Гром – это не страшно,
это уже после молнии.
Если слышишь, как гремит,
значит, молния ударила мимо.
Владислав Крапивин
"Журавленок и молнии"
Недосып: предпосылки и последствия
– Мама говорит, ты совсем как летучая мышка: ночью занимаешься не-пойми-чем, а потом спишь до полудня, – весёлый девичий голос стал для Лизы таким привычным, как шелест ветра, так что она даже не дёрнулась, а только сильнее зажмурилась и вытянулась, подставляя редкому ростерийскому солнышку всю себя.
– Эй! – её потрепали по плечу. – Я кое-что принесла.
Девушка лениво приоткрыла глаза – Сашка стояла над ней в полный рост и демонстративно покачивала перед её лицом огромной булкой. Увидев заинтересованность старшей сестры, та с ехидным видом медленно подняла горячую выпечку ко рту. Лизавета быстро выхватила законный завтрак из Сашиных рук и откусила ни много ни мало половину, после чего несильно боднула белокурой головой девочку в полный живот. В знак благодарности.
– Знала бы ты, как сложно было раздобыть, – пожаловалась Саня, опускаясь рядом. – Зинаида Павловна очень не любит, когда ты перебиваешься хлебом и сладостями.
– А как иначе, если вы не соизволили меня подождать? – притворно вдохнула Лиза.
– Мы тоже были голодными! – возмутилась Саша, вдруг наклонилась к уху и зашептала. – Кроме того, родители решили тебя перевоспитать, так сказать, приучить к дневному образу жизни…
– Я бы с радостью, но у меня нет выбора, – правдоподобно пригорюнилась девушка.
– Неужели опять Димка приходил?
– А как же? Так меня заболтал, что не помню, как оказалась на улице.
– И что же ему было нужно? – полюбопытствовала девочка. Старшая сестра для виду помолчала, поколебалась, но всё же поведала о своём ночном приключении.
Лиза сидела в Зальной комнате около расстроенного пианино, подперев щёку кулаком, и делала абсолютное ничего. И сейчас она судорожно придумывала, чем бы ей занять себя в скучный вечер понедельника, или утро вторника. Девочка тоскливо поводила пальчиком по отвратительно чистой крышке музыкального инструмента. Вдруг острый слух уловил слабое дребезжание. Она заворчала, не понимая, что отвлекает её от мыслительного процесса, повернулась в сторону окна. Щёлкнула ручками, дёрнула на себя ставни и… лихой молодецкий свист чуть не оглушил её. Ошалевшая, она, чуть помедлив, высунулась наружу, и в следующий миг её губы раздражённо скривились. Она набрала побольше воздуха и прошипела: «Если ты разбудишь моих родителей, мне тебя не жаль!» С этими словами девочка захлопнула окно и сердито оперлась о пианино. Однако уже через минуту, пробормотав «Бог с ним», Лиза тихонько вышла из залы, очень медленно ступая, перенося вес с носка на пятку, чтобы не потревожить домашних, спустилась с лестницы, приоткрыла тяжёлую дверь и юркнула быстрой тенью на улицу. Девочка глянула в сторону горизонта: темень непроглядная, как будто текучая патока, какая обычно бывает перед рассветом. Лизавета осторожно обошла особняк и встала под окном, из которого минуту назад заметила Диму. Пусто. Абсолютно никого нет. От липкого волнения девушка перебирала узкими ступнями, словно вытягивая их из болота. И только глаза успели переключиться на ночное видение, как вдруг снова стало очень темно. Вмиг охрипшая и онемевшая Лиза прислушалась к своим ощущениям: на лице явственно ощущались чьи-то руки. Сзади послышался смешок.
– Моряков! – зарычала девочка. Хихиканье повторилось, и она уверилась в своей догадке.
– Правда, надоел уже! Я же просила! Ничего нового на ум не приходит? – Елизавета раздражённо вывернулась из его ладоней, уже успевших вспотеть.
– А зачем что-то новое, если ты пугаешься каждый раз, как первый? – потешался мальчишка. Блондинка резким движением оправила платье.
– Ты хоть когда-нибудь спишь? – буркнула она без вопросительной интонации. Ответное пожимание плечами. – Зачем звал то? Есть что-то новенькое? Ребята слёзно умоляют вернуться?
– Подожди ты, – рассмеялся Дмитрий, – подожди. Какая быстрая. Сначала надо серьёзно поговорить.
Девочка уныло глянула на первые лучи раннего солнца, прощаясь с возможностью хорошенько выспаться. Потом посмотрела на Митю. Слабый свет сразу же отразился в его золотисто-рыжих прядях, поблёскивая. Несмотря на то, что Митя был ровесником блондинки, на его младенчески гладком лице и не думал проклёвываться не то что пучок бороды, но и первый прыщ. Мальчик придал своим приторным карим глазам этакое лисье выражение. Надо же, и Заболоцкая повелась год назад!
– Ты хотел пообщаться, – Лиза из осторожности приблизилась почти вплотную к стенам дома, чтобы случайный взгляд не мог выхватить их фигуры, – Начинай.
– Говорю же, быстрая, – чуть ли не промурлыкал Дима, – дай мне настроиться. – Девушка насторожилась – ей очень не понравился тон собеседника. Как он вообще смеет так с ней разговаривать, особенно теперь?
-Кстати, – быстро перебила его Лизавета. На две секунды замолчала, ища повод сменить тему. – Кстати, в прошлый раз ты обещал мне…
– Эээ, нет, – ухмыльнулся рыжий, очевидно, поняв её с полуслова, – так дело не пойдёт. Я лишь обещал, что если ты сама верно отгадаешь, то я подтвержу.
Девочка вздохнула. Не получилось.
– Но я уже несколько лет бьюсь над вашей головоломкой! – возмутилась она. – Можешь прямо ответить на вопрос, каким образом вы пробираетесь на мой участок, и не ломаться, как дешёвый карандаш?
– Именно так, – вздохнул собеседник, – ты уже несколько лет не можешь решить простейшую, элементарную задачу… – под гневным взглядом он театрально вжал голову в плечи. – А тебе вообще не обязательно знать. До нашей ссоры тебя не особо это волновало, хочешь оборвать все связи?
– Подожди-ка, – прервала рассказ Саша под недовольным взглядом сестры. – То есть, не ты открываешь ему ворота?
– Конечно, нет, за кого ты меня принимаешь? Делать мне больше нечего, – фыркнула та. – А Моряков всё не отстаёт.
– Извращенец! – захихикала Саша. – Какие-то странные у него развлечения. Значит, так и не разгадала, задачку-то?
– Если бы ты не перебила меня, то давно бы узнала, – насупилась девушка.
– А вдруг ты вор? – подозрительно сощурилась блондинка.
– Ничего себе, обвинение! – оторопел Моряков. – К тому же, не объявляйся я здесь, сомневаюсь, что мы с тобой виделись бы, – и вдруг перешёл в наступление. – Почему ты больше не приходишь на ту Дорогу? Серьёзно обиделась?
– А ты надеялся, что такую дрянь с твоей стороны я проигнорирую?
– Я не специально, – защищался мальчик.
– Ты слышишь, как абсурдно звучит? Ты случайно следил за нами несколько месяцев? Я бы поняла, если бы ты подглядывал за мной, когда я сплю или переодеваюсь; ты бы, конечно, получил, но с кем не бывает? Но чтобы наблюдать за родителями, когда они работают… Что интересного ты там нашёл? Лечиться нужно.
Ребята обошли вокруг башни, прежде чем Лиза чуть остыла.
– Саша реагировала не так бурно, – насупился юноша.
– Так уважай её выдержку. И считай, что я высказываю за двоих.
– Об этом я и хотел поговорить – я готов извиниться снова, правда. Ты же не поставишь под угрозу нашу общую дружбу из-за недоразумения?
Было в его голосе кое-что такое… редкое. И неприятное. Но знакомое. Словно Моряков всеми силами вытягивал из Лизы слова. Фальшь – именно она и не нравилась девушке больше всего. Хотя были ещё карие глаза с поволокой и длинными рыжими ресницами, какие-то не такие… В общем, очень странные отношения: блондинка раз за разом по доброй воле виделась с ним, каждый раз убеждаясь, что ей он противен, и доводя его до белого каления. Хотя частенько всё работало в другую сторону. Лиза закатила глаза так, что стало видно лишь белки. И выругалась про себя. Ей часто советовали, прежде чем заводиться, сосчитать до пяти, лучше десяти. Но только это полная протестантская ересь, за которую следовало сжигать в лучших традициях средневековья. Однако девушка всё же взяла себя в руки.
– Ты заучиваешь реплики, прежде чем прийти ко мне, или честно просишь прощения? – Дмитрий сник. – Я тебе не верю. И иду спать.
– Почему, спать? – Митя весь выцвел.
– Потому что мои родители ранние пташки. Но, если хочешь, рассказывай, что там у тебя…
– Не хочу, – быстро замотал головой рыжий, – действительно, уже очень поздно… рано, и мне пора домой… кстати, ты не против, если я познакомлю тебя с другими моими товарищами? Они могут понравиться тебе больше… – со столь загадочными словами мальчишка быстро ретировался.
«Интересно, а я ведь даже ни разу не слышала о его семье, – задумалась Заболоцкая, – Точнее, о семье-то Моряковых слышала, а о его родителях…» С такими мыслями девушка вернулась домой.
– В общем, Димка то ли дурак, то ли задумал что, – подытожила рассказчица.
– Так-то оно так, – согласилась Сашка. – Но что тебе мешает игнорировать его?
– Исключительно то, что мне интересно, как он обходит охранников и забор, – безапелляционно заявила Лиза.
– Но ты бы спросила у ребят, – завела прежнюю песню Саня. – Мы же раньше постоянно собирались вместе, ты первая откололась.
– Ты снова? Смирись, они всегда были больше твоими друзьями, чем моими, уж больно пафосные. И в последнее время в вашей компании спокойнее без меня.
– После того, как ты рассталась с Димкой? Он поганец, но что вам мешает…
– Ты маленькая, не понимаешь, – универсальная фраза, которой Елизавета частенько заканчивала разговор. Некоторое время сёстры сидели молча, наблюдая за медленно поднимающимся солнцем; за завораживающим, простирающимся вдаль пейзажем; на самом деле с веранды виден лишь их необъятный участок, Большую дорогу за забором и кусочек темнохвойного леса. Но где-то там, за ним, есть малиновое поле с вечно розоватой травой, а потом цветочная лужайка, а потом Неизвестная река… Сами девочки уже спрятались в тень высокого тощего особняка с балконами и хлипкими декоративными колоннами. В километре отсюда в таком же худощавом доме с лепниной и барельефами обосновались их ближайшие соседи. К земле у жителей Ростерии всегда было трепетное отношение – они боялись примять лишнюю травинку. Лиза на секунду приподнялась и раздражённо фыркнула – совсем скоро небо вновь заволочёт облаками. И причиной всему огромная, угрожающе колыхающаяся туча болезненно-фиолетового цвета, зависшая над далёким горным хребтом. Наверняка гостья из Зауралья. Девушка как будто почуяла вонь фабричных отходов и заводского дыма, а такой гадости в их стране нет.
– Да, – словно прочитав мысли блондинки, произнесла Сашка. – Все беды к нам, в том числе и дожди, идут из России.
– Опять материны слова, – закатила глаза Лиза.
– Интересно, как там умудряются жить люди? – задумалась девочка. – При такой степень загрязнения и дышать невозможно.
– Не увидим, не узнаем.
– Неужели ты собираешься… – ахнула Санька.
– А почему бы и нет? – хвастливо спросила Елизавета. – Считаешь, струшу? При должной подготовке и оборудовании я бы даже попробовала перелезть сама – Уральские горы совсем не такие высокие, какими видятся.
– Но ведь нельзя! Запрещено пересекать хребет.
– Кому нельзя, а тому, у кого есть связи, просто не рекомендуется, – разошлась Лизавета. Она вскочила на ноги, и прозрачный золотой луч выделил миниатюрную девушку альбиноса из общей тени. Дерзким, вызывающим взглядом Лиза по-хозяйски обвела просторы. На лице младшей сестры отчётливо читалась смесь восхищения и обожания.
– Ты этого не сделаешь, – всё же засомневалась Александра.
– Мне придётся, – трагично начала она, но хохотнула, не сдержавшись. – Потому что я проспорила!
– Ого, – только и выдохнула младшая Заболоцкая.
– Я бы на твоём месте не доверяла так безоглядно всем её хвастливым обещаниям. Например, в прошлом году она убеждала нас, что аттестат принесёт без троек, – резные ставни, а вслед и витражные окна на втором этаже распахнулись, и оттуда высунулась мама, Олеся Витальевна. Лизавета со злым выражением лица повернулась на голос, а Сашка постаралась уменьшиться в размерах, предчувствуя ссору. Она боялась пошевелиться, когда сестра злилась.
– А ты, Лизавета, не мели чепуху! Горные вершины она собралась покорять, со связями! Хорошо хоть, не слышал никто, – теперь стал понятен сердитой тон матери – она слышала амбициозные планы старшей дочери.
– Иногда она меня просто выводит из себя, – тихо прошипела Лиза и с силой пнула изогнутые перилла. – Неужели нужно так себя со мной вести? Она знает, что такое человеческое обращение?!
– Не кипятись, – Саня хотя и побаивалась сестру в таком состоянии, но успокаивающе погладила её по спине. Девушка заклекотала, но скоро замерла, позволив себя утешать. – Она просто испугалась, ты говорила весьма… убедительно. Она беспокоится.
– Да, так я и поверила. Ей как будто нравится меня обижать, – отрезала девушка. На улице стремительно стемнело, похолодало, подул освежающий ветер – прогнозы девочек оправдались.
– Скоро дождь…
– Да. А значит, я иду спать, – в доказательство блондинка зевнула. – И пусть мать не надеется, что я приду к обеду.
Сашка только плечами пожала – ничего необычного.
***
Лизавета чувствовала себя разбитой – конечно, бодрствовать третью ночь. Девушка потянулась, прошлась по полупустой, не очень-то обжитой комнате, делая махи руками, но вялость не прошла. В то же время, сна ни в одном глазу – результат дневного отдыха. Спустя полчаса мучений она всерьёз разозлилась; с какой стати она должна вставать в тёмное время суток ради кого бы то ни было, особенно ради ребят? Лиза рухнула на кровать и начала методично жевать припрятанный пирог с ужина. И едва она отвлеклась от невесёлых мыслей, как в окно тихонько что-то стукнуло. Камешек, пущенный чьей-то ловкой рукой. Девушка подскочила к ставням. Разумеется, даже ночью отлично видна золотая вихрастая макушка хулигана. Он поднял с земли ещё один снаряд, но, заметив блондинку, энергично помахал ей и спрятался в тени деревьев. «Не успела», – взгрустнулось Лизавете, хотевшей плюнуть на темя Морякова. Хотя, если девочка не поторопится, о госте узнают мама с папой, а мальчишка без скандала не уйдёт. Средняя Заболоцкая набросила на плечи тонкое пальто, обвязав вокруг шеи рукавами, и соскользнула на первый этаж, успешно миновав родительскую спальню. Девушка осторожно прошла по коридору…
– А ты что здесь делаешь?
Лиза подавила визг и крутанулась на пятках. На неё смотрела бледная Сашка, придерживая живот, словно тот грозил отвалиться.
– А ты? – вернула старшая сестра. – Опять болит?
– В июле всегда. А ты увиливаешь. Опять Димка пришёл?
– Да… – девушке на понравилось, что её так легко разгадали. – Совсем обнаглел.
– Вот артист. По-моему, он всё ещё к тебе неровно дышит, – захихикала Сашка. – Хотя ты права, заявляться каждую ночь… Ты имеешь право не пойти.
– Но ты же велела мне с ним помириться, – свела Елизавета к тому, что причиной всему Санька.
– Хорошо-хорошо, – сдалась девочка. – Я уже привыкла, что каждое моё слово впоследствии используется против меня. Так он здесь? – получив утвердительный кивок, она покачала головой. – Я не перестаю поражаться их изобретательности. И вообще, нечестно! Почему меня на встречи гонят в какую-то глушь, а тебе всё на блюдечке? Я тоже так хочу!
– Иди спать лучше, – хмыкнула блондинка. – И, если родители спросят, скажи, что я по зову природы.
– Как всегда, – Саня направилась к лестнице, Лиза к окну напротив, потому что оттуда был самый короткий путь до сада, где прятался Дима. Она открыла, слава Источникам, не скрипящие ставни и выбралась из дома. Сразу возникло желание, закутаться в пальто посильнее. Девушка отошла от особняка, повертела головой – никого. Что за детские игры? Постояв немного на месте, поискав меж деревьями и убедившись, что абсолютно одна, она с досады топнула ногой.
– Моряков! Выходи сейчас же! – стоило ей рявкнуть, как предположительно из зарослей (на самом деле Лизавета не поняла, откуда) появился Митя. Слабое зрение и темнота не помогали, но девушка разглядела очень странную улыбку на лице парня. Но не она удивила блондинку, а длинный шлейф, как будто мантия из дегтево-чёрных силуэтов, ползущих вслед за Моряковым. Девушка, в неосознанном состоянии, отступила – ей не по душе то, что она неспособна объяснить. Заболоцкой стало недоставать воздуха: на улице и так мгла, и если предметы отбрасывали тени, то совсем блёклые. Сейчас же по земле словно тянулся настоящий батист, причём в несколько слоёв. Кроме того, Димкина тень уже была… Впереди него.
– А что у тебя… – начала девушка, но вдруг охнула. Из-за многочисленных яблонь выступили… люди. Не меньше десятка, с какими-то размытыми, пластичными лицами. Все в тёмной одежде, каким-то образом не замеченные, они буквально прижимались друг к другу. А потом рассыпались, окружая Лизу и Митю. Тогда распался его тёмный плащ.
– Очень смешно, – протянула Лиза, а в следующий миг уже противоречила себе. – Вы серьёзно?
Она уже чувствовала спиной холодную кладку камня.
– Что бы вы не хотели сделать, у вас получилось, – продолжала говорить девушка, незаметно сглатывая ком. – Если шутите, то ха-ха, если пугаете, то ведь я закричу…
– Что? – Димка остановился и воззрился на блондинку с удивлением. Та с облегчением отметила, что его таинственность исчезла без следа, а его свита обернулась безобидными подростками, не старше Морякова. С совершенно обычными физиономиями. В ночи все кошки серы, сказала бы Соня.
– Так ты испугалась? – спросил кто-то справа.
– Ой, будь ты на моём месте, визжал бы, как большая девочка, – фыркнула Лиза и удовольствовалась обиженным сопением.
– А ведь правда, – хохотнул Дима.
– Напоминаю, что я закричу, если вы сейчас же не объясните, какого чёрта вытворяете! – сорвалась девушка. Она ненавидела, когда её загоняли в угол. И ненавидела бояться. А ещё Моряков постоянно выводил её из себя. Его извечная пластмассовая улыбочка… Её так хотелось стереть! Оскорбить как-нибудь, выместить злость. Есть здесь что-то маньячное.
– Тихо-тихо-тихо, – зашептал парень, подходя ближе. – Мы не хотели, точнее, всего лишь хотели появиться с эффектом.
– А ты, значит, без эффектов появляешься? – скептически осведомилась девочка. – И решил для накала страстей привести с собой… Кстати, кого?
– Помнишь, я обещал познакомить тебя с друзьями? – он жестом описал окружность вокруг себя. – Собственно, мои друзья… а это Лиза.
Девушка без энтузиазма растянула губы. Она не боялась темноты, но Дима прикладывает все силы, исправить такое упущение. А ещё как-то нехорошо складывается встреча. Одно дело, когда Дима один, а когда целая толпа… Пора менять стражей у ворот, знали же, что один глуховат. Похоже, от неё тоже ждали реплики.
– Раньше друзей у тебя было меньше, – чем больше она язвила, тем больше успокаивалась. Рыжий стушевался. – А кто у тебя был первым: я или они? – продолжала нагнетать девушка. А эти самые «они», кстати, уже заскучали стоять в роли немых зрителей и наблюдать за диалогом. Моряков недобро сжал зубы, но промолчал – сам виноват, напрашивался же. Заболоцкая стала бессовестно разглядывать присутствующих. Конечно, большинство ей не знакомы, но все ребята в сборе: и Женька, и Витька, и… А где Питер?
– Мы здесь будем до рассвета стоять? – спросил высокий девичий голосок.
– Нет, уже сейчас, – вздохнул, вернув самообладание, Митя, и вновь посмотрел на девушку. Все взоры обратились к ней. Она незаметно поёжилась (происходящее не лезло уже ни в какие рамки), после чего тонким восковым пальцем указала на ворота.
– Вам лучше уйти, – железно произнесла она, умело копирую интонацию матери. – Всем.
– Да, только я хочу спросить…