В этот же вечер в Швеции стартовал XXXVI-ый чемпионат Мира и XLVII-ой чемпионат Европы по хоккею с шайбой. На этот раз в двухкруговом турнире участвовало только шесть команд. И Платон больше заочно болел за нашу сборную, обычно по возвращении из института узнавая результаты. И лишь вечерами в четверги, но больше в субботы и в воскресенья он мог болеть за наших хоккеистов по телевизору.

В воскресенье 16 марта досрочной и убедительной победой московского «Динамо» завершился XXI-ый чемпионат СССР по хоккею с мячом. Динамовцы дважды обыграли своих главных соперников армейцев из Свердловска, отрыв от которых составил одиннадцать очков (!), догнав их по девятому чемпионству. А те лишь на одно очко превзошли своих одноклубников из Хабаровска. Зато лучшим бомбардиром с 54 голами опять стал армеец из Свердловска Николай Дураков.

Как обычно, в день рождения сына в среду 19 марта, Платон с работы поздравил его и Варю, получив приглашение к ним в гости на субботу.

И 22 марта, он уже лично был у Гавриловых, вместе нагулявшись на улице и в квартире отметив четырёхлетие Славика, уже ходившего в детский сад, и потому больше не нуждавшегося в няне. А после застолья Платон наговорился на разные темы преимущественно уже с генерал-лейтенантом, явно соскучившимся по внимательному собеседнику, немного выпив с ним.

Возвращался Платон домой под лёгким хмельком, не взявшим его, до этого плотно поужинавшего.

– Ничего! Завтра утром всё лихо растрясу! – вспомни он договорённость с товарищами завтра, в воскресенье утром начать футбольный сезон на втором этаже, строящегося напротив входа на стадион, магазина «Маяк».

Этот двухэтажный магазин на углу квартала строили долго, с длительными перерывами. И сейчас он стоял под плоской крышей с широкими зияющими оконными проёмами. Его второй этаж был просторным и сухим, лишь с кое-где проложенными на полу трубами и незначительным строительным мусором. В общем, студенты-вечерники выбрали именно его.

И утром в воскресенье в оговорённое время игра началась. Правда пришли не все, но это было даже лучше для играющих, иначе было бы тесно.

Игра сразу приняла весёлый характер, так как приходилось обыгрывать не только соперников, но и трубы с кучками мусора. Иногда мяч неожиданно несанкционированно отскакивал в сторону, вызывая всеобщий смех.

Постепенно все вошли в азарт, приспособившись к обстановке. И в один из моментов мяч после неудачного удара Кочета вылетел в окно в сторону стадиона «Старт».

– «Платон! Ты никак решил продолжить игру на стадионе?!» – не успел пошутить Игорь Заборских, как Кочет, не раздумывая, впорхнул вслед за мячом в окно.

– А высоко, однако!? Надо бы постараться долететь до сугроба! – энергично перебирая в воздухе ногами, лишь успел подумать Платон.

Но его полёт со второго, но высокого этажа оказался коротким, и ступни больно ударили в асфальт у самой кромки, ещё не растаявшего с северной стороны снега. Однако его ноги самортизировали, и он, присев, не упал.

– А ничего получилось!? Но сам бы я никогда не прыгнул! – лишь азартно промелькнуло в его голове.

Поднимаясь с мячом по лестнице на второй этаж, Платон услышал удивлённые высказывания ребят:

– «Ну, Платон и дал жару!» – первым послышался звонкий голос Юры Гурова.

– «Н-ну, П-платон и зверь! Как он, н-не раздумывая, лихо п-прыгнул!» – восторгался и Витя Саторкин.

– «Хоть и Кочет, а как полетел?!» – чуть завистливо вставил своего юмора всегда весёлый Игорь Заборских.

– «А я и не знал, что петухи так летают!?» – в тон ему злорадно добавил, недавно к ним присоединившийся, завистливый Вова Стольников.

– «Да! Сразу видно: наш Кочет – птица высокого полёта! Наверно моя мать его прыжок из окна видела?!» – возвратил всех на землю Гена Петров, проживавший от магазина через перекрёсток по диагонали, и за редкой игрой которого с опаской наблюдала мать.

Неожиданной приятной новостью для всех явилось сообщение 28 марта, что по случаю тридцатилетия со дня окончания в Испании Гражданской войны, в стране объявлена полная амнистии для всех её участников.

И в этот же день сборная ЧССР по хоккею второй раз обыграла сборную СССР, вызвав патриотические волнения населения во многих районах страны.

Однако это не дало ей преимущества над нашей сборной, так как с 15 по 30 марта сборная СССР по хоккею дважды обыграла всех остальных своих соперников, а сборная ЧССР в свою очередь и тоже дважды проиграла шведам. В результате у этих трёх команд, дважды обыгравших и всех других соперников, оказалось по 16 очков в зачёт чемпионата Мира, и по 8 очков в зачёт чемпионата Европы по играм только между европейскими командами.

Равное количество очков и нулевая разность шайб в играх этих трёх команд между собой привели к распределению призовых мест по общей разнице забитых и пропущенных шайб на чемпионате Мира и отдельно на Чемпионате Европа. А она в обоих случаях оказалась худшей у сборной Чехословакии, а лучшей у сборной СССР, ставшей в девятый раз чемпионом Мира и в тринадцатый – чемпионом Европы. Лучшим бомбардиром опять стал московский армеец Анатолий Фирсов, но с десятью шайбами. Но на этот раз в сборной СССР из «Динамо» (Москва) кроме защитника Виталия Давыдова играли Александр Мальцев и Владимир Юрзинов.

В это же воскресенье 30 марта Платон опять съездил к Гавриловым и лично поздравил с днём рождения Александра Васильевича, долго обсуждая с ним итоги чемпионата мира по хоккею после гуляний на улице с сыном.

– «Платон! До чего же я люблю с тобой поговорить?! Ты приезжай к нам чаще! А я вообще давно мечтаю, что бы ты жил у нас! И мы бы с тобой говорили бы каждый вечер, а?!» – разоткровенничался подвыпивший генерал.

– «Александр Васильевич! Так я четыре вечера допоздна в институте!? А в другие дни мне дома заниматься надо! И мама мне создал все условия! Но мне бывает даже с нею некогда парой слов обмолвиться?! Да и дома я практически ничем ей не помогаю! Ну вас я нахлебником быть не хочу! Да и от занятий я бы у вас всегда отвлекался?! Так что уж извините! Пока никак!» – разочаровал того неофициальный зять и студент-вечерник.

– «Саш! Да не приставай ты к Платону! Он всё правильно делает! Учёба сейчас у него самое главное!» – пришла на выручку гостю главная хозяйка, провожая его до двери.

– Чего захотел Александр Васильевич?! Так бы он меня всегда бы забалтывал!? А тут ещё Славик, Варя? А наверняка все потом бы косо на меня стали смотреть!? Мол, нахлебник тут живёт, дела не делает, деньги не даёт! – по дороге в Реутов размышлял Кочет.

А через день во вторник 1 апреля, словно реализуя чью-то недобрую шутку, Настю надолго положили в больницу с обострением язвы желудка и осложнением на сердце после гриппа.

В этот же вечер в международный день смеха Платон с Юрой Гуровым по пути из института в трамвае досмеялись до договоренности, что, когда они окончат МВТУ, то совместно напишут юмористический сборник под названием «Социал», в который войдут все смешные истории, собранные ими в повседневной жизни.

Настроение у них обоих было приподнятым, так как Витя Саторкин пригласил друзей на свою свадьбу с Людмилой Лысиковой из ЦИЛа, запланированную на 1 мая.

А пока в пятницу 4 апреля стартовал XXXI-ый чемпионат СССР по футболу. На этот раз все участники были разделены на две равные подгруппы по десять команд, которые на предварительном этапе должны были определить по семёрке лучших для участия в финальном турнире. А в нём учитывались только результаты игр между прошедшими в финал командами.

Московское «Динамо» стартовало в первой подгруппе плохо, проиграв 2:3 в Ереване и 1:2 Баку. В то время, как армейцы столицы выиграли по 1:0 в Одессе и Ростове-на-Дону.

А во второй подгруппе сразу четыре команды набрали по три очка: «Спартак», динамовцы Минска и Тбилиси и торпедовцы Кутаиси.

В субботу 12 апреля в день космонавтики Платон съездил к Гавриловым отметить двадцать третий день рождения Вари.

К этому времени в чемпионате СССР по хоккею с шайбой завершился пятый круг, и отставание динамовцев от армейцев к удовольствию Александра Васильевича возросло ещё на три очка. Но к его неудовольствию «Спартак» продолжал опережать армейцев всё также на одно очко.

Тем временем весна в Москве уже набрала силу и одаривала москвичей новыми пряными запахами от набухающих почек зацветающих деревьев и кустов.

Радостный щебет птиц разносился по столице, даря её жителям радость жизни, весны и любви. Но активизировались и люди. На улицах стали появляться нарядные девушки, которым всё чаще стали улыбаться мужчины, некоторые из которых стали соперничать друг с другом из-за самок.

Платон невольно стал свидетелем такого соперничества. На три года младший брат Володи Лазаренко Михаил учился в одном классе вместе с соседями по дому двойняшками Сашей и его большеглазой сестрой Надей Лаврущенко, теперь ставшей настоящей красавицей.

На неё первым обратил внимание и влюбился Миша Евдокимов, начав с нею встречаться пока во дворе. Но вскоре у него появился соперник Альберт Ломов – приёмный сын Крашенинникова, как-то случайно днём увидевший красавицу из своего окна.

Почти тридцатипятилетний спортсмен и крупный красавец-мужчина влюбился в юную девушку с первого взгляда и стал добиваться её внимания, пользуясь своим опытом и внешней привлекательностью.

И постепенно юный воздыхатель Миша Евдокимов, было приударивший за красоткой, был безнадёжно для него отшит своим взрослым конкурентом, жившим на ним.

Но Альберт был действительно хорош, и на лицо и телом. Внешне он вполне мог сойти за артиста. И он знал это, всегда пользуясь вниманием женщин, хотя явно страдал нарциссизмом, с детства привитым ему любящей и избаловавшей его матерью-красавицей Аллой Петровной, до сих пор любовно, даже при всех, звавшей великовозрастного сына Аликом.

По утрам в выходные он играл в любительский футбол во всё поле, корыстно всегда беря себе в напарники, не только забивного, но и много пасующего моложавого мужчину Олега Садова – бывшего центра нападения реутовской футбольной «Волги».

Во время игры периодически можно было слышать страждущий визгливый возглас Ломова в штрафной площадке соперника, обращённый к Олегу: «Алька, молодец!» или «Алька, отдай!», «Алька, пас!».

– Хорошо Алик устроился! Привык, что о нём всё время кто-нибудь заботится!? Садов всех обыгрывает и ему мяч выдаёт, как на блюдечке – только ногу подставить! – посмеивался Кочет над взрослым мужчиной, визжащим как капризный эгоистичный ребёнок.

– Ну, точно! В игре, в азарте человек всегда неожиданно раскрывается, демонстрируя и свои негативные черты характера! Та что, Алик, ты против меня всё ещё просто маменькин сынок! – сделал Платон на этот раз психологический вывод, возможно где-то в самой глубине своей души чуточку завидуя удачливому красавцу-кобелю, но, сейчас, пока не докапываясь до сути.

Но дотошный и всегда пытающийся докопаться до сути, Валерий Попов по весне прочитал книгу «Женская сексопатология» и периодически теперь делился своими новыми заветными знаниями с товарищами. От него Кочет узнал, что такое по-правде «манда», и что женщины по расположению половых органов делятся на корольки, мутовки (центровки) и сиповки.

Но ему, привыкшему больше к возвышенному, было противно говорить на эту тему. И тогда он решил оригинально закрыть её.

– «Валер! А помнишь, как Магомаев пел о враче-сексопатологе? Кажется, песня называлась «Позови меня»?» – с серьёзным видом спросил Платон.

– «Как это?!» – сначала не понял Валерий.

– «Ну, там ещё были такие слова: «Если вдруг трудно встанет, если вспомнишь ты о любви, позови меня, позови меня, хоть когда-нибудь позови!».

– «Ну, ты, Платон, и шутник!».

– «Так это не я, а Магомаев!».

– «Ты это, ты, а не Магомаев и не автор слов!».

– «Так слова написал сам Магомаев! Но и на «ты-ты» тоже такая песня есть! Там есть ещё слова: «Ты, ты, ты!». А поёт Эмиль Горовец!».

– «Платон! А ты оказывается ещё и знаток песен!?».

– «Нет! Не песен, а языка!».

– А я тебя сейчас проверю, как меня проверял Лазаренко!».

– «Что-о!? Он тоже врачом-сексопатологом заделался?!».

– «Да нет! Он проверял меня на знание русского языка, и я засыпался! Вот назови мне множественное число от слова «Дно» и слово, в котором подряд идут три буквы «е», а-а! Слабо?!».

– «Ну, дно во множественном числе будет донья! А вот с тремя «е» будет сложнее, но я попробую!».

И Платон задумался, сразу поняв, что это непременно связано с окончанием слова, например, длиннее.

– А! Значит, я должен найти слово, видимо прилагательное, отвечающее на вопрос, какое, и с окончанием на гласную! – лихорадочно размышлял Кочет.

– «А! Вот! Нашёл! Длинношеее!» – радостно заключил Платон, весьма удивив при этом Попова.

– «Ну, ты и даёшь! Значит, быть тебе, Платон, филологом!» – заключил Валерий.

– «Нет! Мне этот вид деятельности не нравится! Просто у меня мама в своей молодости была преподавателем русского языка и литературы! Вот видимо с генами и что-то передалось?!».

– «А-а! А игра в футбол значит у тебя от папы!?» – завистливо подколол Попов, зная, что отец Кочета – очкарик-интеллигент.

Но его предположение по поводу очкариков в футболе было недалеко от истины. Ибо вскоре к группе футболистов-студентов из их группы М2 к ранее присоединившимся их сокурсникам-реутянинам из группы П9 «Радиоэлектроника» Мише Шишкину и очкарику Сергею Макарову присоединился ещё и очкарик Юра Сарычев, страстно, до самозабвения и самопожертвования любивший футбол и болевший за московское «Динамо». Поэтому он и быстро сошёлся с Платоном. А когда выяснилось, что их матери были учительницами, а отцы, хоть и в разной мере, но оба участники войны, служили и занимались безопасностью страны, то юноши из интеллигентных семей быстро сдружились, став друг для друга интересными собеседниками.

А Валерию Попову это не понравилось, и он стал ревновать, но не доводя дело до конфликтов.

Но не прекращались периодические конфликты на Дальнем Востоке, когда 15 апреля было объявлено, что самолёт МиГ-21 ВВС КНДР вблизи своих границ над Японским морем сбил, взлетевший с военно-воздушной базы Ацуги в Японии, самолёт радиоэлектронной разведки американских ВМС типа ЕС-121М с экипажем в 31 человек.

А 17 апреля в Чехословакии Александр Дубчек был снят с поста первого секретаря Компартии Чехословакии, а новым первым секретарём был избран Густав Гусак.

Смена лидеров произошла и в подгруппах чемпионата СССР по футболу. В первой подгруппе ими стали чемпионы прошлого года киевляне, на радость Платона сыгравшие на своём поле 0:0 с его московским «Динамо», заработавшим своё первое очко. А во второй подгруппе – обе грузинские команды, игравшие первые игры на своём поле.

Но не менялись лидеры в студенческом футболе. По-прежнему, Платон Кочет и Игорь Заборских задавали тон в их вечером по четвергам или в субботу по утрам баталиях на своём поле – асфальте около входа на стадион.

И только во время этих игр Платон встречался на футболе со студентами-вечерниками из других групп: со своим цеховым товарищем Сергеем Макаровым, а также Валерием Поповым и Юрием Сарычевым, Славой Солдатенковым и Михаилом Шишкиным, за которого приходила болеть его подруга, ровесница и одногруппница симпатичная Лена Тишинёва.

И вместе с Игорем Заборских, Юрием Гуровым, Виктором Саторкиным, и, наконец, с уговорёнными Платоном другими партнёрами Геннадием Петровым, Юрием Максимовым и Владимиров Стольниковым, а в придачу к ним и Валерием Пановым у них теперь иной раз собиралась довольно внушительная компания футболистов. Во всяком случае, чаще всего они играли четыре на четыре, а то и пять на пять, и лишь изредка шесть на шесть. А когда иногда приходили все, то играли и шесть на семь.

Слава Солдатенков оказался самым последним студентом-вечерником МВТУ, присоединившимся к студентам-футболистам. Он был бывшим борцом классического стиля и весьма грузным, решившим видимо так согнать лишний вес, переваливший за центнер. Не раз в игре соперники упирались в массу его мышц, пытаясь обойти эту малоподвижную, но крепкую «стену». А после игры Платон возвращался домой с ним вместе, так как Слава жил в соседнем доме № 22 по улице Ленина. И за невольными разговорами весёлые балагуры Кочет и Солдатенков быстро сдружились, найдя взаимопонимание по многим вопросам.

На этот раз после игры шустрый и ревнивый Валерий Попов взял инициативу общения с Кочетом в свои руки, опередив не только флегматичного Славу, но и интеллигентного и заикающегося Юрия Сарычева, рассказывая, но для всех, интересные истории, произошедшие с ним в последнее время.

– «Платон, ты же знаешь Свету Монакову? Она в вашем цехе работает, и вышла замуж за моего однофамильца Сашу Попова из нашей пятнадцатой школы! Ты знаешь его?!».

– «Да, знаю! Это такой небольшой, рыжеватый, веснушчатый, большелобый и умный?!».

– «Да-да! Это он! Но по рыжине он стоит между мной и Игорем Заборских!» – взглянул рыжеватый блондин Валерий на густо рыжего Игоря.

– Так я на днях прихожу к своему цеховому врачу Черных Маргарите Михайловне, – это жена начальника третьего цеха, – а она посмотрела на меняй, смеясь, спрашивает, как проходит беременность?».

И тут по реакции товарищей Валерий понял, что заинтересовал всех.

– «Я сначала испугался, что кто-то от меня забеременел. Меня даже в пот бросило, и я стал лихорадочно вспоминать, кто это мог быть?! Да вроде некому?! Это, наверно ошибка?! А она своё!» – продолжил Попов.

Он с удовольствием оглядел лица заинтересовавшихся интригой товарищей и загадочно сообщил:

– «Я конечно от удивления чуть ли не открыл рот, ну, почти как вы сейчас, и спрашиваю её: какая беременность? Кого? А она тычет пальцем в мою карту и ещё громче смеётся: Вот! Тут же чёрным по белому написано: находится на двенадцатой неделе беременности!».

Тут-то все слушавшие заржали, как жеребцы, видимо представив себе эту картину. А Валерий снова продолжил.

– «А оказалось, что это торопливые девушки из регистратуры, видимо заболтавшись, перепутали наши карточки, вклеив в мою данные о приёме у врача Светы Поповой?!».

– «Ха-ха-ха!» – вновь донеслось от входа на стадион «Старт».

– «Платон! А пойдём, зайдём ко мне – дело есть! Нужна твоя консультация!» – предложил Кочету, вдруг встрепенувшийся от каких-то воспоминаний, Геннадий Петров, живший в доме, стоящем рядом с входом на стадион, тем перехватывая у Попова инициативу.

– «Ген, а можно и я пойду?!» – попытался, было, Валерий «пролезть в щель» между своими друзьями.

– «Так это по моему личному вопросу! А вы, батенька, лучше в другой яаз!» – пошутил Петров в адрес Попова, копируя жест Ленина, державшегося большими пальцами за карманы воображаемой жилетки.

А через неделю, когда все уже собрались снова играть, Платон специально при всех спросил Попова:

– «Валер! Ну, а ты-то как?! От бремени разрешился?».

– «Ха-ха-ха!» – начали, было, некоторые смеяться, но неожиданно были перебиты Поповым.

– «Да, разрешился! Прям, тогда же! Эти листы из моей карты выдрали и переклеили в Светину!» – беря пример с тактики Платона, не дал Валерий всем посмеяться над собой, вызвав у того даже неожиданное разочарование.