Глава 4. Профурсетки

Ехал барин по грунтовой дороге вдоль бескрайних хозяйственных полей. Погода стояла теплая, птички поют, насекомые летают, солнышко вышло из-за туч и стало припекать. Картофельная ботва зеленеет справа, морковная слева, рожь справа, овес слева, только коричневая колея дороги неизменно разделила угодья напополам. Едет он и любуется ровными грядами да колосящимися нивами, изредка напрягается, чтобы доходы за проданный урожай в уме прикинуть. Тут, слышит, а позади его одноконный экипаж мчится, пыль гонит и довольно быстро настигает. Принял Павел Витальевич вправо, приостановился, пропустить надо спешащих людей, да и нарываться на грубость настроение не то. Не сбавляя скорости, пронесся мимо этот экипаж, а на козлах ямской кучер сидит. Он люто глянул из-под черных бровей, потом поднял вверх бороду и гордо уставился вперед. Облако пыли накрыло барина и его бричку, лошади дернулись в испуге. Дорожная пыль попала в горло, от чего оно запершило, и прямо так до кашля, и вдобавок барин расчихался изрядно. А чему тут удивляться, дорога-то общая, города крупные соединяет, вот и гоняют туда-сюда пассажирские да груженые тележки. Все бы и ничего, да только мусор на ходу выбрасывают, на обочине чего только не сыщешь, а это уже возмутительно.

Не проехал тот экипаж и сотни метров, как подскочил на колейном выступе, круто наклонился, поднял клубок пыли и завалился на обочину. Лошадь сразу остановилась, нервно заржала и на месте топтаться. Павел Витальевич припустил своих лошадей, а при подъезде, не дожидаясь остановки, на ходу выскочил и на помощь бросился. Кучера сразу не увидел, забрался в экипаж, а там только вещи. Когда выбрался наружу, видит во ржи лежат две молодые барышни в нарядных светлых платьях. Лежат на спинах, руками и ногами в воздухе крутят, словно жуки перевернутые лапками шевелят, а встать не могут. Поспешил барин к ним, чтобы поднять на ноги. Стал он одну поднимать за подмышки, а она ругаться вздумала.

– Да, как ты смеешь тискать меня своими грязными лапами?! Отойди, смерд!

– Да, отойди от нее и подойди ко мне лучше, – сказала другая барышня.

Барин оставил первую лежать и подошел ко второй. Принялся теперь ее поднимать тем же способом. А она ничего не возразила против тисканья, зато по другому поводу придралась.

– Фу, как прет от тебя, ты что, в дерьме вымазан? Гадость какая. Меня сейчас стошнит, – с явным отвращением закрыла ладонями лодочкой нос и рот и отвернулась в сторону.

– Что за дерзость, ко мне задницей поворачиваться?! Неотесанный мужлан! Я долго тут лежать буду? – возмущалась первая барышня.

Эта особа была одета в голубое кружевное платье. Выбившиеся из прически длинные, волнистые, светло-желтые волосы неотъемлемо составляли образ молодой модницы. Она обладала заметно стройной фигурой и игривым нравом. Казалось, что она играла всем, что попадалось в поле ее взора, рук, ног, языка. Взгляд ее не мог фиксироваться более мига на одном, игра интонации голоса менялась в каждом звуке, во всем чувствовалась ветренность и легкость. Находясь в таком состоянии суеты, похоже, она сама не владела собой, от чего, возможно, иногда даже страдала.

Павел Витальевич вновь бросился к первой и теперь уже помог ей встать. Когда она устойчиво приняла вертикальное положение, то тоже начала возмущаться.

– Да, и впрямь дерьмом несет, фу, фу, какая гадость… Не прикасайся больше ко мне, насильник, или я буду звать на помощь.

– Зовите, кого хотите, только в поле кроме птичек вас никто не услышит, – желая остепенить неприступных дамочек, заявил барин и добавил:

– Простите. Позвольте представиться – Павел Витальевич Ананьин, а это все мои посевные земли. Вот, объезд совершаю, собственно, для оценки доходов и затрат.

– Ольга, ты слышала? А барин-то культурный попался, земли свои объезжает, – обратила на себя внимание вторая и принялась поправлять свой внешний вид.

– Вот это белокурое создание величается Ольгой Андреевной, а меня зовите Елизаветой Аркадьевной. Вам понятно?

Вторая фифа представляла собой брюнетку с прямыми волосами, в нежно-розовом длинном платье, с откровенно большим бюстом, нагло торчащим из декольте. Ее располагающее к общению лицо было обильно разукрашено макияжем, хотя и без него она смотрелась бы не хуже. В манере держаться она превосходила свою подружку и могла достойно вести разговоры на различные темы.

– Отвернитесь, Павел Витальевич. Нам туалет поправить нужно. Не можем же мы пред вами в таком виде далее находиться.

– Нам надо прихорошиться, – засмеялась Ольга Андреевна.

– Я это… Отойду недалеко, лошадей посмотрю. Бричку подгоню и обязательно вернусь. Слышите? Обязательно вернусь, не волнуйтесь только, – засмущался барин перед двумя смазливыми барышнями неизвестного происхождения.

Обойдя опрокинутый экипаж, барин увидел, что его бричку лошади укатили далеко. Он добежал до стоящей одиноко лошади и вернулся к своей бричке, чтобы привязать поводья к раме, после чего подошел к девушкам. Затем он вспомнил про лихого кучера и принялся его искать. Кучер нашелся не сразу. Он лежал далеко во ржи, без сознания. Чернявая лысоватая голова была разбита, кровь вымазала часть лица, бороды и успела спечься вместе с пылью. Он лежал на левом боку в удобной позе спящего человека. Барин немного постоял в нерешительности перед ним, а потом присел, положил два пальца на шею и почувствовал, как бьется пульс, потом потеребил кучера за плечо.

– Эй… Очнись, что ли. Просыпайся ямщик. Давай же. Просыпайся уже.

– Оставьте этого дурака. Так ему и надо. Чуть нас не убил, скотина такая! – за спиной послышался голос одной из девиц.

– Как же можно оставить его здесь? Ему ведь помощь нужна, – возразил барин и принялся тащить расслабленного кучера в бричку.

– Я с мертвецом в одной бричке не поеду, – стала возмущаться Ольга Андреевна, а ей принялась поддакивать Елизавета Аркадьевна.

Деваться некуда, места мало и четвертый пассажир будет точно лишним. Тогда барин перетащил полумертвого кучера в опрокинутый экипаж. Вытащил все личные вещи девиц и сложил в бричку. Благо их было немного.

– Прошу вас, барышни, занимайте места, надо поторапливаться. Буду в городе, попрошу подмогу прислать за кучером. Езды до города два часа. Успеем только к вечеру, – пригласил барин девиц в бричку, и они молча поехали дальше.

По пути Елизавета Аркадьевна достала туалетную воду и незаметно побрызгала на пальто Павлу Витальевичу, когда тот задремал. Девицы переглянулись и весело захихикали. Так они переглядывались всегда, по каждому случаю и просто так. В этих переглядках скрывалось нечто большее, чем обмен эмоциями между подружками. Такое поведение было обязательной частью разговора и взаимопонимания. Павел Витальевич косо поглядывал на девушек и тоже ухмылялся. Он был молод и холост, поэтому девицы представляли для него живой интерес. Перед приближением к городу барин ненавязчиво завел беседу. Поинтересовался местом проживания, социальным положением дамочек, их фамилиями, кругом знакомств.

Оказалось, что между ними небольшая разница в возрасте, есть общие знакомые, помещики и другие знатные люди города, чиновники. Барин особо не расспрашивал о связях с этими людьми, полагая, что это само-собой разумеется. Оно и так видно – молодые девушки находятся в поисках богатых женихов. В этом возрасте так и должно быть: балы, вечера, рестораны и все такое, чтобы не стыдно было вспомнить золотые годы молодости. Перед отъездом из усадьбы молодой барин не собирался в город ехать обязательно, но обстоятельства с медовухой вынудили поступиться своими планами, да тут еще и случай такой подвернулся оказать помощь молодым барышням, попавшим в беду. Ну, не геройский ли это поступок? В городе у барина жили родственники, у которых можно было отужинать и заночевать. Но вначале он отвезет барышень к указанному дому.

– Господин Ананьин, вы так нам помогли, без вас мы остались бы в полях и погибли! – льстила черноволосая Елизавета Аркадьевна, целуя барина в покрасневшее ухо.

– Нас растерзали бы голодные звери или над нами могли бы надругаться развратные мужики, – тут же вставила Ольга Андреевна, угрожающе выставив растопыренные пальчики.

– Перед тем, как попрощаться, не поможете ли нам с вещами? – Елизавете Аркадьевне явно понравился молодой человек и она не хотела его отпускать, держа за рукав.

– Да, конечно, давайте помогу. Куда нести надо?

Вещи были доставлены в гостиную дома, двери которого открыла женщина-прислуга. Содержимое багажа состояло из двух небольших чемоданов, трех плетеных кошелок, четырех чехлов с платьями и двух сумок с мелочевкой.

– Вам точно есть, где переночевать? – беспокоилась Елизавета Аркадьевна. – А то переспите с нами, теплую постель гарантируем.

– Не волнуйтесь, меня радушно примут у родственников, где накормят и выделят комнату для сна. Мне не раз приходилось там оставаться.

– Очень хорошо, Павел Витальевич. Тогда мы готовы принять вас завтра вечером. Заходите, не пожалеете. Это будет изысканный и запоминающийся вечер, посвященный поэзии и прозе. Соберется только самый узкий круг друзей. И вы, конечно, порадуете нас своим присутствием, – блондинка Ольга Андреевна вертелась на месте, не то смущалась в разговоре, не то пыталась соблазнить барина, испытывая терпение своей подружки.

– Спасибо. Я рад приглашению и буду обязательно к завтрашнему вечеру. До свидания!

После прощания Павел Витальевич направился на конный двор, где оставил свою бричку и лошадей на хранение. Также сообщил старшему из ямщиков о раненом кучере и опрокинутом экипаже, оставленном на дороге, показал место на карте. Тут же за раненым был снаряжен и выслан свободный экипаж. Затем барин отправился пешком к родственникам. Он прекрасно знал этот город и быстро добрался до дома. Стемнело, когда молодой человек оказался у дверей дома родни. Здесь его действительно встретили дядя и тетя. Они сильно обрадовались неожиданному приезду, накормили, чем бог послал, дали принять теплый душ и постелили кровать как всегда, в комнате на втором этаже, с видом на улицу. Одежда молодого барина пришла в негодный вид, и ее решено было выбросить, а завтра первым делом сходить в магазин за покупками. Наступила ночь. Денек выдался на редкость насыщенным, поэтому вскоре утомленный организм молодого барина погрузился в беспамятство сна.