Сказ 4 – Любимка и князь

– Как это не могу? – растерялся Любимка.

Калика протянул руку:

– Верни печать наставнику, мы уходим.

Во дворе повисла тишина. Любимке показалось, что он ослышался.

– Что значит вернуть печать? Куда уходим?! – отрок недоуменно крутил головой. – Мечи-калачи! Никуда я не пойду.

– Любим, – нахмурился Олег. – Не надо усложнять. Я твой калика, ты обязан подчиняться.

– Я так и знал, – Ярополк не скрывал радости. – Нельзя холопам в богатыри. Ха, значит печать будет моя…

Шлеп! Оплеуха была столь неожиданной, что бедный парень едва устоял на ногах.

– Наставниче, за что?! – он тер больное место.

– Сам не добыл, нечего рта разевать!

Любимке было не до злорадства. Калика шел на него, протягивая руку. Паренек отступил и замотал головой еще быстрее.

– Я не могу ее вернуть. Я заслужил печать!

– Не отдаешь добром – заберу силой, – бухнул Олег.

– А вот это вряд ли, – тихо сказал Стоян, заслоняя Любима. – Не ты дал, не тебе и забирать.

– Стоян, не лезь, – калика нахмурился еще больше и попытался обойти друга. – Не твое это дело…

– Отрок Любим явился в школу богатырей и предъявил медальон, – чеканя каждое слово, произнес первый наставник. – С того момента он сделался моим подопечным, а значит – это мое дело.

Калика тяжело вздохнул.

– Хорошо. Я заберу медальон, и он перестанет быть твоим подопечным. Доволен?

– Не пойдет, – недобро усмехнулся Стоян. – Отрок Любим успел заработать печать тягателя. А я свои знаки отличия просто так не раздаю.

Олег вспыхнул.

– А я, значит, раздаю?!..

– Выходит так, – пожал плечами Стоян. – Я не знаком ни с одним случаем, когда медальон забрали по прошествии нескольких часов после вручения. Нужен очень серьезный проступок, чтобы поднялся вопрос о лишении медальона.

Любимка переводил взгляд с одного богатыря на другого. Надежда сменялась на отчаяние и обратно.

– Ты ничего не знаешь. Не вмешивайся, – калика начинал злиться.

– Не говоришь, значит, серьезной причины нет, – Стоян усмехнулся.

Пух! Волосы калики расплескались в воздухе. Пух! Первый наставник перешел в режим земной тяги мгновением позже.

– Ешки-матрешки! Вы чего творите? – заволновался Любимка.

Ярополк втянул голову в плечи и поспешно отступил к терему тягателей. Стоян потянулся к ножнам, Олег сунул руку в переметную суму. Оба выглядели очень решительно.

Вжух! Сверкнул кинжал. Шурх! Калика выхватил из сумы уже знакомый Любимке камушек.

– Стойте! – закричал отрок и бросился между богатырями.

С грохотом по земле легла трещина, которая только чудом обогнула Любима. Одновременно мимо его уха просвистело что-то стремительное.

Бах! Стена из стального дуба выдержала, но удар был такой мощи, что стоявшего рядом Ярополка выбросило в середку двора. Он распластался, подняв тучу пыли.

– Куда прешь?! – закричал Стоян. – Мы тебя зашибить могли!

Отрок словно не слышал. Он побледнел, но выглядел очень решительно.

– На! – шагнул он к калике и протянул печать. – Лучше я сам отдам, чем из-за меня богатыри русские друг с дружкой биться станут!

Как всегда не вовремя засвербело в носу. Любимка шмыгнул и утерся. Богатыри переглянулись.

– Наш постреленок не прост, – проговорил Олег, потирая затылок.

– А я о чем? – Стоян запустил пятерню в бороду и захрустел волосками. – Ты его куда вести собирался?

– К князю, – вздохнул калика. – Тут дело такое…

Он замялся и махнул рукой.

– Не просто все.

– А вот чего скажу. Поведем его вместе. Как не крути теперь он и мой подопечный тоже. Успел.

– Да уж – успел, – Любимка не мог понять осуждает его калика или одобряет. – Все было бы проще, коли он после бессонной ночи отдыхать побег.

– А печать пока у себя придержи, – сказал отроку первый наставник. – Князю покажешь, чай не игруха какая – серьезный знак отличия.

– Эй! Как так?! Холопа, да к князю! – Ярополк не мог промолчать.

– А, хорошо, что напомнил, – поглядел на него Стоян. – Пока мы ходим, ты времени зря не теряй. Двор и гридницу прибери, лежаки с сундуками, те, что не сломаны, по местам расставь. И Борю с Долей позови, плотники они наши. Пущай дверь на место повесят и поправят там, что надо, они привыкшие…

Ярополк побледнел, словно ему предложили сброситься с колокольни.

– Наставниче! Убираться?! Мне?!

– А чего ты хотел? – поднял брови Стоян. – Отлынивать от работы позволяет лишь печать. Печать у тебя есть? Нет. Приступай. Вернусь – проверю.

И ухватив ошалелого Любимку, он толкнул его к выходу. За ними потянулся калика. Ярополк в сердцах пнул деревяшку.

Любимка не заметил, как пересекли Соборную площадь, шагал, как во сне. Слишком много на него свалилось удивительных событий. Тут тебе и одержимник, и сбывшаяся мечта. А теперь вот и вовсе идет не куда-нибудь, а ко князю московскому Александру.

Едва миновали ворота в княжеский двор, как игнорировать внешний мир стало невозможно.

– Ага! Попался! Куда вы его?! Велено же – в монастырь!

Прямо на них выскочил высокий тощий тип в черном одеянии с воротником гармошкой. Желтоватая кожа плотно обтягивает узкий череп, вокруг тонких губ кружок жиденькой бледной растительности.

Урядник Фрол, узнал Любимка. И чего ему от меня надобно? Так и тянет свои руки, длинные пальцы скрючены, как когти страшной птицы.

Богатыри переглянулись.

– Да, Фрол. Мы сами хотели тебя просить, – сказал Олег.

– Насилу дотащили его сюда, – подхватил Стоян. – Ужасть просто, два богатыря с единым отроком едва управились.

– Да! Вдарил мне – во, гляди, синяк какой!

Калика задрал рубашку. На его груди отпечатался след от страшного удара. Любимка догадывался, что это тот удар одержимника, который проломил стену терема и вмазал калику в сыру землю.

Фрол побледнел еще больше и отскочил от Любимки.

– Э-э, доставляли, так и доставляйте. А я прослежу.

И он с важным видом отступил в сторону. Так и пошли. Впереди шествовал Любимка, за ним на почтительном отдалении калика и наставник. Когда Любимка оглядывался, оба делали круглые глаза и пятились. Отрок то и дело слышал шепот: "Не зли его! Кинется – от терема бревнышка целого не останется!" Урядник ковылял следом, так, чтобы между ним и Любимкой всегда оставались богатыри.

Таким образом, миновали Грановитую палату, поднялись по широким ступеням Постельного крыльца и вошли в Среднюю палату. Отрок ни разу здесь не бывал. Как сказал бы Ярополк – простых холопов не допускают в княжьи хоромы. Это была не правда. Холопов здесь хватало. И княжьих, и боярских, и всяких других. Несколько раз встретилась стража, но не городская, в которой служил Григорий, а личная княжеская, носившая вороненый темный доспех и скрывавшая лица за темными платами. Они всегда были молчаливы и неприметны, но это до тех пор, пока посетитель не встречался с ними глазами. Взгляды княжьих стражников вынимали душу и вкладывали ее обратно, уже шелковой и послушной.

Средняя палата представляла из себя просторный в три этажа терем. Из больших окон, затянутых прозрачными, как слеза, стеклами открывался великолепный вид на Замоскворечье и Соборную площадь. На полах лежали восточные ковры, стены увешаны дорогим оружием и охотничьими трофеями, которые остались еще после прежнего князя Владимира. Князь Александр велел перенести их в Москву и развесить в том же порядке, в каком они висели в тереме Потеряного града. Все это Любимка знал от братца Иоанна, и теперь увидел воочию.

Конец ознакомительного фрагмента.