Цитата: "Нет, я ничего не собираю, - продолжал спокойно и серьезно репортер. - А материал здесь действительно огромный, прямо подавляющий, страшный... И страшны вовсе не громкие фразы о торговле женским мясом, о белых рабынях, о проституции, как о разъедающей язве больших городов, и так далее и так далее... старая всем надоевшая шарманка! Нет, ужасны будничные, привычные мелочи, эти деловые, дневные, коммерческие расчеты, эта тысячелетняя наука любовного обхождения, этот прозаический обиход, устоявшийся веками. В этих пустяках совершенно растворяются такие чувства, как обида, унижение, стыд. Остается сухая профессия, контракт, договор, почти что честная торговлишка, ни хуже, ни лучше какой-нибудь бакалейной торговли. Понимаете ли, господа, в этом-то и ужас, что нет никого ужаса! Мещанские будни - и только. Да еще привкус закрытого учебного заведения с его наивностью, грубостью, сентиментальностью и подражательностью".
Может быть, дальше и читать не стоит. А может, - как раз наоборот. У Куприна - никаких ужасов. Публичный дом даже сравнивается с пансионом, а проститутки - с гимназистками. И так было всегда. А женщины все разные, но всех судьба свела в этом месте, месте не самом лучшем для девушек, вышивающих рубашки. А Сонька Руль, которая создана была для любви, любви чистой, с одним человеком. Обо всем этом - просто, и, кажется, что беспристрастно.
Удивляет эпиграф. Я заранее была подготовлена к содержанию. Неожиданно посвящать матерям произведение о куртизанках.
Дальше - даже не рецензия, а просто мысли по ходу чтения. Отчасти, спойлер. Хотя в классике, особенно такой классике даже знание сюжета - это всего лишь самая верхушка айсберга. Но то, что стоит читать повесть - несомненно.
Цитата: "Здесь нужно великое умение взять какую-нибудь мелочишку, ничтожный, бросовый штришок, и получится страшная правда, от которой читатель в испуге забудет закрыть рот. Люди ищут ужасного в словах, в криках, в жестах... Читаю я, как один французский классик описывает мысли и ощущения человека, приговоренного к смертной казни. Громко, сильно, блестяще описывает, а я читаю и... ну никакого впечатления: ни волнения, ни возмущения - одна скука. Но вот на днях попадается мне короткая хроникерская заметка о том, как где-то во Франции казнили убийцу. Прокуров, который присутствовал при последнем туалете преступника, видит, что тот надевает башмаки на босу ногу, и - болван! - напоминает: "А чулки-то?" Тот посмотрел на него и говорит так раздумчиво: "Стоит ли?". Понимаете: эти две коротеньких реплики меня как камнем по черепу! Сразу раскрылся передо мною весь ужас и вся глупость насильственной смерти..."
И таких вот чулок у Куприна - целый роман. И не нужны пафосные слова о миром человека, души.
Финал неизбежен. То, что изначально противоестественно и гадко, когда-нибудь проявит себя в полную силу. Хотя очень хочется верить в то, что у Любы будет все хорошо. Так, как в порыве благородном,(но очень заносчивом и не без самолюбования) расписывал Лихонин. Но оказались правы девушки, Женя, которая и сама на миг поверила в возможность бегства из этого ада, бегства навсегда, бегства в нормальную жизнь.
Женька... Персонаж особый. Она сразу выделяется. Ей и правда невозможно было жить и думать, жить и понимать весь ужас своего положения. Это действительно яма, из которой выбраться можно (можно?), только прыгнув в еще более глубокую яму. И опять проблема самоубийства. Точнее, силы или слабости человека. Мне кажется, Женькин поступок - проявления силы, необычайного мужества. Хотя он мог бы и не состояться, не будь безвыходного положения. Но она сама решила свою судьбу. Хотя бы в этом вопросе осталась хозяйкой своей жизни (или не-жизни).
"А что же, если в самом деле, Тамарочка, я захотела бы что-нибудь над собой сделать, неужели ты стала бы мешать мне? Тамара поглядела на нее пристально, глубоко и спокойно. Глаза Женьки были печальны и точно пусты. Живой огонь погас в них и они казалсиь мутными, точно выцветшими, с белками, как лунный камень. - Нет, - сказала , наконец, тихо, но твердо Тамара. - Если бы из-за любви - помешала бы, если бы из-аза денег - отговорила бы, но есть случаи, когда мешать нельзя. Способствовать, конечно, не стала бы, но и цепляться за тебя и мешать тебе тоже не стала бы".
И у Женьки был именно такой случай. А Тамара, которая любит жизнь, не видит другого пути, кроме опасной и грязной работы воровки с Сенькой, которого: "Да и не люблю я его, а так... самообман..." В конце концов она оказывается в тюрьме. Еще одной тюрьме, неизвестно, какой по счету. Ведь в сущности: институт, монастырь, цирк - все это тюрьма. Тюрьма для сильной, неординарной женщины, которой мало жизни, так называемой "нормальной" жизни.
