигалась. Я попытался поднять её, но ничего не произошло. Я посмотрел вниз и почувствовал, как по спине пробежал холодок.

Мои пальцы… они срослись со столом. Буквально. Кожа, кости, ногти – всё стало частью деревянной поверхности. Я попытался дёрнуть руку, но это только вызвало странное ощущение, как будто я пытаюсь оторвать кусок самого себя.

– Что за… – начал я, но голос прервался.

Я повернул голову и увидел, что вся моя рука теперь была единым целым со столом. Она выглядела так, будто её вырезали из дерева и вставили в столешницу. Я даже мог разглядеть текстуру кожи, которая теперь напоминала древесные волокна.

– Эй! – крикнул я, хотя не был уверен, что кто-то может меня услышать. – Это что, шутка?

Никто не ответил. Только степлер слегка подпрыгнул и замер, как будто наблюдая за мной.

– Ладно, – сказал я себе, стараясь сохранять спокойствие. – Это просто обман зрения. Я сейчас закрою глаза и всё будет нормально.

Я зажмурился так сильно, что мои глаза вот-вот вдавились бы глубже в череп. Потом открыл глаза. Ничего не поменялось. Моя рука, стол, степлер, который теперь смотрел на меня с немым укором, – всё это было реальностью. Я и стол – теперь одно целое. Навсегда.

– Нет, нет, нет! – закричал я, чувствуя, как паника поднимается из глубины души. – Эй! Кто-нибудь! Помогите!

Мой голос эхом разнёсся по кабинету, но никто не откликнулся. Только бумажки на столах слегка зашевелились, как будто в ответ на мои крики. Я замолчал, чувствуя, как дыхание становится частым и поверхностным.

– Ладно, – сказал я себе, стараясь успокоиться. – Паника не поможет. Нужно действовать.

Я огляделся. Дверь была не так далеко. Если я смогу дотянуться до неё, может быть, кто-то услышит меня. Или хотя бы увидит, что я превратился в часть мебели. Я решил попробовать толкать стол.

Собрав все силы, я навалился на него. Стол скрипнул, проскользил несколько сантиметров и встал. Я почувствовал, как пот стекает по спине.

– Ну хоть что-то, – пробормотал я. – Ещё немного, и я у двери.

Я снова навалился. Стол сдвинулся ещё на пару сантиметров. Я продолжал толкать, пытаясь убедить себя, что это всего лишь сон. Но если это сон, то он уж слишком убедительный. Я чувствовал каждую мышцу, каждый нерв. И боль в руке, которая теперь была частью стола.

При очередном толчке я не заметил, как задел одну из башен папок. Она покосилась, замерла на мгновение, как будто решая, что делать, а затем с воем полетела на меня.

– О нет! – успел я крикнуть, прежде чем нырнул в нишу под столом.

Я прижался к полу, чувствуя, как над моей головой пролетают папки, бумаги и что-то ещё, что я не успел разглядеть. Из-под стола я увидел, как остальные башни начали сыпаться, как домино. Папки летели вниз, сталкиваясь друг с другом, создавая настоящий бумажный шторм.

– Ну конечно, – пробормотал я, прикрывая голову руками. – Почему бы и нет?