Запись 5
Фетхие

Дорогой дневник, Павел Дмитриевич сообщил мне, что мы с ним какое-то время видеться не будем, он уезжает на очень важное мероприятие. А я, честно сказать, очень рада. У меня вообще есть подозрения, что никакой он не психолог. Например, сегодня на заднем фоне хихикала девушка, а сам он хоть и пил чай из большой чашки, но к концу сеанса от этого чая немного поплыл, называл меня Валей, а я его поправляла и говорила, что я Варя. Я думаю, что он просто ушел в загул – и правильно сделал. Слушать мое нытье – не самое приятное занятие, а ведь я, наверное, не одна у него такая. Кстати, он меня похвалил за проделанную домашнюю работу, поставил мне «твердое пять» за разговор с официантом и мамой мальчика со странным именем. Сказал, что вот так маленькими шажочками он поможет мне выйти из сложного состояния.

Следующая наша встреча состоится через пять дней, но чтобы я тут зря время не теряла, дал задание: навести порядок в квартире и в голове. Я спросила, как это понимать, но он сделал вид, что «завис», а потом просто захлопнул свой ноутбук. Квартиры у меня сейчас нет, хотя ее и в целом нет: в ту, где мы жили с Павликом, я возвратиться не могу, а жить опять с матерью… лучше уж под мостом в коробке из-под холодильника. Но прежде чем рассказать, как я справилась с заданием, я расскажу, где я. И кстати, не хочу давать спойлер, но вы, Павел Дмитриевич, и ты, дорогой дневник, узнаете такое сегодня! Держитесь!

Я в Фетхие, или, если произносить на манер местных, Фетие, «х» они проглатывают, примерно как я – «л». Город ну очень красивый, я бы даже сказала – это большая красивая деревня. Я тут четыре дня, а уже узнаю некоторых случайных прохожих.

Когда мы с Павликом планировали свадебное путешествие, то решили поехать в какой-то большой и шумный отель, в самый обычный all inclusive, но мать, которая подарила нам этот тур на свадьбу, сказала, что должна посоветоваться с Розой. И вот Роза и рассказала ей про Фетхие. У нее есть богатые клиентки, этакие дуры, которым делать нечего, они придумывают проблемы и потом с помощью шаманки их решают. Я уверена, что Роза – шарлатанка, у нее в багажнике машины есть буквально все что хочешь: от черепа волка до крови девственниц, куча всякого барахла в виде стеклянных шаров, свечей, карт, ножей, я даже как-то живого петуха там видела, уверена – он уже давно труп, пал жертвой каких-нибудь ее обрядов. Все эти старинные атрибуты, по ее словам, Роза собирала по всему миру. Но вот, например, ее хрустальный шар я сама видела в магазине фиксированных цен за триста рублей, но матери этого не сказала.

Есть у Розы одна клиентка – Виолетта, жена состоятельного ресторатора. У них в Фетхие вилла, и вот поехали они сюда, и муж вдруг пропал. Два дня его не было, а на третий день она вдруг забеспокоилась и пошла в полицию. Там с подобными «пропажами» сталкиваются в день по пятнадцать раз, и ей объяснили, что муж, скорей всего, в загуле, мол, море, пляж, туристки, сами понимаете. Но у Виолетты «сердце было не на месте». Муж плохо плавал, и сознание жены рисовало самые жуткие картины, в которых он утонул. Отчаявшись найти любимого, она позвонила Розе, чтобы та как-то «своими методами» просканировала, где может находиться пропавший. Роза честно старалась, но все время что-то мешало, потом она сказала, что так как они на море, то она физически не может просмотреть пространство и определить, куда пропал муж, потому что «море отражает ее поток», только на месте можно что-то сделать. Тогда было решено отправить Розу в Турцию первым же самолетом. Дальше мне мама рассказывала, что шаманка приехала на виллу, распустила свои длинные черные косы, достала гребень и стала их расчесывать и мычать. Мама, когда об этом говорила, вся покрылась мурашками. Шаманка смогла увидеть, что он живой, не утонул и надо искать его на лодке. А чтоб ты понимал, дорогой дневник, других вариантов тут и не было.

Фетхие – деревня, богатому человеку тот совсем делать нечего, но это отличное место для яхт, парусников и катамаранов. На всех этих яхтах, сотнями пришвартованных у берегов, людей обитает в три раза больше, чем во всем городе. Я уверена, что Роза, как только въехала в Фетхие, так сразу и поняла, какую версию ей надо из волос вычесать. Еще день они ходили с Виолеттой по набережной, пытаясь металлической рамкой определить, в каком направлении им двигаться, а к вечеру наткнулись на живого и невредимого мужа в супермаркете, где тот затаривался алкоголем. Он и правда зависал все это время с какими-то друзьями на яхте, мобильный утопил еще в первый день и был без связи, а жене-истеричке в ее телефоне показал сообщение, которое отправил в день отплытия, мол, уехал с друзьями, вернусь в пятницу. Но так как его жена читала только мессенджеры, а во вкладки с СМС не заходила никогда, и непрочитанными там были тысячи сообщений, то и эсэмэску от мужа она не видела.

Мать от этой истории была в восторге, я ее слышала миллион раз, в какой-то момент она стала менять содержание этой байки очень кардинально. Иногда Роза чесала косы над картой города, потом тыкала пальцем в дом и говорила, что он тут. И, по версии матери, ресторатор действительно находился там. Иногда она говорила, что Роза шла по пляжу, замирала на секунду, хваталась за сердце, указывала на яхту и хриплым голосом сообщала, что пропавший на ней – и, о чудо, он там и находился. В общем, сюжет истории менялся, но в конце шаманка всегда совершала чудо из чудес.

Розе тогда так понравилось жить на халяву в Фетхие, что, когда к ней обратились за советом относительно того, где нам с Павликом лучше провести медовый месяц, ее дар ясновидения указал именно сюда. В целом, я не против, город на самом деле красивый, я сегодня по нему гуляла и выбором Розы осталась довольна.

Теперь про задания Павла Дмитриевича. Он мне велел навести порядок в квартире и в голове. Лучше бы на голове, я бы тогда купила краску для волос и покрасилась в брюнетку или вовсе, как Бритни Спирс, подстриглась налысо. И то и другое было лучше нынешнего варианта.

Но начала я с номера. Повесила на ручку двери бумажку с просьбой не беспокоить. Первым делом я застелила кровать. Была мысль попросить чистое постельное белье и самой его поменять, но я ненавижу надевать пододеяльники, для меня это с самого детства большая мука. Так что я просто застелила кровать и бросила сверху узкую полоску ткани, которая в номере была в цвет штор. Затем я расставила скудное содержание своей косметички, а потом пришло время разобрать чемодан. Он как огромный гроб стоял в углу, из полуоткрытых створок торчали рукава, шлепки, край пляжной сумки. Я боялась его открывать еще и потому, что там таилась физическое воплощение моей боли.

Чемодан был куплен специально под свадебное путешествие, состоял он из двух глубоких половинок, одна фиксировала вещи широкими резинками, а вторая закрывалась клапаном на молнии. И именно под этой молнией скрывалось самое для меня страшное: вещи Павлика. Свадьба наша должна была состояться четырнадцатого числа, а пятнадцатого рано утром мы вылетали в свадебное путешествие. Мы планировали напиться, чтобы всю дорогу спать в самолете. Чемодан собрали тринадцатого утром, чтобы в свадебной суматохе ничего не забыть. Когда Павлик не приехал и свадьба отменилась… Господи, дай мне сил все это написать. Хотя можешь не давать, ты не обязан поддерживать тех, кто в тебя не верит. В общем, когда Павлик не приехал, я сутки пила и рыдала у Вики дома, именно тогда она решила, что мы полетим в путешествие вместе.

Вика – моя самая близкая подруга, мы с ней дружим с одиннадцатого класса. Моя мать ее очень не любит, после первой же встречи она «посчитала» одноклассницу и сказала, что та, как «типичная восьмерка», если судить по нумерологии, предаст меня в самый неожиданный момент. Тогда в загсе только Вика пришла мне на помощь. Благодаря ей я не сиганула в Москву-реку, которая протекала рядом. Мать и Роза, поджав губы, упивались тем, что в очередной раз не ошиблись в предсказании. Надя опаздывала, родня Павлика вся разом звонила ему, и он никому не отвечал, а Вика трясла меня и орала, чтобы я успокоилась. Помню, как она запихала меня в такси и увезла к себе. Слава богу, я была не в свадебном платье-торте, иначе это выглядело бы совсем смешно.

Мы с Павликом решили, что свадьбу устроим скромную и «современную» – это его слово. Он ни в какую не хотел строгого костюма и пышного платья. Сошлись на джинсах и пиджаке для него и белом брючном костюме для меня. Мы планировали расписаться и отправиться в ресторан, пить и танцевать всю ночь, а утром уехать в Шереметьево. Я тогда и правда всю ночь пила, только не с мужем, а с Викой. И когда пришло сообщение о том, что регистрация на рейс открыта, мы вспомнили про тур, и Вика решила лететь со мной. Но перебить имя в путевке нам отказались, и в итоге я тут одна. Вот если бы я не пила в ту ночь столько, наверное, я бы и не полетела, но в день отлета от стресса, голода и алкоголя я совсем не соображала. Помню, что проходила границу с большой шляпой в руках, помню, что садилась в самолет уже без этой шляпы, а далее ты все знаешь, дорогой дневник. Разве что добавлю, что, когда вечером меня посетила мысль утопиться в Эгейском море, я вспомнила про подарок Нади в виде курса встреч с психологом и написала ему.

В чемодане, прикрытые серой тряпкой на молнии, скрывались вещи Павлика, и раз Павел Дмитриевич дал мне задание навести порядок в голове и в квартире, то я должна это исполнить. Кстати, забавно, что человека, бросившего меня в пучину депрессии, и человека, который меня оттуда пытается вытащить, зовут одинаково. Все Павлики со странностями. Я распахнула чемодан, охапкой вытащила свои вещи, разложила и развесила их в шкафу, а затем набрала воздуха в легкие и одним махом расстегнула молнию, словно пластырь оторвала, так это было больно. В нос ударил запах несостоявшегося мужа. Сверху лежали плавки, зеленые с улыбающимися акулами, несколько джинсовых шорт, аккуратно сложенные футболки и худи с надписью «ПЗДЦ». Я посидела какое-то время над вещами, а потом решила, что пусть тот самый порядок в голове в моем случае будет избавлением от шмоток Павлика и от всего, что о нем напоминает. Хорошо, что я отказалась от татуировки с первой буквой его имени у себя на запястье. У него была идея набить себе «В», а мне «П». Сейчас бы я ее, наверное, зубами выдрала вместе с кожей.

Я решила напоследок поддаться бабской сентиментальности, погрустить две минутки, а потом все это сжечь к чертовой матери. Я достала толстовку с надписью, натянула на себя. Она была мне велика, рукава свисали почти до колен, я натянула капюшон, обняла сама себя и глубоко вдохнула запах Паши. Это была смесь сигарет, дезодоранта и туалетной воды Boss bottled, которую я подарила ему на день рождения. Как же вкусно все это пахло… В носу защекотало, и я поняла, что могу разрыдаться. Я запустила руки в карман-кенгурятник и нащупала там какой-то сверток, достала находку. Это была свернутая в квадрат фотография. Я ее аккуратно развернула, на ней оказались молодой Павлик и какая-то незнакомая мне девушка. Он был в костюме, а она – в свадебном платье, все это на фоне пошлой арки с искусственными цветами. Я, дорогой дневник, честно тебе скажу: какими-то непонятными усилиями в тот момент удерживала свое сердце, оно билось в груди, как упавшая в кипяток белка. Я перевернула фотографию и прочитала: «Паша, я никогда не поверю, что ты смог вычеркнуть меня из своей жизни. То, что между нами, – это навсегда! Позвони мне. Люблю. Алина».

Мне словно выстрелили в лоб, я села на кровать и долго смотрела на себя в зеркале напротив. Спустя какое-то время, не стягивая с себя этот «ПЗДЦ», более того – находясь в нем не только физически, но еще и эмоционально, я начала как сумасшедшая рыться в карманах Павлика, но нашла только пустую пачку от сигарет, фантики от жвачки и скомканную пятитысячную купюру.

Фотографию я положила в книгу, которая лежала на тумбочке. А все остальное сгребла в пакет – в нем обычно отелю выдают вещи для стирки – и пошла со всем этим в сторону пляжа. Я решила, что первым делом сожгу все барахло, а уже потом буду думать, что делать со всем остальным. По дороге я зашла в супермаркет, купила бутылку вина с завинчивающейся крышкой, зажигалку и жидкость для розжига. Слава богу, в Турции любят жарить на углях и все возможные приспособления для этого продаются буквально на каждом углу. На берегу я выбрала место, где было меньше всего купающихся, открыла вино и стала пить. Это был первый алкоголь после неудавшейся свадьбы, недолго длилась моя трезвая жизнь.

План был следующий: я хотела захмелеть, чтобы максимально прочувствовать момент. Мне для восприятия чего-то важного всегда требовался бокальчик-другой. Например, если спектакль мне не нравился, то в антракте я опрокидывала бокал шампанского, и пьеса становилась интереснее. На балет и оперу я без предварительного согрева души вообще не заходила, не то чтобы я была невежда или алкоголичка, просто алкоголь и в самом деле делал мои чувства острее. И поскольку сегодня намечалась лебединая песня наших отношений, то и кондиция требовалась соответствующая. Я вытряхнула вещи горкой на гальку, подтолкнула ногой, плеснула розжиг и поднесла зажигалку. Первыми загорелись шорты с акулами, которые Павлик купил для нашего медового месяца, их улыбки плавились и стекали вниз. Я ожидала, что пламя будет сильнее, и, чтобы все полыхало так, как рисовало мое воображение, потянула на себя фиксатор на пробке бутылочки с розжигом, направила ее на пламя и нажала что есть силы, струя рванула в костер. А дальше случилось то, чего я ну совсем не ожидала: огонь устремился по жидкости вверх, и бутылка, дорогой дневник, взорвалась у меня в руке!

Я пишу эти строки, сидя в больнице. У меня ожог правой руки, челка, которая образовалась благодаря тому, что волосы обгорели, но, слава богу, я жива и почти здорова. Эта толстовка с надписью «ПЗДЦ» спасла меня от более кошмарных последствий взрыва. Правда, теперь у меня нет одной брови и, кажется, проблемы с полицией. Прекращаю писать, меня зовет медсестра, дорогой дневник. Я пошла показывать свои раны. Мероприятия по похоронам воспоминаний о Павлике обернулись шрамами от ожогов, которые теперь до самой смерти будут напоминать мне о нем. Хорошо, что смерть скоро. От стыда я планирую «откинуть коньки» прямо на осмотре у доктора. Гудбай.