«Как тебе живется в твоем теле со всеми его шрамами, растяжками и татуировками?» – спросил меня однажды один друг. Я ответила, что чувствую себя деревом со множеством засечек на коре: это моя история, это следы, которые оставили на мне окружающие и сама жизнь. Это моя живая летопись. Эти растяжки остались после беременности. Эту татуировку я сделала в 16 лет. Этот шрам – от ножа, который случайно соскочил по пальцу, а тут был шрам после операции, спасшей мне жизнь, пока поверх него не появилось еще три новых. Я замечаю, что некоторые вехи своей истории не хочу припудривать – как будто если я это сделаю, то история исчезнет вместе с ними. Как метко выразилась моя коллега и приятельница Галя Караулова, «я – наполовину исписанный блокнот, страницы, пухлые от чернил, иногда с помарками, пахнут гелевыми ручками и пролитым кофе, и это уже не идеальный продукт полиграфии, где хрустящие листочки плотно прилегают один к одному. Но в нем кроется целая история, а в новом, еще не распечатанном, – нет»[17].
Иногда (или не иногда) возникающие в определенных условиях телесные симптомы могут предлагать нам информацию о том, что происходит и на что важно обратить внимание. В терапии это называется соматическим резонансом: например, я могу ощущать в своем теле сильное напряжение, которое на самом деле не является моим, но принадлежит человеку, сидящему передо мной. Однажды я делала массаж девушке, и меня вдруг охватила сильная тревога. Это далеко не типичное для меня состояние, и вскоре я поняла, что так мое тело реагировало на ее тревогу, которая проявилась в процессе столь тесного и обезоруживающего взаимодействия, как массаж. Я начала делать акцент на том, чтобы помочь нашей общей нервной системе успокоиться и почувствовать себя в безопасности. После массажа мы сравнили свои ощущения, и оказалось, что я была права.
Когда мы научаемся слушать, тело становится нашим надежным советником, а телесная интуиция – опорой для решений и действий. Почему у меня начинает болеть живот именно перед этой встречей? Почему после общения с этим человеком я чувствую себя выжатой? К чему мое тело хочет привлечь внимание? Дело не в том, чтобы искать повсюду знаки и притягивать за уши желаемую реальность, но в том, чтобы слышать и видеть то, что, как правило, оказывается яркой неоновой вывеской перед самым нашим носом.
Мы можем прибыть сюда, только спустившись глубже, чем наши сознательные мысли, глубже, чем чувствование и ощущение мудрости тела, погрузившись в то, что лежит на самом дне. Вхождение в необусловленное состояние – это процесс погружения глубже и глубже, далеко за пределы болтовни сознательного ума и любого обусловленного переживания в принципе.
РЕДЖИНАЛЬД РЭЙ[18]
Под всеми мыслями и идеями, под «болтовней сознательного ума» лежит чистое, беспримесное ощущение, возникающее за мгновение до того, как мы найдем слова, чтобы его описать. Это то, к чему стремятся многие практики медитации, и то, к чему мы получаем доступ не через насильственную остановку внутреннего диалога, которая вызывает только больше напряжения в и без того напряженном уме и теле, но через погружение глубже и глубже в себя – в древние, бессловесные отделы своего сознания, в поисках истины за пределами слов и понятий.
Телесные ощущения были с нами всегда, с первых моментов самоосознавания, задолго до того, как наш мозг развился достаточно, чтобы комментировать каждое наше движение. Погружаясь в телесные ощущения, мы прикасаемся к памяти тела, для которой не существовало слов. Это может казаться мистикой, но это всего лишь иной вид памяти[19]. Если бы существовала только вербальная память, первые пару лет жизни мы бы проводили в состоянии чистого листа, но это совсем не так. Внутри нас есть механизм, который запоминает происходящее, и его влияние на нашу жизнь сохраняется все последующие годы.
Открывая очередную книгу об уверенности в себе, о том, как изменить свою жизнь, как быть хорошим родителем или как полюбить свое тело, мы уже знаем все эти советы наизусть. Как изменить свою жизнь? Начните каждый день вставать в шесть утра и медитировать до завтрака. Найдите больше времени для себя и для своих близких, питайтесь правильно, занимайтесь спортом. Я пишу эти строки, находясь на нуле, в состоянии, когда базовые потребности отнимают все силы и ни на какие изменения в жизни ресурса просто не остается. Знаю ли я, как правильно питаться и заниматься спортом? Во всех подробностях. Я даже знаю, как вставать в шесть утра и медитировать до завтрака, – я делала это 10 лет, два брака и два ребенка назад. Помогает ли мне это сейчас? Честно говоря, нет.
На пути к жизненным переменам есть несколько ловушек, в которые мы склонны попадать, обламываться и все равно продолжать верить в их эффективность.
Каждый раз, когда кто-то говорит «просто» – «Просто начни делать А», «Просто перестань делать Б», «Просто поверь в В», – мне хочется просто откусить советчику голову. Некоторые мои продвинутые коллеги рекомендуют отказываться от слова «просто», потому что его использование может серьезно ударить по самооценке того, к кому мы обращаемся. Когда на классе йоги подо мной уже образовалась лужа пота, боли и отчаяния, я еле держусь, чтобы не сдаться, и хочу забыть это все как страшный сон, инструктор добавляет: «А теперь просто поднимите одну ногу». (Справедливости ради, когда я веду тренировки, я иногда тоже так делаю – и тут же сама начинаю смеяться над собой.) Когда я изо всех сил пытаюсь научиться чему-то новому и все равно отстаю от остальных, несмотря на все усилия, а мне говорят: «Просто уделяй этому больше времени и старайся больше». Да что вы понимаете в старании!
Я уверена, что многим из нас не нужно стараться больше. Мы уже трудимся изо всех сил – правда, довольно часто не замечаем этого (скажем прямо, в нашей культуре признание своих усилий равноценно хвастовству, в каком-то смысле почетно жить в постоянном ощущении, что любой вклад недостаточен). Но это как раз объясняет, почему нам бывает так сложно «просто» взять и что-то сделать, «просто» уделить чему-то больше внимания, «просто» приложить больше усилий, – потому что наша емкость для действия уже переполнена.
Фокус в том, что когда речь идет о реальных переменах в жизни, перекраивании устоявшейся ткани бытия и настоящего освоения нового, чего мы никогда раньше не делали, то здесь не существует никакого «просто». Казалось бы: да ладно, неужели начать бегать по утрам – это перекраивание бытия, серьезно? Можно не осознавать масштаб перемен и высоту ставок, но, если раньше мы никогда не бегали по утрам, а потом начали, значит, мы ни много ни мало становимся кем-то другим. Тем, кто бегает по утрам.
Очень часто кажется, что осознавание само по себе и есть перемена. Если я стану осознавать все, что со мной происходит, в этом и будет заключаться мой прогресс. Это верно лишь отчасти. Когда мы дотягиваемся своим вниманием до того, что раньше было скрыто под чертой осознавания, это уже большое достижение – примерно как суметь почувствовать то, что никогда раньше не чувствовал, увидеть глазами ту часть спектра, которая была не видна.
Но само по себе осознавание не дает нам полноценной возможности это изменить. Более того, чем больше мы начинаем осознавать – любое движение души и тела, каждый оттенок своих чувств, – тем быстрее нас затапливает это самое осознавание, если мы не знаем, что со всем этим делать (что конкретно и с чем конкретно)[20].
Ловушка осознанности – это проклятие высокой чувствительности, состояние, из которого трудно найти выход, если мы не владеем определенными инструментами и не обладаем определенным видением. Мы способны что-то изменить, лишь начав что-то делать иначе. Правильные умные мысли – это только половина дела.
Нам часто кажется: чем больше перемен мы себе организуем, тем радикальнее и интенсивнее эти перемены произойдут. Если начинать бегать по утрам, то надо купить себе полный комплект спортивной одежды и обуви (что имеет смысл, но отсутствие экипировки явно не должно становиться преградой), приобрести все курсы по технике бега и присмотреть на будущее часы Garmin. Если я никогда не занималась спортом, то с понедельника у меня три интенсивные тренировки в неделю и я питаюсь исключительно правильно по рекомендациям тренера. Придя на уроки ораторского мастерства, я в первый же день храбро выхожу на сцену и произношу речь (разумеется, чем увереннее, тем лучше). Придя на танцы и не зная ни одного движения, в конце урока я должна показать, чему научилась, выйдя в центр круга и станцевав на глазах у всех. Раньше и плавать так учили: бросали из лодки прямо в воду посреди реки или озера; если за считаные секунды сумел разобраться, что нужно делать, не утонул и не нахлебался воды – считай, научился.
Этот подход применяется везде, более того – он считается чуть ли не эталоном: нужно действовать бодро и нахрапом, забыв о колебаниях и страхах (а кто не справился, тот просто тряпка). В культуре, где любая мягкость принимается за слабость, бывает сложно согласиться с тем, что порой самые малые дозы оказываются самыми эффективными. Самые устойчивые перемены – это те, которые происходят незаметно для тела и психики. Владение навыком правильного дозирования, умение подбирать ту интенсивность воздействия, которую сможет воспринять тело и психика, – настоящее искусство.
Еще одна ловушка, которая может мешать переменам, – это ловушка универсальности, то есть идея о том, что всем подходят одинаковые приемы (в английском языке есть выражение one size fits all, буквально «один размер на всех»). Например, есть направление йоги, в котором всем разгибают спины и раскрывают грудь, считая, что главная проблема, от которой страдают люди, – это круглая сутулая спина. Или считается, что всем нужны растяжка или массаж, потому что быть мягким и гибким лучше, чем быть зажатым и деревянным. Или что сахара лучше всем есть поменьше. И ведь с этим сложно поспорить! Действительно, у многих есть проблема с круглой спиной, быть гибким лучше, чем быть негибким, а от избытка сахара набирается вес, портятся зубы и настроение.
О проекте
О подписке
Другие проекты