Отзывы на книги автора «Александр Ливергант»

Викторианки при всей несхожести выводят на авансцену женщину решительную, мужественную, начитанную, способную справиться с иллюзиями, за себя постоять, распорядиться своей судьбой, а заодно и судьбой своих близких.

Александр Ливергант литературовед, переводчик, главный редактор журнала "Иностранная литература", и автор многих беллетризованных биографий классиков англоязычной литературы. Среди тех, о ком он писал Фицджеральд и Вудхаус, Грэм Грин и Вирджиния Вулф, Киплинг, Уайльд и Агата Кристи - всегда писатель не просто популярный, но культовый, чья слава стремится к плюс бесконечности, а имя собственное к тому, чтобы стать нарицательным.

Как по мне - нормально. Хотя бы потому , что не будучи фанатичной поклонницей Вудхауса, из "О пользе оптимизма" я узнала о нем больше, чем когда бы то ни было могла надеяться То же с Агатой Кристи. Понимаю, что желающий углубиться в предмет отыщет на англоязычном пространстве массу исследований, докопается до таких глубин и протянет такие нити, каких не найти в "Свидетеле обвинения", но мне, праздно интересующейся, этой книги было вполне достаточно.

"Викторианки" собрали под одной обложкой пять писательниц условно викторианской эпохи. Условно, потому что Джейн Остен скорее георгианка с точки зрения временных рамок творчества, однако согласно ключевой концепции книги, у викторианской литературы отчетливо женское лицо. С этим трудно не согласиться, вспоминая плеяду ярчайших женских имен, которые она дала миру. Итак: мисс Остен, сестры Бронте, Джордж Элиот. Такие разные и столь же интересные сегодня, как два века назад.

Джейн Остен. Я остенианка со стажем, из тех, кто подобно героине "Зеленой мили" Кинга говорит: "В эту неделю у меня гостит Джейн Остен". Не то, чтобы прямо перечитывала ежегодно какую-то из ее книг или все сразу, но романы читаны не по разу. При таком отношении естественно искать дополнительных сведений о своем литературном кумире, очень люблю, как о ней в "Лекциях по зарубежной литературе" говорит Набоков, есть недурная и достаточно серьезная в плане биографических подробностей книжка Люси Уорсли "В гостях у Джейн Остен". До фанатизма с прочитыванием всех книг о леди Джейн не дохожу, но при всяком удобном случае заглядываю в интернет - вдруг еще что отыщется. Потому ее часть
не стала откровением, но это умное интересное биографическое эссе.

Сестры Бронте: Шарлотта, Эмили, Энн. Моя большая любовь Эмили и "Грозовой перевал", удивительно, но в зрелом перечитывании роман не утратил обаяния (протестировано пару месяцев назад). К "Джейн Эйр" отношусь куда более сдержанно, Тема астральных близнецов, кармического воздаяния за неправедную жизнь и неокончательности вердиктов, возможности исправить на следующем круге - ближе мне чем беззаветная преданность мужику, который развлекается без тебя пока богат и в силе, а тебе достается нищим калекой. "Городка" не люблю, как и книг Энн - дело вкуса.

Было бы странно ждать фундаментального исследования от книги, объемом меньше трех сотен страниц, треть которой отдана трем героиням (сплошные тройки). Но "Викторианки" порадуют поклонниц Шарлотты Бронте многими подробностями семейной и личной истории. К сожалению, не могу сказать того же об Эмили, истоки отчасти шизофренической гениальности этой домоседки останутся загадкой. Но если вы любите ее как я, то через неделю обещают российскую премьеру псевдобайопика "Эмили" от WB, я рассказывала об этом фильме
и собираюсь сходить, хотя бы даже там будет совершенная чушь.

Мэри Энн Эванс, известной читателям как Джордж Элиот досталась самая объемная часть "Викторианок". Отчасти закономерно, подробностей о ее жизни и творчестве не в пример больше, она широко представлена в воспоминаниях современников, много путешествовала и оставила произведения разных жанров (прозу, драматургию, стихи) навеянные пребыванием в очередной стране.

Она дважды побывала замужем, в отличие от большинства предшественниц, и первый
ее брак был долгим и счастливым, а второй счастливым, недолгим и разница с мужем в возрасте составила 20 лет, причем старше была супруга. Такая отчасти витрина продуктивного творчества. Но я пока не прочла ни одной ее книги,даже за "Мидлмарч" не могу себя заставить взяться. Потому для меня эта часть наименее эмоционально вовлекающая.

Резюмируя: не ищите в "Викторианках" особых глубин, это интересная умная, легкая книга о тех, кого вы давно любите и хотели бы узнать поближе.

После романов «Миссис Дэллоуэй» и «На маяк» расставаться с Вирджинией Вулф не хотелось, но и приниматься за следующий роман было рано. Хотелось осмыслить прочитанное и больше узнать о личности писательницы.

Биография оказалась как нельзя более кстати. Понравился сдержанный и вместе с тем обстоятельный стиль изложения. События жизни Вирджинии Вулф выстроились в ряд живых эмоциональных картинок.

Викторианское детство в респектабельном лондонском доме, полном книг и гостей-интеллектуалов. Восемь детей всех возрастов — в том числе от предыдущих браков отца и матери. Девочка, похожая на Алису в Стране чудес, играет в крикет, выпускает домашнюю газету, читает всё подряд из отцовской библиотеки. А еще, среди многолюдного окружения, стремится к уединению.

Юность в уже другом доме, в богемном Блумсбери, где две сестры и два брата поселились вместе после смерти родителей и организовали интеллектуальный кружок писателей и художников.

Брак с Леонардом Вулфом, который создал жене идеальные условия для творчества. Их маленькое издательство «Хогарт пресс», где издавалась экспериментальная литература, в том числе книги Вирджинии, обложки к которым рисовала ее сестра-художница Ванесса Белл.

Очень-очень красивые картинки. Вот только прямо из идеального детства В. Вулф шагнула в постоянные депрессии и психическое расстройство. И из жизни в возрасте 59 лет ушла добровольно. Книга помогает понять причины — здесь и особенности душевной организации, и скелеты из семейных шкафов.

Вообще через всю биографию этой писательницы проходит тема «безумие и творчество». Безусловно, творчество было для нее терапией, но не могло служить вечным спасательным кругом. Здесь не может не поражать, как в одном человеке, в одном сознании уживаются психическое расстройство и творческое созидание.

Вспоминается немецкий поэт Гёльдерлин, который 40 лет, до глубокой старости находился в состоянии сумасшествия и всё это время писал — не просто осмысленные тексты, а, как потом выяснилось, шедевры мировой поэзии. Безумие отдельно, творчество отдельно.

Вирджиния Вулф экспериментирует с потоком сознания, создает сложные многоплановые психологические романы — и свидетельствует:

«Исходя из моего опыта, я могу судить что безумие — это потрясающе, я могу вас заверить, в нем я всё еще нахожу большинство вещей, о которых я пишу».

Природа творчества мало познаваема, как считал Юнг. У него, кстати, есть представление о создаваемом художественном произведении как о самостоятельном живом существе, которое

«подчиняет себе все человеческое и заставляет мастера служить творческому процессу даже в ущерб здоровью и обыкновенному человеческому счастью».

«На языке аналитической психологии это живое существо называется автономным комплексом, который есть отделившаяся часть души, ведущая самостоятельную жизнь за пределами теократии сознания… Оно появляется и исчезает независимо от сознательной воли творца… В этом отношении открывается возможность аналогии с патологическими процессами, поскольку они тоже характеризуются наличием автономных комплексов… Божественное безумие художника опасно приближается к патологическому состоянию, хотя эти вещи не тождественны».

Кто же возьмется в таком случае обозначить грань между безумием и творческим процессом, а также между моментами, когда создание подпитывает создателя, делая его жизнь осмысленной, — и когда начинает его разрушать.

Биографию — безусловно, читать, так же как книги самой Вирджинии Вулф. После модернистов, обновивших сто лет назад эстетические и литературные традиции, никто пока сопоставимых открытий не сделал.

Аудиоверсию начитывает автор, А. Ливергант, очень приятно слушать его неторопливый обаятельный голос, длительность звучания — 12,5 ч. В текстовой версии (в том числе электронной) много семейных и личных фотографий, что важно для погружения в эпоху.

Александр Яковлевич Ливергант, являясь крупным специалистом в области английской литературы, написал эту книгу в трех повестях о ярчайших представительницах английской и мировой литературы конца XVIII - начала XIX веков. Амазонки пера, начертавшего такие разные романы нравов и воспитания чувств, нарушили главное правило английского общества "не выноси сор из избы". Предвестницы грядущего феминизма, они сами были нарушительницами патриархального спокойствия. Классический романтизм сменил готический роман, ему на смену пришел классический реализм.

Три повести о блистательных романистках написаны прекрасным литературным русским языком, бережно и корректно в отношении своих героинь. Джейн Остен, Сестры Бронте, Мэри Энн Эванс - связующим звеном повестей о разностилевых авторах является Шарлотта Бронте. Об этом и о многом другом поведал автор а историко-биографических произведениях:
- Непревзойденная Джейн,
- Дом на кладбище,
- Викторианская Сивилла.

С большим удовольствием прочитала эту книгу.

Большинство жителей России познакомились с творчеством П.Г. Вудхауса благодаря сериалу про Дживса и Вустера, где Вустера исполнил Хью Лори, исполнивший в последствии роль доктора Хауса. И тот и другой сериал стали культовыми. Но кто такой Пи Джи Вудхаус не знал никто, за исключением, наверное, специалистов по английской литературе ХХ века.
По прошествии времени произведения Пелема Вудхауса начали активно публиковаться в России, но про писателя так никто ничего и не знал.
Биография Пелема Гренвилла Вудхауса, принадлежащая перу Александра Ливерганта  достаточно полно рассказывает нам об авторе Дживса и Вустера, мистера Мулинера, Псмита. Многие факты жизни Вудхауса становились известны некими отрывками. Например, то что Вудхаус оказался в оккупированной Франции и сотрудничал с нацистами. Преподносилось это как коллаборационизм, за который его потом осуждали. Для нас сотрудничество с немцами во время войны это открытое и откровенное предательство. Но было ли это осознанное  решение писателя? Скорее всего, нет. Не берусь утверждать это со стопроцентной уверенностью. Мы можем судить об этом только сквозь призму прошедшего времени, и только со слов других людей. Но хочется верить, что этот человек, оптимист и юморист, не мог осознано пойти на подлость. Так сложились обстоятельства, а обстоятельства, иногда, сильнее нас.
Биография не подразумевает подробного и дотошного анализа литературного творчества. Этим должны заниматься литературоведы. Биография даёт возможность ознакомится с жизнью человека, понять чем он был занят, какие чувства он испытывал во время написания того или иного произведения, какие характерные черты автора перешли "по наследству" его персонажам, что творилось вокруг него самого. Это бывает весьма познавательно и полезно, для того чтобы понять что двигало и что чувствовал Вудхаус, когда он писал свои юмористические повести и рассказы. Если вам нравятся Дживс и Вустер, Псмит или мистер Мулинер, то найдите время, прочитайте биографию их создателя.
Сама книга написана с неподдельной теплотой и любовью к Вудхауз и его творчеству. Читать было интересно.

Уже не помню, откуда у меня вообще возникло желание ознакомиться с биографией Вудхауса, у которого я толком ни одной книги не прочитала. Начинала когда-то очень давно читать серию про Дживса и Вустера да так и бросила, не впечатлившись (с английским юмором у меня непростые отношения).
Однако знакомство оказалось интересным.
Александр Ливергант пишет очень бодро и позитивно, под стать герою своей книги, чье остроумие и оптимизм неоднократно подчеркивает. Как мне показалось, старается быть объективным, хотя в некоторых моментах (связанных с пребыванием Вудхауса на оккупированной территории и в лагере для интернированных) все же позволяет себе порцию иронии, по-английски сдержанную и, что не менее важно, уместную.
Вудхауса автор характеризует как простодушного и в чем-то даже наивного человека, старательно отгораживающегося от всего плохого. Несмотря на свои книги, пропитанные юмором, сам Вудхаус шутил крайне редко. И хотя он легко сходился с людьми и производил на них очень приятное впечатление, по-настоящему близких друзей у него было мало.
Впрочем, в некоторых ситуациях Вудхаус мог проявить непривычную для себя жесткость и даже расчетливость, так что безоговорочно причислять его к "не от мира сего" я бы не стала.
Книгу могу смело рекомендовать как поклонникам творчества Вудхауса, так и просто интересующимся вроде меня.

К Агате Кристи я отношусь скорее не как к любимой писательнице, а как к любимому и близкому человеку (кому-то вроде двоюродной бабушки, что ли). И узнав на Лайвлибе о том, что не так давно у нас вышла очередная посвящённая ей биографическая книга, незамедлительно принял меры для её приобретения. Какое же впечатление произвела на меня эта вещь?
Прежде всего, нельзя не отдать должное литературным способностям автора: пишет он легко, бойко, и читается всё это буквально на одном дыхании. И всё же сказать, что книга мне понравилась, я не могу. Постараюсь объяснить, почему.
Прежде всего, не так уж часто мне приходится встречать издания, в которых ошибки начинаются прямо с обложки. В данном случае в качестве подзаголовка указано: «Первая русская биография». Это притом, что я, на одну секундочку, могу сходу назвать имена ПЯТИ русскоязычных авторов, ранее публиковавших свои работы на данную тему. Конечно, не все эти издания заслуживают высокой оценки, но, вот, например, книга Екатерины Цимбаевой «Агата Кристи», вышедшая в серии «Жизнь замечательных людей» 12 лет назад, как минимум, не уступает «Свидетелю обвинения» ни по объёму, ни по литературному уровню... Скромнее надо быть, тов. Ливергант!
Далее, сама книга написана слишком сухо, бегло, порой чуть ли не конспективно (при том, что её эпилог наоборот чересчур затянут). Кое-где её хронология скачет туда-сюда (скажем, говорится о раскопках Ниневии в 1933 году, а на следующей странице вдруг происходит возврат к событиям двухлетней давности). Не приходится удивляться и тому, что сплошь и рядом книга выглядит как сокращённый пересказ «Автобиографии». Хотя некоторые места (например, цитаты из писем) мне до этого не встречались ни в одной из прочитанных работ (за что, кстати, я накинул данной книге полбалла). Но вот на вопрос, откуда автор их взял, точного ответа не находится, поскольку списка использованных источников и литературы здесь нет вообще, а постраничные ссылки на биографические труды представлены в количестве: 1 (одна) штука. Что, замечу, для серьёзного исследования ох как не комильфо!
Зато автор не обходится без дежурных обвинений своей героини в антисемитизме, приводя среди доказательств содержащееся в одной из её документальных книг высказывание некоего нациста на этот счёт, с которым А. Кристи чётко выразила своё несогласие... Нужны ли комментарии?
Кратко остановлюсь и на отдельных замеченных неточностях.
— С. 41, 44. Среди ранних рассказов А. Кристи в первом случае указан «Дом красоты», во втором — «Дом красавицы», хотя в обоих случаях речь явно идёт об одном и том же произведении.
— С. 127. Во время остановки у озера машина, на которой путешествовали А. Кристи с М. Мэллоуэном, просто застряла в песке, а не была занесена песчаной бурей.
— С. 132, 134. В первом случае сказано о том, что сестра Агаты поддержала её в намерении вступить во второй брак, во втором — что оказалась против (второе утверждение сомнений не вызывает, первое выглядит крайне недостоверным).
— С. 142. Роман «Смерть лорда Эджвера» был закончен не на Родосе, а в Ниневии, тогда как в Ур в том году А. Кристи не ездила вообще.
— С. 152. Миссис Бойнтон на самом деле является персонажем романа «Встреча со смертью», а не «Смерть на Ниле» (при этом одноимённый с последним рассказ имеет совершенно иной сюжет).
— С. 155. Англия вступила во Вторую мировую войну не 1, а 3 сентября 1939 года.
— С. 176. В сороковых-пятидесятых годах А. Кристи явно не относилась к числу самых богатых женщин мира; напротив, согласно работам английских исследователей (Л. Томпсон), в то время из-за непомерных налогов она едва не была разорена.
— С. 181. В Месопотамии клинописью писали не на папирусе, а на глиняных табличках.
— С. 185. А. Кристи не использовала псевдоним Мэри Уэстмакотт при издании детективов. Дом престарелых фигурирует в романе «Щёлкни пальцем только раз», а не «Ночная тьма».
— С. 193. Должности «водитель поезда» не существует. Рассказ «Свидетель обвинения» был впервые опубликован в 1933 году, а не в 1948-ом.
— С. 232. Роман «Смертельный яд» был написан Дороти Сэйерс, а не Патрицией Хайсмит.
— С. 242. Полковник Рейс не был полицейским инспектором.
— С. 245–247. Близкими аналогами мисс Марпл являлись: миссис Брэдли (персонаж Глэдис Митчелл) и особенно — Мод Сильвер, созданная Патрицией Вентворт (причём та и другая появились не позднее героини Агаты Кристи)...
Не многовато ли ошибок для сравнительно небольшой книги, вышедшей под именем столь титулованного автора? Полагаю, впрочем, что если её перечитать, то данный список значительно увеличится, только заниматься этим лично у меня нет желания (да и обращаться впредь к другим работам А. Ливерганта, в сущности, тоже). На этом, пожалуй, и закончу.

Вполне себе приятный сборник эссе о викторианских (Остин, скорее, правда георгианская писательница) авторах-женщинах. Чтение об Остин было отчасти ностальгическим возвратом, поскольку неоднократно читала ее романы, и даже фанфики по ее романам, объемный труд Люси Уорсли, смотрела экранизации, и вообще нежно ее люблю. Поэтому здесь не было ничего нового. С биографиями сестер Бронте я тоже знакома была и ранее, хотя вот к роману "Джейн Эйр" отношение у меня неоднозначное, а по поводу "Грозового перевала" не могу сказать ни одного доброго слова, где-то на сайте есть моя рецензия и это, безусловно, мои личные заморочки. Зато на фоне несчастных в личном плане писательниц Джордж Элиот меня даже порадовала, раньше я в подробности ее биографии не вдавалась, хотя "Миддлмарч" оставил по прочтении впечатления самые лучшие, настолько, что я с предвкушением поглядываю в сторону других ее произведений. Получила ровно то, что и хотела.

у каждой женщины, если она собирается писать, должны быть средства и своя комната.

Вирджиния Вулф – знаковая фигура английской классической литературы. Романы, эссе, рецензии, собственное издательство, открывшее миру работы Зигмунда Фрейда, Томаса С. Эллиота, Кэтрин Мэнсфилд и многих других. В 1917 году для Вирджинии и Леонарда наступает поворотный момент – теперь они сами решают, какие работы предоставлять публике, и фактически формируют первый мощный поток элитарной английской прозы. И не только английской – впервые жители Лондона получили возможность прочесть рассказы Ивана Бунина, воспоминания Максима Горького.

Биография (тщательно выверенная, построенная главным образом на дневниках и письмах ключевых участников событий) позволяет не только проследить жизнь и непростой творческий путь Вирджинии Вулф, сопровождавшийся неминуемыми приступами депрессии, но и разобраться в ее писательском методе и симпатиях.

С раннего детства Вирджиния находилась в компании интеллектуалов. В доме неизменно обсуждали литературу и живопись, светские беседы не прекращались. С 9 лет будущая писательница ведет дневник, много читает, растет в атмосфере бегущей мысли, учится «упражнять мозги». Все это на фоне трагических событий, перечеркнувших спокойное состояние духа и положивших начало мрачным приступам, – смерть матери, разрушение плавного течения семейной жизни, превращение отца в капризного тирана.

Образ матери преследовал меня как наваждение. Я слышала ее голос, она мерещилась мне, я мысленно разговаривала с ней между делом, представляя, как она поступила бы в том или ином случае.

Мать навеки останется для Вирджинии невидимым собеседником. В феврале 1915 года Вирджиния заговорит со своей покойной материю во время очередного приступа, после чего проведет неделю в больнице, будет долго мучиться бессонницей и головными болями.

Приступы неизменно сопровождались суицидальными настроениями, в таком состоянии Вирджиния не могла писать. Порой отсутствие работы компенсировалось запойным чтением. В особо острые моменты Вирджиния отправлялась путешествовать в сопровождении старшей сестры Ванессы, талантливой художницы. Несколько лет спустя именно Ванесса Белл рисовала обложки к произведениям Вирджинии Вулф (романы «Годы», «Волны», эссе «Своя комната» и другие).

Взгляды Вирджинии были во многом сформированы во времена активных светских дебатов блумсберийского сообщества. Здесь будущая писательница не только насыщается аргументами «интеллектуальной корриды», но и учится отстаивать свое мнение. Однако большинство образованных интеллектуалов едва ли заняли выдающееся место в истории английской мысли; в основном молодые люди проявили себя лишь в разговорном жанре. Дэвид Герберт Лоуренс с пренебрежением относился к близким, если не сказать интимным, отношениям участников Блумсбери, а еженедельные собрания называл «беседой ни о чем».

Позже Квентин Белл, cын Ванессы, напишет: «У воображения Вирджинии отсутствуют тормоза». Склонность к одиночеству как возможное следствие частый коллективных детских игр и дома, наполненного незнакомыми людьми, а также желание спрятаться, мнительность, страхи и раздражение приводят к зацикленности на себе.

Раньше Вирджинию интересовали такие предметы окружающей действительность как «пейзажи, звуки, волны, горы». Со временем она ежеминутно фиксирует изменения своего состояния, скрупулёзно записывает мысли и моменты прошедшего дня. Работа с дневником – важная часть формирования стиля Вирджинии, она вплетает события своей жизни в прозу. Более того, Вирджиния не теряет память во время приступа, использует свою болезнь для передачи бредовых состояний, в частности мучивших Септимуса, героя знаменитого романа «Миссис Дэллоуэй».

Работа над первым романом «По морю прочь» продолжалась 6 лет. Этот период дался Вирджинии нелегко, казалось, что к ее творчеству относятся несерьезно. Работа в солидных академических изданиях научит Вирджинию Стивен быть лаконичной, внимательно читать и делать материал доступным – необходимые качества для писателя. Приходилось мириться с неизбежными сокращениями, нередко ее труды возвращали и правили за высказывание откровенных взглядов:

Миссис Литтлтон тычет своим толстым большим пальцем в мои изысканные фразы, стремясь исправить допущенные мной моральные изъяны.

Она никогда не сможет равнодушно воспринимать критику, боится выглядеть глупо, боится не дописать роман, неоднократно переписывает готовые отрывки, – такие страхи показывают одержимое, ответственное отношение к работе. Более того, Вирджинию возмущает похвала другим писателям (почему не замечают меня?), она волнуется, она завидует, погружается на немыслимые глубины, ставит серьезные творческие задачи. Давление публики – ничто, по сравнению с придирчивостью к самой себе. Она не имела права показывать незаконченные произведения.

Это единственное оправдание моей работы, моей жизни.

Тяжелые внутренние метания, непростые семейные отношения, литературный процесс XX века, нравы и условия жизни, формирование творческой личности, - «в конце концов, что может быть занятнее, чем биография писателя?»

Прекрасная книга, написанная уважаемым автором биографий многих знаменитых писателей, иллюстрированная фотографиями 20 - 40 годов двадцатого столетия. Её хочется читать и перечитывать, в ней много фактов и размышлений на темы бытия, связанного с большой семьёй, в которой росла Вирджиния, об окружающем её мире, воспитании в викторианском обществе. Эмоции, книги, известные люди, множество гостей в доме,- она подрастала в творческой атмосфере,- неудивительно, что Вирджиния, получившая домашнее образование, в детстве вела дневник, с братом выпускала еженедельную газету. В книге много отрывков из дневников писательницы ( она их вела всю жизнь) , из её произведений - они лучше всего отражают настроение, отношение к происходящим событиям и людям. Вирджиния наблюдательна, критична - и по отношению к себе тоже. Общение с природой, путешествие в детстве на морское побережье - впечатления незабываемые, - всё потом отражается в её произведениях. О многих переломных моментах в жизни Вирджинии поведает нам автор - он всегда " включает голос" самой Вирджинии - описание становится ещё более достоверным и живым. Потеря матери в тринадцать лет, отца, которым всегда гордилась, многим была ему обязана - всё отразилось на характере дочери, её становлении. Глубокие переживания, многочисленные болезни, нервные срывы , новые времена- она впечатлительна и ранима. "Наши мечты о будущем находились в полном подчинении у прошлого",- так отмечала в дневнике Вирджиния. Это была гениальная, трагическая фигура, о которой многое стало понятно лишь после её смерти. Через что прошла Вирджиния Стивен, ставшая известной миру как Вирджиния Вулф, А. Ливергант рассказывает очень обстоятельно, уважительно, учитывая историческую реальность, брожение в обществе начала двадцатого века, когда сокрушались одни авторитеты, создавались новые- литература была отражением этих явлений. Дневники В. Вулф, которые автор книги постоянно цитирует,- яркое подтверждение, иллюстрация происходящих перемен. Не такая уж долгая жизнь этой необыкновенной женщины - пятьдесят девять лет, - но сколько событий, встреч, написанных и прочитанных литературных произведений она вместила! Всё описать невозможно в одной, даже многостраничной книге- биографии. Она остаётся самой неповторимой, мыслящей глубоко писательницей - творцом своего стиля, который не зависит от модных веяний. Замужество, любовь, взаимоотношения с мужем Леонардом Вулфом в течение почти тридцати лет, сообщество друзей - интеллектуалов - обо всём узнаем из этой книги , и о том, как создавались знаменитые романы, о литературном мастерстве В. Вулф. Эта книга - своеобразная энциклопедия литературной Англии в период конца девятнадцатого и середины двадцатого столетия. Её не прочитаешь быстро, к ней хочется возвращаться не один раз.

Книга Ливерганта - это чистейшее литературоведение с элементами биографии. Взгляд русского критика на тексты Вирджинии, по отечественной традиции не допускающего возражений в отношении интерпретаций. Жизнь Вулф описана по контуру - семья, основные друзья, муж, коллеги. Суть же книги - в ее текстах, как они создавались и о чем, по мнению критика, получились. Автор тщательно и добросовестно работает с документальными источниками - письмами писательницы, ее дневниками, текстами в самом общем смысле. И все же личность Вирджинии всегда ускользает, неизменно оставаясь загадочной.

Книга может быть интересна тем, кто уже знаком с текстами Вулф и хочет глубже понять ее метод. Для тех, кто интересуется личностью Вулф и ее персональной историей, книга может показаться скучной и не лишенной дидактического пафоса.