Цитаты из книги «В поисках настоящего. Беседы о христианстве»

Поскольку мы несовершенны и непоследовательны, то идем за Христом не прямо и просто, а, скорее, перебежками – от праздника к празднику, от поста к посту, от исповеди к исповеди. Каждый раз, когда мы забываем о Христе, мы сбиваемся с пути и начинаем жить подделками – в семье, работе, творчестве, отношениях с другими людьми. Но теперь мы знаем, как сделать ее настоящей и зрелой – для этого надо возвратиться ко Христу и Его Церкви, следовать за Ним и впредь жить не своим, а настоящим и не для себя, а с любовью к Богу и ближнему и так обрести подлинную зрелость мыслей, чувств и поступков, всей нашей жизни. И ждать пенсионного возраста для этого не обязательно. Так в конце наших бесед мы возвратились к вопросам, с которых когда-то начали наш разговор – где Бог и как Его найти? И, если мы знаем ответ, наша надежда не бесплодна. Бог есть любовь (Ин. 4, 8) и Он там, где любовь.

Христово). Затем вместе со старцем Симеоном встречам Христа Младенца в Иерусалимском храме (Сретение Господне) и идем на Иордан, где становимся свидетелями Крещения Господня (Богоявление). Удаляемся вместе с Христом в пустыню, где проводим сорок дней Великого поста. Вместе с апостолами путешествуем со Христом по Галилее, внимаем Его вести о приблизившемся Царстве Небесном, становимся свидетелями исцелений и чудес. Восходим на Фавор, где накануне Крестных страданий, Христос предстает перед нами в славе Сына Божия (Преображение Господне). Поражаемся Воскрешению Лазаря и входим в Иерусалим (Вербное воскресенье). Соприсутствуем Христу и апостолам на Тайной вечере. Становимся свидетелями предательства Иуды, отречения Петра и Крестных страданий Спасителя. Вместе с Богородицей и Иоанном предстоим Кресту Господню. Вместе с Иосифом и Никодимом погребаем Тело Учителя. Вместе с женами-мироносицами идем ко Гробу Господню, чтобы первыми узнать весть о Его Воскресении (Пасха Христова). Затем в течение сорока дней вместе с апостолами видим, слышим и даже осязаем Воскресшего Христа, соприсутствуем при Его Вознесении к Богу Отцу (Вознесение Господне) и ликуем при Сошествии Святого Духа (Пятидесятница), изумляемся, когда Сын Божий Сам приходит в мир, чтобы принять душу Богородицы (Успение Богородицы) и торжествуем, когда святитель Макарий и святая царица Елена обретают и воздвигают Крест Господень, чтобы все люди и народы могли, следуя за Христом, прийти в Царство Небесное.

Поэтому все сделанное, сочиненное, сотворенное, произведенное, исполненное, прожитое не для себя, не в свою славу, а с любовью к Богу и ближнему принадлежит уже не мiру сему, а вечности, где по слова Спасителя, «ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут» (Мф. 6, 14). Как принадлежат вечности литургии святителей Иоанна Златоуста, Василия Великого и Григория Богослова, Пасхальный канон преп. Иоанна Дамаскина, «Троица» преп. Андрея Рублева, Собор Василия Блаженного зодчих Бармы и Постника, «Божественная комедия» Данте, «Страсти по Матфею» И. С. Баха, «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского, фильм «Андрей Рублев» А. А. Тарковского, стихотворение «Рождественская звезда» Б. Л. Пастернака и другие произведения, которые потому и пережили своих авторов и свое время, потому и признаны классикой, непреходящими, настоящими, что они, в той или иной степени – не от мiра сего. Как не от мiра сего, четыре канонических Евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна, которые, как показывает предлог «от», были созданы Самим Христом, евангелисты же лишь записали Его Благую весть, которую, как показала история, не смогла уничтожить никакая злоба мiра сего. Потому что, если такую силу и значение имеет то, что было создано с любовью людьми, то нам даже не представить, какую силу и значение имеет то, что создано Богом, Который есть Сама любовь (ср. 1 Ин. 4, 8). Поэтому однажды, как сказал Христос, наступит время, когда Евангелие будет «проповедано… по всей вселенной, во свидетельство всем народам», после чего «придет конец» (Мф. 24, 14). Но и тогда «врата ада» не одолеют Церкви (Мф. 16, 18), в которую ученики Христовы собраны, чтобы встретить Христа, научиться у Него любви к Богу и ближнему и, следуя за Христом, Сыном Божиим, все делая с любовью, прийти в Обители Бога Отца, Царство Небесное. Так зрелому взгляду настоящая жизнь открывается, как жизнь церковная, когда, посещая храм и участвуя в праздничных богослужениях, мы поистине живем в присутствии Христа. Так в начале года вместе с волхвами и пастухами мы приходим к Вифлеемской пещере поклониться Родившемуся Богомладенцу (Рождество

на Тайной вечере, апостол и евангелист Иоанн Богослов обобщит услышанное в таких словах: «Кто говорит: „я познал Его“, но заповедей Его не соблюдает, тот лжец, и нет в нем истины; а кто соблюдает слово Его, в том истинно любовь Божия совершилась: из сего узнаем, что мы в Нем. Кто говорит, что пребывает в Нем, тот должен поступать так, как Он поступал» (1 Ин. 2, 4—6). Поэтому, заключает Апостол: «Возлюбленные! будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога. Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь» (Ин. 4, 7—8). Так зрелому взгляду христианина настоящая жизнь открывается, как «хождение»39 в заповедях Божиих, жизнь с любовью к Богу и ближнему. Подобно тому, как крылья ангелов на иконах являются знаком жителей иного мира, Царства Небесного, эта любовь окрыляет наши мысли, чувства, дела и поступки и делает нас причастными иному плану бытия – духовной реальности приблизившегося Царства Небесного.

При этом очевидно, что следовать за кем-либо можно в том случае, если вы не теряете своего проводника из вида, идете непосредственно ним или, в крайнем случае, по его следам. Поэтому для последователей Христа ключевой вопрос состоит в том, как сохранить единство с Ним, не потерять Его из вида? Когда-то Сын Божий ходил с апостолами по Святой Земле, и это было несложно. Но как найти Христа, идти за Ним и не потерять из вида, когда после Своего Воскресения, неотступно пребывая посреди своих учеников, Сын Божий стал невидим? Было бы несправедливо, если бы, призвав учеников следовать за Собой, Христос не сказал, как это возможно. Поэтому перед тем, как проститься с учениками, на Тайной вечере, Христос совершенно ясно и определенно указал, как можно Его найти и следовать за Ним. Христос сказал, что, как Сын Божий сохранил единство с Богом Отцом, соблюдая Его заповеди и пребывая в любви Бога Отца, так и Его ученики смогут сохранить единство со Христом, если пребудут в Его любви и соблюдут Его заповеди. Желая, чтобы апостолы как нельзя лучше запомнили эту мысль, во время разговора с ними на Тайной вечере, как опытный Педагог, Христос не раз возвращался к ней и говорил: «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди» (Ин. 14, 15); «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам» (Ин. 14, 21); «Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим. Нелюбящий Меня не соблюдает слов Моих; слово же, которое вы слышите, не есть Мое, но пославшего Меня Отца» (Ин. 14, 23—24); «Как возлюбил Меня Отец, и Я возлюбил вас; пребудьте в любви Моей. Если заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей, как и Я соблюл заповеди Отца Моего и пребываю в Его любви» (Ин. 15, 9—10); «Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас» (Ин. 15, 12); «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15, 13); «Сие заповедаю вам, да любите друг друга» (Ин. 15, 17). Спустя годы, мысленно возвращаясь к этому разговору Спасителя с учениками

Если в Ветхом завете одним из наиболее ярких образов этой новой жизни является жертвоприношение, о чем было сказано выше, в том числе в фильме Тарковского, то в Новом завете таким образом является следование за Христом, о чем Сын Божий говорит: «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мк. 8, 34). Причем сама последовательность слов – отвергнись, возьми и следуй – показывает, что следование за Христом невозможно без отвержения себя, так как путь, которым Христос ведет Своих учеников из мiра сего в Царство Небесное, лежит через Голгофу. Это путь крестоношения, несения креста жизни не для себя, с любовью к Богу и ближнему, вплоть до готовности отдать за них свою жизнь, о чем Христос прямо и недвусмысленно сказал: «Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее» (Мк. 8, 35). Таким образом, зрелому взгляду настоящая жизнь открывается, как следование за Христом, новая жизнь в присутствии Христа. При этом слова Спасителя «следуй за Мной» означают, что эта новая жизнь – не топтание на месте, не бессмысленное блуждание по миру или свободное плавание в океане с кем хочу и куда хочу, а движение вперед, буквально, «след в след» за проводником, которому известны и цель и путь к этой цели

Главой всего настоящего. Поэтому обретение настоящего – настоящей любви, целостности, творчества, мудрости, смысла жизни – начинается с покаяния, то есть, в буквальном смысле, с перемены ума, признания того, что, придя в этот мир не по своей воле, мы также и призваны жить этом мире не своим, а настоящим и не для себя, а для Бога и ближнего. Именно эта новая Жизнь – по заповедям Христовым, с любовью к Богу и ближнему и является настоящей. В полной мере этой новой настоящей Жизнью живет Бог Троица – Отец, Сын и Святой Дух. Ей также причастны святые граждане Царства Небесного. Но и нам, живущим на земле – пусть еще пока, по словам апостола Павла, «как бы сквозь тусклое стекло» (1 Кор. 13, 12) – также дано ощутить причастность этой новой настоящей Жизни Царства Небесного. Потому что после того, как Христос Воскрес и остался «посреди» Своих учеников «до скончания века» (Мф. 28, 20) «Царство Небесное приблизилось» (Мф. 4, 17), а вместе с ним приблизилась, стала доступна людям и настоящая Жизнь, которая открывается всем, кто встретил Христа и живет по Его заповедям – не для себя, а с любовью к Богу и ближнему. Зрелый взгляд на жизнь Таков зрелый взгляд на жизнь, в свете которого она открывается как жертвоприношение, подлинный смысл которого в том, чтобы принести в жертву Богу не других людей, что так часто делает мiр сей, а самого себя и идти за Христом, Сыном Божиим, Который ведет Своих учеников к Богу Отцу, в Царство Небесное, где уже не «гадательно», а «лицом к лицу» (1 Кор. 13, 12) праведники встретятся с той самой настоящей, целостной, зрелой Жизнью, для которой был создан человек. В свете этого взгляда зрелая, настоящая жизнь открывается, как жизнь с любовью к Богу и ближнему, посредством которой Христос избирает (Ин. 15, 19) человека из мiра сего и делает причастным новой духовной реальности – Царству Небесному. Проще говоря, когда человек еще на земле живет как на небе – «яко на небеси и на земли», как и сказано об этом в молитве «Отче наш».

было у Бога, и Слово было Бог» (Ин. 1, 1), не задумываемся о том, что апостол Иоанн в первых стихах своего Евангелия говорит вовсе не о «структурной единице языка», а о Христе, называя Его Словом Божиим, Которым Бог Отец сотворил мир, о чем в Символе веры сказано «Им же вся быша». Поэтому начальные стихи Евангелия от Иоанна могли бы прозвучать в таком переложении: «В начале был Христос, и Христос был у Бога, и Христос был Бог. Все чрез Христа начало быть, и без Христа ничто не начало быть, что начало быть. Во Христе была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (ср. Ин. 1, 1—5). Это означает, что, насколько бы мастерски не пользовались словом актеры; каким бы богатым не был запас слов у поэтов и писателей; как не любили бы, не превозносили свой предмет филологи; какие бы беды не пророчили учителя тем, кто пишет с ошибками – несмотря на все это настоящей, в том числе по-настоящему успешной, делает жизнь не уверенное владение словом, как «структурной единицей языка», а встреча с Христом – Словом Божиим, через Которого всё начало быть и Который поныне остаётся началом, то есть Источником, Основанием

Жизнь как жертвоприношение Одним из этих оснований является ценность слова, целостность личности и всей жизни, стремление жить всерьез и настоящим, почти утраченные современным обществом. Как почти утрачена и забыта простота и чистота русских икон, альбом с которыми врач Виктор дарит главному герою, не задумываясь о том, кто на них изображен. Мир болен, и есть только один способ что-либо в нем изменить – начать с себя. Не требуя от других верности, любви, целостности, жизни настоящим, начать с себя и самому постараться быть верным, любящим, целостным и поэтому постараться восстановить связь с Богом, без Которого нет и не может быть никакой целостности и настоящего. В начале фильма почтальон Отто, прочитав Александру телеграмму от друзей, которая заканчивается таким, казалось бы, привычным пожеланием: «Дай тебе, Бог, счастья!», неожиданно спрашивает: «А каково, собственно, твое отношение к Богу?». Задает вопрос, на который, в начале фильма, главный герой не может дать простой и ясный ответ. И неслучайно, потому что отвечать на этот вопрос следует не словами, а делами, поступками. Ответом является жертва, которую приносит Александр во имя спасения своих родных, всего человечества и та новая жизнь, которая наступит после этого жертвоприношения, и о которой главный герой знает пока только одно – это будет жизнь с Богом. Поэтому она будет и целостной, и настоящей. В последних кадрах фильма Тарковского мы видим Малыша – сына главного героя, который несет вдоль дорожки ведро полное воды, чтобы полить посаженное вместе с отцом дерево, а затем, лежа под ним, произносит единственную за весь фильм фразу: «В начале было Слово. Почему, Папа?». Эти слова мысленно возвращают зрителя к началу фильма, когда их произносил Александр, по сценарию, бывший актер, а ныне журналист, писатель, философ, педагог. Род занятий для главного героя выбран неслучайно – все эти люди, коллеги Александра «по цеху», в своей профессии постоянно обращаются к слову в значении «одной из основных структурных единиц языка». Так определяет слово «Википедия». И мы в работе, общении и повседневной жизни также, как правило, используем слово именно в таком значении и настолько привыкли к этому, что, прочитав «в начале было Слово, и Слово

по узкой городской улице, а у его ног в крови лежит тело мертвого сына. Он просыпается и удивляется тому, что уже наступило утро и в доме все, как было прежде – горит свет, работает телефон, никто из гостей и домочадцев не помнит о вчерашнем ужасе. Как и прежде, все заняты собой, своими планами и страстями. За завтраком Виктор объявляет о своем желании уехать в Австралию, Аделаида и Марта с ревностью упрекают его за то, что он хочет их оставить. Все, как и прежде, заняты своим, и только Александр понимает, что произошло настоящее чудо – мир спасен, Бог услышал его молитву, и теперь он должен исполнить то, что обещал. Александр просит семью уйти на прогулку, а сам, убедившись, что в доме никого нет, аккуратно складывает на кухонном столе стулья и шторы, с трудом находит коробок спичек и поджигает дом, наблюдая, как пламя медленно охватывает его. Увидев пожар, семья и гости бегут назад, не в силах что-либо изменить. Александр пытается успокоить их и сообщает, что сам поджог дом, а затем, вспомнив об обете молчания, умолкает навсегда, садится в подъехавшую машину скорой помощи и уезжает, а семья и гости остаются у догорающего дома, который рушится, превращаясь на глазах героев фильма и зрителей в груду углей. Сцена пожара продолжается в кадре более шести минут и, по замыслу режиссера должна быть снята одним дублем, но случилось непредвиденное – у опытнейшего оператора Свена Нюквиста сломалась камера. Известно, что продюсеры, у которых каждая крона была на счету, предлагали режиссеру отказаться от повторной съемки и каким-то образом перемонтировать уже отснятый материал и даже изменить финал фильма, но Тарковский ответил, что в этом случае не разрешит указать в титрах фильма свое имя. В итоге дом был построен заново и заново подожжен, сцена пожара переснята во второй раз и венчала фильм, который в 1986 году был удостоен множества престижных наград, в том числе Гран-при Канского фестиваля и о котором сам Тарковский говорил, что хотел этим фильмом выразить надежду на то, что «человек может восстановить свои связи с жизнью посредством обновления тех оснований, на которых зиждется его душа»37.