На прощанье мать крепко обняла сына: «Прости меня, мой хороший! Прости меня, сыночек мой ненаглядный…, так надо! Не смогу я по-другому, должна я, понимаешь? Имеются у меня к фашистам счеты! Может и не свидимся больше, война! Иришу береги, ты – мужчина! На свете много добрых и хороших людей, которые помогают и еще помогут тебе в жизни. И ты не должен забывать о ближних, при каждой возможности приходи им на помощь!».

Навсегда запомнил Саня эти слова, свет маминых глаз и ее слезы. Так и жил дальше, как мама сказала: помогал всем, кому мог, кто был рядом. Делал это бескорыстно, не ждал ничего в ответ и считал, что так поступать – ПРАВИЛЬНО.

Найти отца сразу, матери не удалось. Долгих полтора года в пределах одного фронта две родные души были недалеко друг от друга, но в конце концов встретились. Прошли много инстанций для того чтобы воевать в одной части и до конца войны не расставались ни на минуту. Не расставались и после войны до самой смерти жили вместе. Жили с любовью и нежностью, даже не поссорились ни разу.

Бережно хранил Александр Анатольевич в душе воспоминания о родителях, сестрах и войне. Он наизусть знал строки того заветного письма, впрочем, как и других немногих писем, пришедших с фронта. Они хранились у него в сейфе рядом с совершенно секретными документами и были для него дороже всего на свете, там же была и газета, которую передал ему когда-то, тот самый, широкоплечий майор, и несколько пожелтевших, побитых временем фотографий. А больше и не сохранилось ничего…

– Простите за нескромный вопрос, а где же вы мой телефон взяли и почему представились ветераном войны? – спросил генерал.

– Мне так посоветовали, а про телефон просили не говорить, – простодушно ответила Зоя Константиновна.

– Ну да ладно, неважно, кто дал, главное, что правильно сделали!

Попрощались они очень тепло. Напоследок генерал попросил ее прекратить всяческие контакты с милицией. Он несколько минут объяснял суть. Его доводы напомнили недавние советы Ильи Григорьевича, и она согласилась. Женщина поняла, что нужно просто поверить этому человеку, но дальше все пошло очень непредсказуемо. Водоворот будущих событий закрутил Зою Константиновну и привел к тому, к чему привел.

* * *

После выхода из кабинета посетительницы, генерал несколько минут задумчиво смотрел прямо перед собой. Его мысли были связаны с только что поступившей информацией. Жаль, что она была не по профилю его деятельности. Жаль, что нельзя было задействовать все мощности подчиненных ему сил и средств. Впрочем, этого и не требовалось.

– Разрешите, товарищ генерал, – после короткого стука в дверь раздался сиплый голос подполковника Ташаева.

Они знали друг друга давно, лет двадцать. Можно сказать, что подполковник оказался в безопасности благодаря протекции будущего генерала. Тогда еще, майор Лутовинов курировал разработку специального оборудования на одном из закрытых предприятий. В ходе работы он случайно обратил внимание на перспективного молодого инженера, обладающего отменными аналитическими способностями, пытливым умом и уникальной интуицией.

Так Ташаев оказался в КГБ, за что всю службу был очень признателен будущему генералу. Служили, правда, в разных подразделениях, до самой перестройки. Тогда генерал почувствовал, что офицера нужно забирать к себе, переманил и тем самым спас от неминуемого увольнения, потому что через некоторое время весь отдел, в котором служил Ташаев, был ликвидирован.

Нужно ли говорить, что подполковник был бесконечно благодарен и предан генералу. Верность – это очень важное качество, которое присуще не только животным. Оно просто необходимо супругам, друзьям, детям, коммерческим партнерам. Много на свете людей, которым в жизни нужна верность, но совсем другое дело, когда она проявляется по отношению к нечто большему, чем человеческие отношения. Например, долгу или Родине.

Можно привести десятки тысяч примеров, когда это чувство толкало русских…, советских людей на самопожертвование во имя высокой цели. Может ли кто-нибудь из западных философов, ученых или просто умников понять истоки русского патриотизма? Нет, не могут! Они бесчисленное количество раз пытались это сделать, но не смогли, потому что это не дано им при рождении.

Подполковник ассоциировал генерала и с долгом, и с Родиной. Нужно ли говорить о том, что он даже не допускал мысли, о том, что генерал может сделать что-то, противоречащее чести офицера и безопасности государства. Начальник вызывал у подчиненного большую человеческую симпатию. Но это было не просто так, а потому что он был настоящим человеком.

Однажды для лечения находящейся между жизнью и смертью супруги капитана Ташаева понадобились лекарства, которых в Союзе просто не было: ни в обычной аптеке, ни в ведомственной поликлинике, ни для лечения членов ЦК КПСС. Убитый горем Ташаев поделился своими проблемами с двумя сослуживцами в курилке конторы. Просто так рассказал, потому что тяжело держать в себе переживания, хочется человеческого сочувствия и понимания.

Через три дня на рабочем столе капитана появился небольшой бумажный сверток с набором импортных упаковок необходимых лекарств. Невозможно описать чувства любящего мужа, когда к нему пришло осознание, что ему помогли. Неизвестно кто и каким фантастическим способом, но помог.

– Ошибается партия – бог есть! – думал Ташаев, спешивший как можно быстрее попасть на седьмой этаж больницы. Чувство радости переполняло его, – но кто же помог, кто?

Этот вопрос долго не давал ему покоя, и Ташаева не покидало непреодолимое желание разгадать загадку. Обычный человек навсегда бы остался в неведенье, но муж спасенной женщины был не простым человеком, он был сотрудником КГБ СССР. Кроме того, офицер обладал незаурядными умственными способностями и оперативной хваткой.

Через несколько месяцев, несмотря на тайну Ташаев все-таки докопался до истины, быть может, не в полном объеме, но очень близко к тому. Он узнал, что доставку лекарств произвел очень секретный резидент одной из передовых европейских держав по закрытому каналу связи. Конечно, не просто так, а по приказу Лутовинова.

Невозможно описать словами чувства, овладевшие капитаном. Он попытался поблагодарить, но генерал очень удивился и вежливо выпроводил растроганного офицера. Александр Анатольевич всегда был такой: скромный, деловой и вежливый. Иногда Ташаев ловил себя на мысли, что невольно подражает генералу, но не видел в этом ничего плохого, потому что так вело себя большинство подчиненных Лутовинова.

– Да, Сергей Владимирович, проходи, присаживайся, – генерал медленно встал из-за стола, прошел к середине кабинета и пожал подчиненному руку.

– Здравия желаю, товарищ генерал, – отвечая на рукопожатие, поздоровался подполковник.

– Вот только, что из моего кабинета вышла женщина. Ты ее видел. С ней поступили очень подло, – генерал сделал паузу и посмотрел на него поверх очков, – думаю, никто не вправе так относиться к ветеранам Великой Отечественной войны! Поэтому мы с тобой ответим по справедливости, коль больше некому и поработаем по твоей бывшей специальности. Хватку – то еще не потерял, по старому профилю?

– Никак нет, товарищ генерал, не потерял. Даже скучаю иногда по старой работе, – улыбнулся Ташаев.

– Ну и ладно, ну и хорошо! Работать будешь на выходных, скопилось поди?

– Да кто ж ее считает переработку, товарищ генерал?

– Ну кто, кто? Я вот видишь взял и посчитал, наконец-то. Возьмешь недельку, другую, передохнешь малость и отработаешь чуть-почуть. Отдыхать оно тоже нужно с пользой, для души, сердца и дела! К отдыху привлечешь своих бывших сослуживцев, надежные-то отставники остались, я надеюсь?

– Найдутся, товарищ генерал…, совсем замаялись на гражданке! Думаю, будут рады тряхнуть стариной, воют от тоски по службе!

– Ну и ладно! Для начала хочу знать полную информацию и предложения о том, что будем делать дальше. Ситуация вкратце такова…

* * *

Через несколько дней, после встречи с генералом, около десяти утра раздался телефонный звонок.

– Да, слушаю, – ответила Зоя Константиновна.

– Алло, Зоя Константиновна? – в трубке раздался юношеский голос, как показалось полный энергии и оптимизма.

– Да, я вас слушаю.

– Зоя Константиновна, я аспирант академии МВД России, Дмитрий Курочкин, вам удобно говорить или мне перезвонить позже?

– Удобно, говорите, – женщина поразилась напору собеседника.

– Мне посоветовал с вами связаться майор Никешин, ну участковый помните, к которому вы обращались по поводу мошенничества с фондом? Он такой круглолицый…

– Я вспомнила, Дмитрий, что вы хотите?

– А можно при встрече, Зоя Константиновна, когда назначите, когда захотите. Ну, пожалуйста!

Последняя фраза собеседника вызвала у нее улыбку. Она вдруг представила себе этого аспиранта молодым человеком в чуть старомодных очках, неловко сидящих на носу, покрытом крупными конопушками и с лохматым рыжим чубом, торчащим из-под кепки. Конечно, она согласилась на встречу и пригласила Курочкина домой. Он приехал быстро, буквально, через полчаса, и если бы Зоя Константиновна была не таким открытым, искренним и чуть наивным человеком, то она могла заподозрить неладное. Еще бы приехал подозрительно быстро, участковому телефон она не давала, да и вроде даже не представлялась.

Ожидания женщины не оправдались, аспирант оказался крепко сбитым, коренастым крепышом. Он был открыт, весел, обладал оптимизмом и достаточно тонким чувством юмора, чем сразу вызвал симпатию хозяйки дома. Посетитель был неплохо воспитан и пришел в гости со скромным, но очень вкусным вафельным тортом, и она с удовольствием пригласила юношу пить чай. Пока гость резал торт, он успел рассказать очень веселый анекдот про Чебурашку-милиционера и Гену-уголовника.

– Симпатичный парень, – с улыбкой подумала Зоя Константиновна и спросила уже вслух, – так чем же я могу вам помочь, Дима?

– Понимаете, Зоя Константиновна, как я вам говорил по телефону – я аспирант и пишу очень интересную диссертацию. Тема моего исследования связана с криминализацией нашего общества и поиском путей борьбы с преступностью на современном этапе развития, – многозначительно ответил молодой человек.

– Да, действительно, очень интересно, – подтвердила женщина.

– Меня интересуют разные направления преступного мира: заказные убийства, рэкет и взяточничество. Майор Никешин…, ну я у него стажировался на третьем курсе, рассказал мне о том, что вы столкнулись с совершенно новым видом мошенничества. Вот про это я и хотел бы узнать, только если можно подробней: мне нужны все факты, любая мелочь может привести к положению, выносимому на защиту, понимаете?

– Да-да, конечно, с чего начинать?

– С самого начала. Кстати, еще один очень важный момент – меня очень интересует коррупция в органах, и мне кажется, что в вашем случае не обошлось без нее. Если не возражаете я запишу ваш рассказ на пленку, – сказал он, выкладывая на стол маленькую коробочку, внешне напоминающую миниатюрный магнитофон.

– В общем, однажды по телевизору, я увидела рекламный ролик…, – с легким волнением начала женщина.

Они говорили долго. Аспирант постоянно задавал уточняющие вопросы, несколько раз менял кассеты в своем магнитофоне, что-то помечал в обычной тетрадке. Он был хорошим собеседником, и Зоя Константиновна поняла, что Дмитрий относится к ее рассказу с заметным интересом. Они несколько раз прерывались и говорили на отвлеченные темы, а потом вновь возвращались к сути разговора.

Новые знакомые расстались очень довольные друг другом. Она – сочувствием и пониманием собеседника. Он – полученной информацией, видимо очень важной для его работы. Однако в беседе аспирант допустил оплошность, о которой не подозревал и даже не мог представить последствия своей, казалось обычной фразы.

Возмущенный следователем молодой человек, в сердцах проронил: «Вот, сволочь бюрократическая, у него-то хоть капелька совести есть?».

Именно эта фраза, интонация Курочкина и его искреннее возмущение очень тронули Зою Константиновну. Этой ночью она практически не спала. Время от времени, женщина проваливалась в полудрему. Ей мерещилась целая смесь каких-то несуразных, не связанных между собой событий.

С одной стороны, это состояние можно было назвать сном, однако человеческий мозг, продолжал трудиться и отдавать команды. Во таком сне часто следуют нелепые скачки из одной реальности в другую. Там нет логики и разумного объяснения. И даже понимая эти вещи, человек все равно продолжает мысленно бороться, переживать, звать на помощь и пытаться что-то исправить.

Этот сон неглубокий, он часто прерывается, оставляя хозяина в неведенье относительно продолжения, сохраняя в нем чувство страха, тревоги, а быть может, разочарования от раннего окончания.

Зое Константиновне снилась целая череда несвязанных событий. Она с винтовкой наперевес преследовала президента фонда, после что-то доказывала начальнику Хромова. Дальше они с Дмитрием Курочкиным сидели в засаде и почему-то оба в красноармейской форме, а потом она пила молочный коктейль с девушкой, которая угостила ее эклерами. Затем они с мужем летели на военном самолете, и она пыталась остановить кровь из ужаснейшей раны умирающего пленного гитлеровца.

Женщина пыталась найти связь между этими разнородными событиями, но они никак не связывались и продолжали оставаться отдельными фрагментами. А вскоре перед ней всплыл Хромов. Он смеялся прямо в лицо и грязно ругался. Мятый форменный китель был расстегнут, выдавая к всеобщему обозрению неприлично огромный живот. В руках он держал проданную брошь и дымящийся пистолет, и у женщины появилось стойкое ощущение, что следователь убил Илью Григорьевича. В холодном поту Зоя Константиновна проснулась.