– Не притворяйтесь, вы и сами всё прекрасно поняли. Они её заместители, дневали и ночевали с ней в лаборатории, следили за её выступлениями на научных конференциях или, уж как минимум, помогали к ним готовиться, и они не знают, были ли у неё враги.

– Доктор Хэтуэй – человек сдержанный и неконфликтный, – заметила специалистка по системам безопасности.

– Да-да. А пост руководителя управления биологических изысканий и разработок ей принёс в мешке Санта-Клаус, – с усмешкой сказал я. – Вы не хуже меня должны знать, что за такие должности идут настоящие войны. Правда, обычно подковерные. Но никто не говорит, что вместе с мусором под ковёр нельзя замести чьё-то мёртвое тело. Да и вообще – самые прочные ступеньки карьерной лестницы сложены из трупов конкурентов.

Лицо Джонсон помрачнело. Для своего положения эта дама на удивление непосредственно на всё реагировала.

– Насколько мне известно, доктор Хэтуэй была назначена на пост руководителя управления сразу после прихода в PJN единогласным решением совета директоров.

– И за какие заслуги ей выпала такая честь? – язвительно спросил я.

Щеки блондинки слегка порозовели, но ответила она неожиданно спокойно.

– К сожалению, я не знаю. Мне известно лишь то, что она считается блестящим специалистом в своей области.

– Вы никогда не спрашивала её, почему все ваши боссы дружно проголосовали за её кандидатуру?

– Нет.

– А она сама об этом не упоминала?

– Нет.

– Досье, которое вы мне передали, полное?

– Да. Я ничего оттуда не удаляла.

– А кто-нибудь, кроме вас? Макгерн, например?

– Насколько я могу судить, нет.

Я вздохнул. Мой список загадок, связанных с исчезновением доктора Хэтуэй, пополнился еще одной: как и почему обычная преподавательница из заштатного университета внезапно заняла очень важный пост в крупнейшей корпорации мира в обход куда более заслуженных сотрудников? Да ещё и с единодушного одобрения совета директоров, что в таких больших организациях случается далеко не каждый день.

«Как видно, её появление в PJN Technologies было столь же таинственным, как и исчезновение, – подумал я. – Не окажется ли так, что конец пути полностью предопределён его началом?»

Заодно я мысленно переместил Грэма Янга и Кристофера Данча на верхние позиции своего предварительного списка подозреваемых. Обычный мотив подчинённых – продвинуться благодаря исчезновению босса, в их случае должен быть намного сильнее, поскольку Хэтуэй обошла их при назначении на должность.

– Обыскивать кабинет будете? – полюбопытствовала Джонсон, устав ждать от меня следующего вопроса.

– Если бы здесь было что искать, мне бы точно не предложили провести обыск, – заявил я.

На самом деле всё тайное опытные люди стараются держать на виду. Никогда не держи свой секрет в секрете, и тогда никто не догадается, что это был твой секрет. К тому же к обыску я был ещё не готов, поскольку и сам не очень-то представлял себе, что надо искать. Вряд ли Янг хранит череп своей начальницы в письменном столе. Да и под присмотром этой блондинки мне точно не хотелось копаться в его вещах.

– Осмотрим лучше кабинет доктора Хэтуэй, – предложил я.

– Следуйте за мной, – сказала Джонсон.

Резиденция пропавшей женщины находилась в конце коридора. Помещение оказалось несколько больше, чем обитель её дряхлого заместителя, с двумя стенами из прозрачного стеклопластика вместо окон. Третья стена была сплошь покрыта полками с настоящими бумажными книгами. В наши времена такие штуки стоят дорого.

Присмотревшись, я понял, что здесь находится целое состояние – хотя все тома выглядели как новые, изданы они были очень давно. На пустом, стерильно-чистом столе лежала ещё одна – «Война миров» Герберта Уэлса. Судя по шрифту, её напечатали задолго до того, как космические перелеты из фантастики превратились в обыденность.

– Доктор Хэтуэй коллекционировала книги? – спросил я.

– Да. Она постоянно участвовала в аукционах книгочеев. Это, – блондинка указала рукой на томик на столе, – её последнее приобретение. Первое в мире издание «Войны миров». А это, – она ткнула пальцем в толстый фолиант на полке в центре, – предпоследняя покупка. Первое англоязычное издание «Мастера и Маргариты» Михаила Булгакова.

– Надеюсь, ей не пришлось ходить на бал к Сатане, чтобы заполучить эту книгу? – решил я пошутить и одновременно продемонстрировать, что это произведение мне знакомо. Однако Джонсон даже не попыталась имитировать улыбку.

– Естественно, у неё случались конфликты с другими библиофилами, – сказала она. – Но ничего серьезного. Во всяком случае, ничего такого, что можно было бы расценить как реальную угрозу.

Я притворно кивнул в знак согласия. Коллекционирование свойственно почти всем – разница лишь в том, что вам доступнее: красивые женщины, старинные вина, сэлфи с морских курортов, древние марки или крышечки от пивных бутылок. Хороший, а для некоторых единственный способ повысить себе самооценку – «посмотрите, сколько всего я смог собрать или попробовать». Этим грешат даже серийные убийцы, которые очень часто оставляют себе что-нибудь на память о своих жертвах – вплоть до их трупов.

Подавляющее большинство собирателей редкостей, конечно, куда безобиднее маньяков, но это вовсе не означает, что они безопасны. Если вы наступите им на больное место, например, раскритикуете их собрание обёрток от конфет или картин австрийских экспрессионистов начала ХХ века, либо, что ещё хуже, перехватите экспонат, за которым они долго охотились, то иные профессиональные душегубы будут выглядеть на фоне таких коллекционеров довольно милыми и гуманными созданиями. Впрочем, то же самое можно сказать про любого человека, на самолюбии которого слишком долго топтались окружающие.

– Доктор Хэтуэй рассказывала вам об этом своём увлечении? – спросил я.

– О, да, – неожиданно оживлённо ответила Джонсон. – Она показывала мне все книги, которые приобретала. Я даже читала многие из них. Доктор Дже… Доктор Хэтуэй обожала старинную фантастику – примерно до 1970-х годов. И покупала всегда только первые издания. Ещё она очень любила мировую классику – Шекспир, Диккенс, Гёте, Бальзак, Толстой, Достоевский, Чехов, Булгаков, Ремарк. Она мечтала собрать все первые издания всех их книг. На английском, конечно.

Я посмотрел на полки и попытался представить, сколько сейчас может стоить на аукционе первое печатное издание какой-нибудь из трагедий Шекспира. Сумма получалась астрономическая. И это ещё больше повышало в списке подозреваемых Янга и Данча – ради зарплаты, на которую начальница управления могла покупать такие книги, многие люди готовы убить весь преподавательский состав всех американских университетов, а не одну выскочку из Балтимора. Но это ничем пока не доказанное предположение не отвечало на все остальные вопросы, и в первую очередь на самый главный – куда подевалась сама доктор Хэтуэй. Или хотя бы её труп.

Проформы ради я заглянул в стенной шкаф для одежды, в котором обнаружил лишь женский брючный костюм и пару простеньких туфель с низким каблуком и заостренным жёстким носком. Зашёл в пристроенную к кабинету ванную комнату, где не оказалось вообще ничего. Порылся в ящиках стола – из интересного там отыскался только рабочий блокнот. Большая часть страниц была исписана карандашом – совершенно непонятное мне скопище цифр и букв.

– Доктор Хэтуэй любила делать пометки во время своих экспериментов, – ответила Джонсон на мой не заданный вопрос.

Я пролистал блокнот и замер. На последних страницах раз 40 или 50 повторялась одна и та же фраза. Написано было на латинице, язык казался знакомым, но понять смысл я не смог.

– Surge a mortuis sub Manu Domini, – произнесла специалистка по системам безопасности, даже не заглядывая в блокнот. – Это на латыни.

– И что это значит?

– Восстань из мёртвых под Рукой Господа.

Я почесал затылок.

– Доктор Хэтуэй была человеком религиозным?

– Вовсе нет. Она была атеисткой, хотя взгляды свои не афишировала.

– Почему?

– Просто считала, что верить или не верить во что-либо – личное дело каждого.

– Тогда к чему это? – Я ткнул пальцем в блокнот. – Судя по тому, сколько раз она это написала, для неё это что-то значило.

– Я не знаю, – после небольшой паузы призналась Джонсон. – Эти строчки – последние, следовательно, доктор Хэтуэй написала их непосредственно перед исчезновением.

– Тогда маловероятно, что они никак не связана с произошедшим, – сказал я, копируя страницы в память оллкома.

Положив блокнот на прежнее место, я посмотрел сквозь прозрачную стену в небо, словно пытался найти там объяснение странной фразе на латыни. В этот момент чуть ли не в нескольких метрах от нас пролетели те самые вертолёты, которые недавно приземлялись на крышу здания, а теперь, как видно, отправились в обратный путь. С такого расстояния я без труда рассмотрел на их бортах опознавательные знаки службы исполнения наказаний министерства юстиции.

– А что здесь делают тюремные вертушки? – спросил я, проводив их взглядом.

– У PJN контракт с правительством, – сообщила мне Джонсон. – В соответствии с законом об искуплении.

– Что?.. – изумился я. – Вы хотите сказать?..

– Да.

Я помолчал пару секунд.

– То есть приговоренных к смертной казни после приведения приговора в исполнение привозят сюда для разделки?

– Мы предпочитаем не использовать такие выражения, – заявила блондинка, поморщившись точь-в-точь как президент корпорации Маранзано. – Но в целом вы правы – после казни ультразвуком тела приговоренных доставляют в наши лаборатории для извлечения органов ради последующей трансплантации либо проведения медицинских экспериментов. Сегодня вертолётов два. Значит, восемь трупов. Обычно на одном вертолёте перевозят не больше четырёх.

Теперь понятно, куда так торопились заместители пропавшей женщины. Пригодные для пересадки части человеческих тел долго не хранятся.

– А доктор Хэтуэй участвовала в этих… операциях?

– Лично – нет. Но иногда отправляла Янгу и Данчу заказы на те или иные органы и ткани, необходимые для ее исследований.

«Ну и дела, – подумал я. – Не в этом ли разгадка? Что, если пропавшего доктора прикончил кто-то из родственников казнённых? Но как бы этот человек попал в здание? А может, всё куда проще – Янг или Данч, или они вместе убили её, а потом разделали? Тогда понятно, почему никто не может найти Хэтуэй или хотя бы её труп».

Джонсон словно прочитала мои мысли.

– Все операции тщательно контролируются. Каждое тело и каждый извлеченный из него орган, даже самый маленький кусочек, проходят неоднократный ДНК-контроль, чтобы пациенты получали только полностью совместимые трансплантаты. Кроме того, после исчезновения доктора Хэтуэй мы самым тщательным образом проверили все операционные, боксы для перевозки органов и отходы. Так что если вы думаете, что её убили и затем, как вы выражаетесь, разделали, то вы ошибаетесь. Уверяю вас, такого быть не могло.