– Так, Славина. Давай тормознем до того, как ты успеешь надумать что-то совсем уж неприличное, – рассмотрев в Аниных глазах подозрение, смешанное с испугом, я негромко смеюсь и сталкиваюсь с волной укоризны, летящей в мою сторону от подчиненной. – Мне нужно, чтобы ты сыграла мою невесту. На какое-то время.

– И все?

Моргнув, Анечка выдыхает с облегчением. А я не удерживаюсь и все-таки разражаюсь звонким хохотом. Стираю тыльной стороной ладони выступившие слезы и поясняю до того, как мой ценный сотрудник грохнется в обморок.

– Надоело. Мама одержима идеей-фикс меня женить. Постоянно подсовывает мне дочек ее подруг. Нахваливает, какие Маша-Лена-Женя замечательные. А я задолбался сочинять всякие тупые предлоги, почему я не могу с ними встретиться.

– Богатые тоже плачут?

Фыркает Славина и робко тянет уголки губ вверх. А я вдруг ловлю себя на мысли, что мне нравится ее улыбка. Мягкая. Искренняя.

– Плачут. А еще любят кофе и шоколад. Как простые смертные. Ну что, Ань, согласна на мою сделку, – спрашиваю я у Анюты и получаю достаточно твердое.

– Согласна.

Разрядив обстановку, я протягиваю уставившейся на меня во все глаза девушке руку и наблюдаю за тем, как она осторожно вкладывает свои маленькие пальчики в мою громадную лапищу.

А дальше рабочий день течет абсолютно спокойно. Постоянные клиенты заполняют клуб, оккупируют ринг и с энтузиазмом лупят по боксерским грушам.

Инструкторы придирчиво контролируют процесс. Исправляют технику, делают замечания взрослым мужикам, в зале превращающимся в бесшабашных мальчишек, и напоминают, что я не зря плачу им зарплату и периодически поощряю премией.

Рассудив, что Аня сегодня растеряна из-за свалившихся на нее неурядиц, я сам заказываю обед на троих, и сталкиваюсь с ней на выходе из туалета.

Славина норовит проскочить мимо, но я ловлю ее и аккуратно пригвождаю к стене. Приподнимаю ее лицо за подбородок и замечаю и чуть опухший раскрасневшийся нос, и крупинки туши, осыпавшиеся с ресниц.

– Ревела? – я задаю дурацкий очевидный вопрос и хмурюсь.

Волна недовольства от того, что девчонка льет слезы из-за какого-то козла, невольно затапливает меня от макушки до пяток и подкармливает дикого зверя внутри.

– Марк Алексеевич, я…

– Теперь для тебя просто Марк. Вживайся в роль. И больше не плачь из-за дебилов, не способных оценить сокровище. Они того не стоят.

Заявляю я убежденно и наталкиваюсь на удивление на дне Аниных омутов.

Но я ведь на самом деле не лукавлю. Я искренне верю в то, что говорю.

Я откровенно не понимаю мудаков, изменяющих женам.

И пусть я сам не могу похвастаться слепой верностью, но на моем пальце нет обручального кольца. И я никогда не обещаю своим пассиям ничего лишнего. Чтобы потом не сливаться, блокируя номера, и не извиваться ужом при расставании.

– Ты красивая, Аня. Очень красивая. И не глупая. Тебе обязательно встретится достойный человек. Веришь?

– Не знаю.

Всхлипывает Славина тоненько, и я сгребаю ее в объятья. Не знаю, как еще унять приближающуюся истерику, и на мою удачу угадываю.

Аня постепенно расслабляется, пока мои ладони невесомо скользят по ее лопаткам, и медленно восстанавливает сбившееся дыхание.

– Спасибо, Марк Алексеевич.

– Марк.

– Спасибо тебе, Марк.

Она произносит неуверенно по слогам и убегает на ресепшн. Я же запираюсь в кабинете и просматриваю смету на открытие еще одного филиала, чтобы спустя полчаса услышать ровный Анин голос в селекторе.

– Марк Алексеевич… Марк. К вам… К тебе Карина, в общем.

– Пусть проходит.

«Капучино на кокосовом молоке мне свари» доносится на заднем плане, и я кривлюсь. Нужно сказать Резниковой, чтобы переставала командовать моими людьми. А еще преподнести новость, от которой она будет в полном «восторге».

Рядом со мной любовницы не задерживаются дольше, чем на три месяца. И наш с Кариной срок истек еще на прошлой неделе. Но то я зависал в бильярде с пацанами, то Резникова не вылезала из СПА, так что пересечься и расставить все точки над i не получилось.

– Марк, милый. Эта грымза не хотела меня пропускать, представляешь?

Вынырнув из своих мыслей, я возвращаюсь в прозаическую реальность.

На пороге моего кабинета появляется обладательница бесконечно длинных ног и аппетитного третьего размера груди и недовольно морщит вздернутый нос. Передвигается неуклюже в жутко неудобных туфлях на высоченном каблуке и опускается в кресло напротив меня.

Накручивает на палец золотистый локон и ударяется о стену моего равнодушия.

И, если Карина недоумевает, то я могу думать лишь о том, как она одним только приходом успела утомить меня пафосом и манерностью.

– Моего администратора зовут Анна. Не грымза, не цербер, не горгона. Анна. Запомни.

Уточняю я грубовато, а Карина недоуменно на меня пялится, не понимая, почему я требую от нее заучить имя обычной сотрудницы, и надувает пухлые губы. Только эти ее фокусы меня ни капли не трогают.

– Знаешь, куда мы сегодня с тобой идем? – не найдя никакого отклика, Резникова меняет тему и хлопает густыми наращенными ресницами.

– Куда?

– На концерт Асти. Папа выкупил два последних билета в випке.

– Ты идешь. Я пас, – сообщаю я безразлично в то время, как Каринкино лицо вытягивается.

– Почему?

– Потому что мы расстаемся.

– Если это шутка, Марк, то совершенно не смешная.

– Это не шутка, Карин. «Мы» больше не существует. Я помолвлен на другой.

– И когда ты успел? – недоверчиво хмыкает Резникова, веря, что я стебусь, и вряд ли оказывается готовой услышать невозмутимое.

– Сегодня утром.

– Как…? Но мы же…

– Хорошо провели время вместе? Бесспорно. На этом все.

Я еще раз провожу финишную черту под нашими отношениями, чтобы у Карины не осталось никаких сомнений. Но она никак не хочет принимать суровую действительность.

Натужно морщит лоб, как будто решает в уме сложное уравнение. Вонзается зубами в нижнюю губу. И подскакивает на ноги, пошатываясь на своих ходулях.

Сначала препарирует меня острым взглядом, словно лягушку. А потом не находит ничего лучше, как устроить скандал.

Цепляет стоящий рядом с ней органайзер со стола и запускает его в стену позади меня. Он падает на пол с глухим стуком. Жалобно звякает завалившийся набок степлер. А я спокойно роняю.

– Мимо.

Следом за органайзером отправляется кубок, полученный моими пацанами на региональных соревнованиях. Минуя мою макушку, он едва не сшибает картину с изображением снежного барса, и приземляется рядом с многострадальным степлером.

На этом запал у Резниковой иссякает. Она обхватывает себя ладонями за плечи и резко меняет вектор поведения.

– Марк, нам ведь было здорово вместе. Я выучила, какой кофе ты пьешь и что предпочитаешь на завтрак. Ради тебя я даже записалась в кулинарную школу.

– Это похвально.

– Северский, ну хватит! Я была готова отказаться от тусовок, которые обожаю, и превратиться в покладистую невесту. Печь пироги, варить борщи и ждать тебя с работы.

– В этом нет нужды, Карин, – качаю я головой и гадаю, в какой момент все свернуло не туда. – Я ведь ничего тебе не обещал, правда. Я сразу предупредил, что наша связь не дольше, чем на пару-тройку месяцев. Без привязанностей. Без обязательств.

– Но я надеялась…

– Что я изменюсь?

– Да. Кому-то же ты сделал предложение! Только не говори, что этой своей администраторше! И чем она лучше меня?

– Тем, что не посещает курсы пекарей, чтобы мне понравиться.

Позволяя Резниковой додумать все, что ей заблагорассудится, я не отрицаю брошенное в сердцах предположение и вижу, как сильно уязвлена ее гордость. Она злобно бурчит что-то неразборчивое и максимально быстро, насколько ей позволяет неудобная обувь, выметается из моего кабинета.

Сшибает что-то на пути своего следования. По крайней мере, в барабанные перепонки ввинчивается неприятный звон. И напоследок обвиняет Анечку во всех смертных грехах.

Распаляясь, Карина обещает кары небесные на Анину голову. И допытывается, что такого умеет Славина, раз я на нее повелся.

Правда, распинается Резникова недолго. Она исчезает до того, как я успеваю обогнуть стол и выйти в приемную. Так что все, кого я нахожу там – это пунцовая, словно свекла, Аня, ее сынишка, подозрительно косящийся в мою сторону, и виляющий хвостом щенок.

По-моему, Марли – единственный в этом помещении, кто меня не осуждает.

Тишина между нами со Славиной воцаряется красноречивая и напряженная. Поэтому я подхожу к стойке, опираюсь на нее локтями и стремлюсь разбавить молчание своим.

– Прости. Я не думал, что у Карины так поедет крыша.

– А я не думала, что быть вашей невестой опасно для жизни, босс.

Парирует Аня, не принимая мои извинения, и убегает умываться. И, когда она скрывается в коридоре, у меня за спиной раздается шумное сопение.

Ощущение складывается такое, как будто малец швыряет мне между лопаток воображаемые отравленные дротики.

Беззвучно ругнувшись, я неторопливо разворачиваюсь и иду к нему. Опускаюсь на пол, чтобы не смотреть на парнишку сверху вниз, и скрещиваю ноги по-турецки.

Выдерживаю недлинную паузу и лукаво подмигиваю пацаненку.

– Ну рассказывай.

– Что рассказывать?

– Какой я урод и как сильно тебя бешу.

– Бесите, – Ванька признает без уверток и, высоко вздернув подбородок, интересуется. – Это правда, что вы женитесь на маме?

– Если она захочет.

– И детей с ней родите?

– Если она согласится, – подавившись воздухом, я долго прокашливаюсь и абсолютно не ожидаю, что Иван нахохлится, словно мокрый воробей, и выдаст совсем уж странное.

– И меня выбросите на улицу?

Дикий в своей абсурдности вопрос повергает меня в шок и на несколько мгновений лишает дара речи. Я снова прочищаю горло и изучаю сидящего напротив парнишку пристальнее.

– Нет, конечно. С чего ты взял?

– Просто папа маме сказал, что у него будет новый сынок и ему все равно, где мы будем жить.

Глава 4

Аня

Пульс частит с бешеной скоростью. Кровь прилипла к щекам и не желает отливать. А я безуспешно пытаюсь привести себя в порядок и стереть румянец с кожи.

Льющаяся из крана ледяная вода не справляется с поставленной задачей. Из отражения в зеркале на меня по-прежнему смотрит взъерошенная растрепанная девчонка, не знающая, что ей делать дальше со своей жизнью.

А не взрослая самодостаточная женщина тридцати лет.

Я молчала, пока любовница босса желала гореть мне в аду. Я ничего не возразила Олегу, когда он велел мне собрать вещи. Да и что я могла возразить, если квартира, за которую мы выплачиваем ипотеку, записана на его маму?

Осознание собственной никчемности колет под ребрами и заставляет часто дышать.

Но это все временно. Я обязательно стану сильнее и научусь давать людям отпор.

С этими мыслями я закалываю волосы на затылке, оттираю черные точки от туши с век и возвращаюсь на ресепшн, где Марк уже о чем-то договаривается с моим сыном.

– Правда, можно?

– Если мама не будет против.

– Мамочка, можно я позанимаюсь? Мне Марк разрешил.

– Дядя Марк, – поправляю я на автомате и ловлю сынишку в свои объятья.

Я с настороженностью отношусь ко всяким единоборствам, наслышана о травмах, которые сопровождают профессиональных боксеров, но в Ванькиных глазах плещется столько надежды и волнительного предвкушения, что отказать ему адски сложно.

К тому же, Марк подливает масла в огонь и пытается склонить чашу весов в свою сторону.

– Форму выдадим. У нас есть несколько детских комплектов. Приставим инструктора. Тоха – лучший в своем деле. Ничего страшного не случится.

Мягко, но настойчиво убеждает меня шеф, и я ведусь на магию его низкого с хрипотцой голоса. Взъерошиваю Ванькину шевелюру, коротко киваю и кричу уже в его отдаляющуюся спину.

– Только осторожно. Пожалуйста!

– Все будет в полном порядке, Ань. Я ручаюсь, – твердо заверяет Марк и уводит наш разговор в то русло, которое я бы предпочла обогнуть. – Славина, вот скажи. Ванька твоему мужу не родной, что ли?

– Родной. С чего ты взял? – я разворачиваюсь к Северскому всем корпусом и сталкиваюсь с искренним недоумением на дне его карих глаз.

– Да у меня тогда вообще ничего в башке не укладывается. Как можно вышвырнуть своего ребенка на улицу? Словно кутенка.

– Как показывает практика – просто. Очень просто. Ваньке стоило лишь сказать, что он хочет жить со мной и ни за что меня не бросит, и Олег с легкостью вычеркнул его из списка своих приоритетов.

Роняю я горько, ощущая привкус полыни на языке, и чувствую, как слезы снова накатывают на ресницы. Недавно утихомирившаяся буря снова грозит разломать в щепки установленные мной наспех щиты.

– Давай не будем об этом, ладно?

Прошу я сипло и всхлипываю, чем, судя по всему, снова ввергаю Марка в ступор.

По-моему, он, как и все мужчины, плохо переносит женские истерики. По крайней мере, он во второй раз за утро стремится сгрести меня в объятья и впечатать в свою каменную грудь.

Отчего я теряю равновесие и утыкаюсь носом в его черный джемпер. От Северского еле уловимо пахнет лимоном и розмарином, и я позволяю себе сосредоточиться на щекочущем ноздри аромате и на несколько мгновений забыться.

Нарочито медленно скользить ладонями по рельефным предплечьям, насквозь пропитываться чужим парфюмом и воображать, что меня обнимает влюбленный мужчина, а не ловелас-шеф, который не пропустит ни одной юбки в радиусе километра.

– Спасибо.

Взяв себя в руки, я, в конце концов, отлепляюсь от Марка и убегаю за стойку. Заливаю в соцсети видео с Кубка, который взяли наши воспитанники. Срочно ищу замену заболевшему инструктору. И глотаю вздох изумления, когда передо мной, как по волшебству, опускается пакет из доставки.

От обалденных запахов, туманящих разум, рот наполняется слюной. А вместе с аппетитом приходит и запоздалое осознание того, что я нагло игнорирую свои непосредственные обязанности. Стыд накрывает меня мощной волной и заставляет виновато понурить голову.

– Марк Алексеевич, простите, пожалуйста, – лепечу я застенчиво и мысленно себя ругаю.

Никогда еще я не допускала столько косяков, сколько сегодня.

И если я охотно себя линчую, то Северский из строгого руководителя, способного напугать здоровых мужиков одним только взглядом, превращается в плюшевого медведя.

Мажет пальцами по моей щеке и напоминает о нашей договоренности.

– Марк, Анюта. Для тебя просто Марк. И хватит извиняться. Я же не зверь какой-то. Понимаю, насколько тебе тяжело.

С этими фразами Северский испаряется, а я еще долго хлопаю ресницами и только потом достаю запечатанные контейнеры.

Салат с хрустящими баклажанами. Яичная лапша с овощами и морепродуктами. И на десерт – чизкейк с манго.

Желудок при виде этих деликатесов громко утробно урчит, и я накидываюсь на еду, словно голодала целый месяц. А позже, когда Ванька возвращается румяный, с капельками пота, блестящими на виске, смотрю, как он уплетает свою порцию за обе щеки, и ничего не могу поделать с трепыхающимся сердцем.

Оно со всего маху врезается в ребра и будто бы увеличивается в размерах.

Но окончательно картину моего мировосприятия расшатывает не то, как гармонично мой сын вписывается в атмосферу боксерского клуба, а материализующийся в дверном проеме Северский с щенком на руках.

Марк гладит Марли по холке, что-то ему нашептывает и находится явно в своей тарелке. У меня же возникает жесточайший диссонанс.

За время, что я здесь работаю, я прекрасно изучила ту сторону Северского, которая меняет пассий чаще, чем перчатки, без угрызений совести посылает людей, если они чем-то не угодили, и с высокой колокольни плюет на общественное мнение.

А вот эта домашняя версия меня почему-то пугает и ввергает в шок. Марк кажется гораздо глубже, чем я всегда его рисовала, и это дезориентирует.

Так что я изумленно открываю и закрываю рот и не могу выдавить из себя ни единого звука, пока Северский ко мне приближается.

– Кто ты такой? Верни моего шефа.

Я звонко смеюсь, пытаясь замаскировать неловкость шуткой, и застываю каменным изваянием, когда Марк заглядывает мне через плечо и выдает недоуменное.

– Это еще что такое?

– Квартиры. Я подыскивала варианты. Правда, пока не наткнулась ни на что подходящее.

– Сворачивай все. Будете жить у меня, – припечатывает Северский, и у меня от его безапелляционного тона резко пересыхает в горле.

– А это удобно?

– Удобно, конечно. Не могу же я отправить невесту и ее сына неизвестно куда.

Марк улыбается лукаво, отчего очаровательная ямочка появляется у него на щеке, а я ловлю себя на мысли, что заключила сделку с дьяволом. С хитрым, коварным, обаятельным демоном.

Который без особого труда провернет все так, что ты поставишь подпись на рабском контракте и еще будешь его благодарить за это.

Отмахнувшись от красочных ассоциаций, я кое-как дорабатываю остаток дня и позволяю себе побыть хрупкой девочкой. Иду за Северским, который тащит мой чемодан. Жду, пока он галантно распахнет дверь своего ярко-желтого «Камаро». И ныряю в салон, устало откидываясь в кресле.

С Олегом я так отвыкла от романтики и ухаживаний, что любые, даже самые мельчайшие проявления заботы, вроде включенного обогрева сидения, откликаются во мне с утроенной силой.

– Найди меня под луной. Я задет. И я в ноль.

Мелодия, льющаяся из динамиков, как нельзя лучше отражает мое внутреннее состояние. Марк тонко его чувствует и не произносит ни единого слова за всю дорогу. А Ванька от переизбытка эмоций даже успевает задремать.

На территорию элитного жилого комплекса с большой спортивной площадкой и ухоженными аллейками, припорошенными снегом, мы въезжаем затемно. Оставляем машину на подземной парковке и поднимаемся на лифте на двадцатый этаж.

– Здесь ванная. Там кухня. Твоя спальня там. Ваньке выделим гостиную.

– Целая игровая комната? Ничего себе!

Восхищенно присвистывает мой сын, изучая кресла-мешки, громадный проектор и лежащие на столе джойстики. А я боюсь, что мне придется с боем отрывать его от приставки.

– Мам, можно? – укрепляя мои подозрения, просит он, а я испускаю обреченный вздох.

– Вань…

– Ну пожалуйста!

– Анют, сегодня в качестве исключения. А потом определим график. Ты прими пока душ, а мы с Ванькой зарубимся в Мортал.

Марк мягко меня уговаривает, и я снова ему поддаюсь. Оставляю мужчин в этом царстве геймеров и запираюсь в ванной. Неторопливо стягиваю с себя блузку с юбкой, подцепляю застежку бюстгальтера и аккуратно складываю одежду на полку.

Погружаюсь в теплую воду, взбалтываю пену и, прежде чем раствориться в блаженной неге, думаю о том, что нужно обязательно выстроить границы до того, как общение с Северским выйдет из-под контроля.

Глава 5

Марк

– Ну же! Давай. Давай. Черт!

Ванька смешно ерзает в кресле-мешке, пытаясь уклониться от удара вместо своего игрового персонажа, и, когда я выношу его Кунг Лао, разочарованно тянет.

– Это нечестно-о-о.

– Смотри и учись.

Потрепав пацаненка по макушке, я показываю ему комбинации на джойстике и терпеливо объясняю, как лучше ставить блоки, и что будет, если нажать вниз, вперед и ВР.