И мы пошли. Сначала спустились на пятнадцать этажей вниз по, казалось, нескончаемым ступеням. Запахи прежних хозяев так и норовили забраться поглубже в нос. Хотя тут совершенно точно уже полвека никто не жил, стены впитали в себя воспоминания, и неизвестно, когда они выветрятся окончательно. Пахло едой, старыми вещами и еще чем-то необыкновенным – наверное, теми существами, что когда-то обитали в этой многоэтажке.

– Путник, откуда берутся эти здания? – наконец-то задал я вопрос, не одно тысячелетие терзавший весь Золтус.

– Из разных мест, – коротко ответил Город.

Я был в замешательстве: то, что они берутся из разных мест, и так понятно. Вопрос в том, как они сюда попадают?

– Но как? Это ты их сюда переносишь?

– Конечно, а кто же еще? – ответил он с таким видом, будто это прописная истина, которую стыдно не знать.

– Не знаю, – честно признался я, – я полагал, это у них свойство такое – просто появляются вещи в случайных местах, и все.

– Логик, ну ты даешь! Все, что есть во мне, я выбираю сам лично и порой подолгу раздумываю, прежде чем принять окончательное решение. Знаешь, как порой трудно определиться? Ведь нравиться может многое, но выбрать-то нужно одно.

– Это как в магазин сходить… – привел я нелепое сравнение.

Но Путник не обиделся, напротив, сказал:

– Почти так. – А потом добавил: – Магазины у меня тоже есть. Много.

– А этот дом с Земли? – вдруг спросила Кая.

– Совершенно верно! Его там хотели снести, полагая, что он стал ненадежным. Высотка молила оставить ей жизнь. Глупые люди ничего не слышали и, вместо того чтобы помочь ему стать крепким, собирались убить. Тогда появился я, поговорил с домом, и было принято решение – забрать его сюда. Конечно, в итоге я помог ему укрепиться, за что он мне до сих пор благодарен, хоть иногда и сетует на одиночество.

– Дома не умеют разговаривать, Путник, это всем известно! – возразил я.

– Разговор привычными для тебя словами или без них все равно остается разговором, – Путник смерил меня взглядом. – Мне пришлось выучить ваш язык, а вот вы мой почему-то запомнить не в состоянии. Хотя девчонка делает некоторые успехи – она уже поговорила с домом и выяснила, что он с Земли. Тебе следует поучиться у нее, Кира.

– Ты поняла это по запаху? Так пахло от того землянина? – обратился я к Кае.

– И да, и нет, – ответила она. – Помнишь, я говорила, что почувствовала настроение улиц в Крестостреле?

Я согласно кивнул. Сам мог его ощущать, пускай и учился этому несколько лет не в пример Кае, у которой это вышло сходу!

– Тут что-то наподобие этого. Но только… другое, – расплывчато объяснила она.

Путник расхохотался, мы его, похоже, очень развлекали.

– Не пытайся это понять, Кира. В привычном для тебя языке нет слов, чтобы описать «такой» разговор. Но ты все же, видимо, способен ощущать мой родной язык, понимать близкие тебе образы и объясняться через них.

– А как он называется? – с любопытством спросил я, когда мы уже были на улице.

Путник остановился и, не говоря ни слова, уставился на меня. Я тоже застыл, глядя на него и ничего не понимая. Наконец ему надоело ждать, и он нетерпеливо потребовал:

– Ну? Я уже три раза повторил.

– Боюсь, я ничего не услышал или не почувствовал, – смущенно сказал я.

Было действительно неловко, обычно мне все удавалось схватывать на лету. Кая, выходит, гораздо лучше может понимать Город. У нее и запах улиц получилось узнавать сразу.

– Вы, логики, вообще, творите какое-то безобразие. С вашим стремлением отречься от всех чувств, вы упустите этот мир, – недовольно проворчал Путник.

– Но иначе мы потеряем силу, – возразил я.

Путник расхохотался вновь, но объяснять ничего не стал.

– Вот с Золтусом было действительно интересно! Ни ты, ни даже интуиты не чета ему. Хотя с последними гораздо приятнее общаться, – он ласково посмотрел на Каю, а я чуть не лишился дара речи, потому что он сказал… «Золтус»!

– Неужели ты знал Золтуса? Сколько же тебе лет? – воскликнул я.

– Одиннадцать тысяч сто десятый год, скоро пойдет сто одиннадцатый. Через несколько дней, – гордо заявил Путник.

– Одуреть можно, – только и сказал я. – Так значит, это Золтус тебя сюда призвал, и поэтому ты постоянно следуешь за Пирамидой, куда бы она ни летела?

– Конечно нет! Золтус был могущественным и крайне интересным созданием. Но призвать Город – такое под силу лишь Черту, нашему создателю.

Черт – это скорее легенда для маленьких детишек, но интуиты, не сомневаюсь, верят в него по-настоящему. Черт то ли есть само совершенство, то ли крайне близок к нему. Рогатый создатель всего сущего. Некоторые утверждают, что помнят, как вели с ним беседы еще до того, как обрели телесную оболочку.

По мне, так полнейшая чушь! Глупейший фольклор. Всяким чувствительным натурам надо развлекаться – вот они и тешили себя да своих чад. Кая, наверное, выросла на таких вот сказках.

– Но тогда почему ты постоянно следуешь за ней? – спросил я.

– Почему-почему… А почему на тебе именно черная одежда? Почему ты любишь одно и ненавидишь другое? Выбирая что-то из многого, отметаешь все остальное?

Его вопросы заставили меня задуматься.

– Так тебе просто нравится наша Пирамида? – наконец дошло до меня.

– Верно. Она прекрасна. Я помню, как много сил было вложено в ее строительство, скольким пришлось пожертвовать. Меня восхитил поступок Золтуса, и я пообещал, что не оставлю Пирамиду в одиночестве.

Меж тем мы уже довольно долго шли в северном направлении. И теперь даже я ощущал бормотание нескольких голосов. Не сомневаюсь, что, чем ближе будем подходить, тем они станут сильнее. Если это та самая ведьма – вполне разделяю негодование Путника. Он-то, наверное, постоянно слышит ее треп, ибо его уши – все стены, которые тут есть.

Ветер стих, а может, его просто усмирили. Вместо ледяных порывов до нас долетали лишь слабые теплые дуновения, приятно овевающие лицо. Благодать, короче говоря. Всегда бы ночи были такими. Сам-то я, как только оказался на Крестостреле, любил порой выбираться на Открытые Балконы и с высоты нескольких миль наблюдать за луной и звездным небом. Однако скоро понял, что такие занятия до добра не доведут, а потому быстро от них отказался. Просыпающиеся чувства могли отнять силу, которую я уже тогда принялся копить для Румаи.

– Ты о чем-то задумался? – вывела меня из мечтательного состояния Кая.

– Да так, – отозвался я, – старые воспоминания.

– Понимаю, – заулыбалась она, – со мной тоже так бывает, но ты, наверное, крайне редко предаешься им.

От этих слов я отпрянул, как от смертоносного заклинания. Это что же, выходит, несмотря на все тренировки, моя чувствительность готова проснуться в любой момент? Нет, только не это! Сначала убить Румаи, а потом плевать, что будет. Потом хоть закатами любоваться, хоть восходами. А сейчас лучше про все это забыть. М-да, скиталица действует на меня не самым лучшим образом.

– Я уже довольно давно слышу какие-то голоса, – обратился я к Путнику, чтобы отвлечься.

– Это она, ведьма, – раздраженно ответил Город, – тут уже осталось немного. Надеюсь, у тебя получится убедить ее убраться обратно в пустошь.

А выйдет ли, подумал я про себя. Возможно, ведьма совсем не так проста. Кая не отзывалась о ней, как о существе слабом, да и сам Город не смог ее выдворить.

– Кая, кто такая эта ведьма?

– Говорят, что она была рождена наполовину логиком, наполовину интуитом. И мне совершенно точно известно, что, когда шла война, к ней ходили как Лео, так и Румаи.

– Неужели мой отец стал пользоваться такими услугами? – изумился я.

– Ты еще не понял, Кира? Ведьма дает пророчество, и, зная наперед свою судьбу, ты становишься сильнее. Она показывает тебе тайные уголки твоей души, саму сущность. То, о чем ты и не подозревал. Только заглянув внутрь себя, можно обрести силу. Ведьма на то и ведьма, чтобы видеть всех нас насквозь. Однако положение у нее незавидное: Румаи давно хочет убрать колдунью с этого света, потому что она сделала Лео более сильным, и тот смог разыскать землянина.

– Твое пророчество… Это она его тебе дала? – спросил я.

– Да, только пришлось заплатить немалую цену.

Я догадывался, что все было не так легко. Никто не станет оказывать помощь просто так.

– И? Какова же плата?

Помолчав, Кая неохотно ответила:

– На мне теперь всегда висят ее оковы. И незримый глаз наблюдает за моей жизнью. Это невероятно тяготит. Среди интуитов мало тех, кто согласился бы отдать свою драгоценную свободу. Для многих это равносильно смерти.

– Серьезно? Она будет просто наблюдать и все? – изумился я. Реакция Каи, как мне показалось, слишком преувеличена. Ну будет ведьма изредка подглядывать… Что тут такого?

– У тебя есть внутренний сосуд с силой, а я имею собственную свободу, – отрезала Кая. – Интуиты не ограничивают себя никакими рамками, только поэтому вы еще не истребили нас. Пока мы обладаем свободой в избытке, мы сильны. Но стоит бросить на кого-то из нас тень, вмиг начинаем чахнуть.

Помолчав, она добавила:

– Путник, я полагаю, сможет меня понять. Всего лишь несколько дней ведьма находится в его владениях, и посмотри на результат: он явился перед нами. Такое когда-нибудь случалось?

Действительно, такого еще не случалось. Великий Город не выдержал присутствия этого существа. За пару дней она измотала его нервы и рассудок настолько, что он едва не сошел с ума.

– Но как же тогда сила, которую ты обрела благодаря ведьме?

– Да, я и правда получила силу. Глубже прониклась своей судьбой. Но это не отменяет того, что отныне всю мою жизнь меня будет преследовать этот гнетущий взгляд.

Похоже, теперь я понимал, о чем она говорит. И звучало это не очень приятно. Стоит ли мне при таком раскладе заходить к ведьме? Всю оставшуюся жизнь потом озираться, оглядываться назад, не стоит ли там кто? Не смотрит ли своими любопытными глазами?

– Землянин на самом деле настолько важен, что ты пожертвовала своей свободой?

Скиталица кивнула.

– Важен. Он спас Атмосферику. В него почти никто не верил, но он шел и рисковал своей жизнью. Впрочем, теперь я знаю: он ни за что не повернул бы назад, ни при каких обстоятельствах.

– Почему? – спросил я.

– Он понял разницу между жизнью и судьбой. И выбрал второе. Выберет еще тысячу раз, если придется.

Опять она говорит об этой судьбе. Мне, видно, не суждено ее понять хотя бы в силу моего собственного происхождения. Логики верят лишь в эволюцию. Судьба у нас если и может быть, то только одна на всех: нести бремя прогресса на своих плечах.

Она посмотрела на меня и, словно читая мои мысли, сказала:

– У тебя еще будет шанс осознать свою судьбу. Ведьма отыщет, в какую бы яму ни зарыл ее твой народ.

«Сомневаюсь, Кая, сомневаюсь», – подумал я, но вслух говорить ничего не стал.

Голоса становились все громче. Видимо, мы подходили к логову ведьмы. Даже на лице голема, которым управлял Путник, читалась явная неприязнь. Может быть, именно поэтому он решил отвлечься и временно перенести свое внимание на эту куклу-марионетку? Сдается мне, это так.

Теперь до меня доносилась не состоящая из хаоса звуков неразборчивая речь, а вполне отчетливые и различимые слова. «В-о-о-о-о-т он, – протянула ведьма, – сын своего отца, сын своей матери! Наконец-то пришел, а мы уже давно ждали. Не волнуйся, не бойся, иди к нам. Хватит прятать ее, она больше не может скрываться». «Не может скрываться кто?» – подумал я, но ответа не последовало. Ведьма еще раз сорок успела сказать, что ждет именно меня, прежде чем Путник объявил, что мы пришли.

– Вы слышите, что она говорит? Она зовет именно меня.

Кая удивленно уставилась на меня, а Путник сказал:

– Для каждого из нас у ведьмы заготовлена отдельная речь. Хотя в моем случае она просто издевается. И, видит черт, ничем ее не заткнуть.

– А ты, Кая, слышишь? Что она тебе говорит?

Кая недовольно поморщилась, но все же сказала:

– Говорит, что я слишком впечатлительная и своевольная девчонка. Что не стоит мне так переживать по поводу утраты собственной свободы. А еще говорит: «Мне-то видней», а потом смеется. С удовольствием заткнула бы ей рот кляпом. Может, захватишь с собой какой-нибудь кусок тряпки? – с надеждой спросила Кая.

– Видимо, мне все-таки придется туда идти, – без особой радости сказал я.

– Во-первых, ты обещал подарок для Города, во-вторых, ведьма, по всей видимости, приглашает войти только тебя, как приглашала войти несколько раз и меня, прежде чем я это сделала. Ну а в-третьих, тебе же нужна сила, чтобы одолеть Румаи? Как только ты прикоснешься к своей судьбе и поверишь в ее существование, сил прибавится, это я тебе обещаю.

Слова Каи звучали убедительно, но я отказывался верить в судьбу до последнего. Ну не получалось, и все. Сила, пожалуй, самый весомый из аргументов. И ради силы стоит пожертвовать такой ерундой, как свобода. Мне, логику, неведомо это понятие, а потому легче принять решение.

Путник привел нас к огромной чернеющей изнутри трещине в стене одного из домов. Уверен, зайди я с другой стороны стены – не обнаружу никаких следов разрушения. Эта межпространственная ворожба может принадлежать только существу, наделенному частицами Механизмов Времени. Ибо никто, кроме логика, не сможет понять суть этого процесса настолько, чтобы открыть брешь. Однако такого логика надо еще поискать, и не в Пирамиде, а во времени. Тогда, действительно, появится шанс.

– Довериться скиталице, тем более интуитке, это уму непостижимый поступок для меня и всех логиков в моем лице, – с досадой произнес я, стоя рядом с входом в пещеру ведьмы и ощущая, вопреки своим ожиданиям, не сырость, исходящую изнутри, а теплоту.

– Ты ведь понимаешь, что уже не являешься тем, кем был раньше? – спросила Кая.

– Тебе лучше оставить свои попытки завербовать меня, скиталица.

– Я и не пытаюсь, – фыркнула Кая. – Просто судьба выше и лучше того, что у тебя есть сейчас.

Отвечать я не стал. Что толку спорить. Она будет гнуть свою линию столь же долго и упрямо, как гнет ее ведьма. В этом они сильно похожи – обе сумасшедшие.

Город Путник с немыслимо упрямой девчонкой остались стоять за моей спиной, в то время как я проваливался в темноту пещеры, постепенно забывая все на свете. Я больше не помнил, ни как меня зовут, ни кто я такой, где жил или кого знал. Только звенящая пустота внутри и больше ничего. Абсолютно ничего.