Отзывы на книги автора «Стефан Цвейг»

Дотошными статистами и учеными наверняка уже подсчитано, сколько примерно человек умирает на Земле в каждую секунду. Не хочу вдаваться в страшные цифры, так, просто размышляю. После долгожданного знакомства с романом Стефана Цвейга - его единственным, кстати, романом: австрийский классик, как известно, писал в основном новеллы и биографические произведения - отчего-то захотелось вдруг (хотя нет, понимаю отчего: из-за содержания книги) задаться схожим вопросом: а известно ли (и можно ли то подсчитать), сколько сердец разбивается в это самое мгновение? Разбивается от боли, тоски, предательства, безответной любви? Сколько их обладателей встретят новый день не с радостью и предвкушением чего-то приятного и чудесного, а с надолго потухшим взглядом и чувством безнадежности всего и вся? Сколько их проснется механически и по привычке, не почувствовав тонкого вкуса и аромата утреннего чая или кофе, в спешке или же размеренно соберется на работу , не ожидая от наступившего дня ничего хорошего? Сколько из них затем найдет спасение в алкоголе, а сколько решится на страшный, непоправимый шаг в вечность?..

Разбитое сердце не склеишь вновь, не обманешь самого себя банально-избитым: "Все будет хорошо... когда-нибудь... может быть". Сказки для экрана и книг - не для жизни. Строгому разуму ни за что не перекричать гул кровоточащего органа где-то там, в глубине груди.

Два сердца встретятся в этой книге Цвейга, два горящих сердца, две наивных. бесхитростных души, где каждая права по-своему, виноватых здесь нет.

В самом деле, разве можно укорять другого за то, что любви не случилось? Разве можно приказать сердцу любить? Любить отчаянно, самозабвенно, чтобы слова других не трогали и не обжигали. Любить, несмотря ни на что... Любить не в ответ, а по своей воле...

До прочтения этого романа Цвейга я полагала, что горько читать книги лишь об остывающих и уходящих чувствах. Оказалось, что о несостоявшейся любви читать ненамного легче. Призрачная, едва уловимая любовь-симпатия, любовь-уважение, любовь-дружба промелькнет, подарит ворох ложных надежд, закружит в эйфории чувств, а потом... потом безжалостно скинет с пьедестала, оставив после себя лишь осколки...

История Эдит и лейтенанта Гофмиллера именно такая - история несостоявшейся любви, до которой было рукой подать. Счастье уже пряталось за дверью, готовое распахнуть ту немедля. Затаив дыхание, мы все - читатели прелестного романа - безотрывно следили за героями, надеясь на чудо. Мы обманывали сами себя, приписывая в уме счастливый финал этой жизненной истории. Мы хотели сказки, Цвейг же хотел правды жизни.

Жестоко разбивая сердца своим героям на страницах "Нетерпения...", он не задумываясь разбивал их и читателям. Разбил и мое, влюбив в текст, сюжет, слог, а затем подарив тот невероятно душераздирающий финал, к которому все, собственно говоря, и шло...

Не перестаю удивляться странным совпадениям, преследующим меня повсюду. Двумя лучшими книгами сентября для меня стали романы австрийских авторов. Вначале Музиль растормошил, разбередил воображение, оставив в догадках на середине книги (я прочла пока лишь первой том его "Человека без свойств"). Сейчас вот Цвейг безнаказанно и беспардонно играет моими чувствами и нервами. Я ведь только-только поверила в благородство натуры этого "рыцаря" Гофмиллера! Наивная, я в самом деле могла подумать, что люди меняются?

Что человек, зависимый от мнения окружающих, почитающий его за святыню, вдруг поведет калеку к алтарю? На это я рассчитывала, начиная читать в первом осеннем месяце цвейговский роман? По правде говоря, не помню. Запомнила лишь одну мысль, отчетливо проносившуюся в моем мозгу где-то на первой четверти книги: "Добром эта история ни за что не кончится..." Что-то уже тогда, видимо, нашептывало мне, предупреждало о чем-то, недвусмысленно предлагало готовиться к худшему.

Пессимист во мне, наверное, обрадовался: мол, я же говорил... А мечтатель-романтик что-то загрустил, отправившись собирать те самые осколки: "Где же ваша хваленая любовь, так, одни стекляшки..."

Они - Эдит и Гофмиллер - были симпатичны мне оба - юные, нежные, почти не знавшие жизни. Он - за пределами казармы, она - за пределами богатого дома. Сердца и души тянулись друг к другу, а любви не вышло...

Я не могла винить, да я и не вправе: он никогда и не обещал ей взаимности, новость о ее чувствах вообще стала для него откровением и полной неожиданностью. Нет в том и ее вины: любви она не выпрашивала, хотела быть равной, нужной, достойной. Ее надежды и ожидания столкнулись, перехлестнувшись, с его страхами насмешек товарищей.

Благодаря целительной силе любви чья-то жизнь могла стать ярче и счастливее. Благодаря же чьему-то предательству и легкомыслию чья-то жизнь так нелепо и стремительно однажды оборвалась...

Ах, изобрести бы машину времени: не для себя - для героев. Разминуть их во времени и пространстве - чтобы не встретились, не сдружились. Отправить его в отдаленный полк НН, ее - на курорт или в деревню к дальней родственнице. Только чтоб подальше друг от друга. Чтоб прошли мимо, незамеченные, неузнанные, не причиняя друг другу новой боли (в их жизнях той и так предостаточно), не даря бесплодных надежд...

Моя история, выдуманная для персонажей, была бы пресной, скучной, обыденной, но счастливой. У Цвейга - этого кудесника слога и стиля - она вышла, несмотря на всю грусть, заключенную в строчках и меж них, бесподобно прекрасной, чарующей, резко и неожиданно кидающей вас под каток драмы. Вы же знали, на что шли. Военный и калека - в этой истории априори не могло быть счастливого конца. За хэппи-эндами - точно не к Цвейгу.

5/5, в топ сентября - сразу и однозначно. История, которую отныне точно не забыть...

Сильный, глубокий, эмоциональный, проникновенный рассказ. Это такая большая, растянутая до размеров романа, очень Цвейговская новелла о любви, сострадании, выборе, малодушии, долге.
О содержании написано много, поэтому повторяться не буду. Скажу лишь, что герои у Цвейга, как всегда, многогранны и интересны. На мой взгляд, нет в этом романе отрицательных персонажей. Все в нем живые люди со своими достоинствами и недостатками. Взять хотя бы историю барона фон Кекешфальва: аферист, прощелыга и вдруг такая чуткость и совестливость! Откуда, почему?! Или Антон Гофмиллер... Вот уж не стала бы упрекать его во всех грехах! Положа руку на сердце, 90% молодых людей повело бы себя так же малодушно. Одно дело сочувствовать, а другое — взять на себя обязательства. А то, что сбежал и не объяснился — это трусость, только, думаю, конец все равно был предрешен. Очень уж неуравновешанна, истерична и надломлена была Эдит.
А доктору Кондору — низкий поклон! Почти каждое его выражение хочется выделить в отдельную цитату и выучить наизусть.
Замечательный роман! Очень рада, что, наконец-то, прочитала его!

Сильный, глубокий, эмоциональный, проникновенный рассказ. Это такая большая, растянутая до размеров романа, очень Цвейговская новелла о любви, сострадании, выборе, малодушии, долге.
О содержании написано много, поэтому повторяться не буду. Скажу лишь, что герои у Цвейга, как всегда, многогранны и интересны. На мой взгляд, нет в этом романе отрицательных персонажей. Все в нем живые люди со своими достоинствами и недостатками. Взять хотя бы историю барона фон Кекешфальва: аферист, прощелыга и вдруг такая чуткость и совестливость! Откуда, почему?! Или Антон Гофмиллер... Вот уж не стала бы упрекать его во всех грехах! Положа руку на сердце, 90% молодых людей повело бы себя так же малодушно. Одно дело сочувствовать, а другое — взять на себя обязательства. А то, что сбежал и не объяснился — это трусость, только, думаю, конец все равно был предрешен. Очень уж неуравновешанна, истерична и надломлена была Эдит.
А доктору Кондору — низкий поклон! Почти каждое его выражение хочется выделить в отдельную цитату и выучить наизусть.
Замечательный роман! Очень рада, что, наконец-то, прочитала его!

Сильный, глубокий, эмоциональный, проникновенный рассказ. Это такая большая, растянутая до размеров романа, очень Цвейговская новелла о любви, сострадании, выборе, малодушии, долге.
О содержании написано много, поэтому повторяться не буду. Скажу лишь, что герои у Цвейга, как всегда, многогранны и интересны. На мой взгляд, нет в этом романе отрицательных персонажей. Все в нем живые люди со своими достоинствами и недостатками. Взять хотя бы историю барона фон Кекешфальва: аферист, прощелыга и вдруг такая чуткость и совестливость! Откуда, почему?! Или Антон Гофмиллер... Вот уж не стала бы упрекать его во всех грехах! Положа руку на сердце, 90% молодых людей повело бы себя так же малодушно. Одно дело сочувствовать, а другое — взять на себя обязательства. А то, что сбежал и не объяснился — это трусость, только, думаю, конец все равно был предрешен. Очень уж неуравновешанна, истерична и надломлена была Эдит.
А доктору Кондору — низкий поклон! Почти каждое его выражение хочется выделить в отдельную цитату и выучить наизусть.
Замечательный роман! Очень рада, что, наконец-то, прочитала его!

Сильный, глубокий, эмоциональный, проникновенный рассказ. Это такая большая, растянутая до размеров романа, очень Цвейговская новелла о любви, сострадании, выборе, малодушии, долге.
О содержании написано много, поэтому повторяться не буду. Скажу лишь, что герои у Цвейга, как всегда, многогранны и интересны. На мой взгляд, нет в этом романе отрицательных персонажей. Все в нем живые люди со своими достоинствами и недостатками. Взять хотя бы историю барона фон Кекешфальва: аферист, прощелыга и вдруг такая чуткость и совестливость! Откуда, почему?! Или Антон Гофмиллер... Вот уж не стала бы упрекать его во всех грехах! Положа руку на сердце, 90% молодых людей повело бы себя так же малодушно. Одно дело сочувствовать, а другое — взять на себя обязательства. А то, что сбежал и не объяснился — это трусость, только, думаю, конец все равно был предрешен. Очень уж неуравновешанна, истерична и надломлена была Эдит.
А доктору Кондору — низкий поклон! Почти каждое его выражение хочется выделить в отдельную цитату и выучить наизусть.
Замечательный роман! Очень рада, что, наконец-то, прочитала его!

Сильный, глубокий, эмоциональный, проникновенный рассказ. Это такая большая, растянутая до размеров романа, очень Цвейговская новелла о любви, сострадании, выборе, малодушии, долге.
О содержании написано много, поэтому повторяться не буду. Скажу лишь, что герои у Цвейга, как всегда, многогранны и интересны. На мой взгляд, нет в этом романе отрицательных персонажей. Все в нем живые люди со своими достоинствами и недостатками. Взять хотя бы историю барона фон Кекешфальва: аферист, прощелыга и вдруг такая чуткость и совестливость! Откуда, почему?! Или Антон Гофмиллер... Вот уж не стала бы упрекать его во всех грехах! Положа руку на сердце, 90% молодых людей повело бы себя так же малодушно. Одно дело сочувствовать, а другое — взять на себя обязательства. А то, что сбежал и не объяснился — это трусость, только, думаю, конец все равно был предрешен. Очень уж неуравновешанна, истерична и надломлена была Эдит.
А доктору Кондору — низкий поклон! Почти каждое его выражение хочется выделить в отдельную цитату и выучить наизусть.
Замечательный роман! Очень рада, что, наконец-то, прочитала его!

"Сострадание - это палка о двух концах: тому, кто не умеет с ним справиться, лучше не открывать ему доступ в сердце. Только вначале сострадание, точно так же, как и морфий, - благодеяние для больного"

Для того, чтобы хотя бы в какой-то мере подумать о том, что ты понял автора - для этого недостаточно его коротких произведений. Рассказы, новеллы и т.д.- наиболее эффективный способ, чтобы спрятаться от читателя. Исключая некоторых гениальных типов вроде Борхеса, пожелавшего так и остаться загадкой, захоронив себя в коротеньких опусах, но при этом не оставивших сомнения насчет собственного таланта, который сочится из каждой написанной строфы. Тем не менее, например, Чехов имеет несколько видов собственных рассказов, которые будто бы писаны разными людьми - искрометный юмор рядом с тяжелой морализирующей трагедией. До "Драмы на охоте" об авторе судить сложно вообще. Или, скажем, Тэффи, которой будто бы и нет вовсе, ибо даже ее воспоминания написаны в виде коротких заметок, предположительно позже скомпонованных для чего-то более объемного. Все это к чему - гораздо проще избежать собственных надуманных выводов, если иметь под рукой представление о человеке, проверенное внушительным текстом, где он никуда от нас не денется и раскроется в большей степени. Таким образом, "Нетерпение сердца" - первое произведение Стефана Цвейга в моей жизни (после нескольких новелл), где сюжет более-менее реалистичен, а не фантастически-идиотичен, как ранее. Можно было всегда восторгаться содержанием, стилем, диким надрывом в каждой новелле, но ощущение маразматичности первоосновы не покидало с самого начала.

Абсолютно все герои произведений Стефана Цвейга - особенные необычайные альтруисты (вариант "высокодуховные мнительные невротики"), которые необычайно привлекательны своими отклонениями, преподносимыми очень верными дозами, чтобы не отпугнуть читателя с первых страниц. Автор в совершенстве постиг науку - держать аудиторию заинтересованной, нигде не перегнул палку, он сразу же завораживает, затягивает наши глаза вглубь произведения и уже совершенно невозможно их отлепить. Даже если умом и понимаешь, что читаешь полнейший бред и клинику. Эмоции-то и существуют, чтобы притягивать разум. Тебе тяжело дышать, своими эмоциями повествование тебя держит не просто близко, а ты готов впрыгнуть по ходу дела на какую-нибудь страницу, проглатывается все на едином дыхании.

Описание "Нетерпения сердца" долгие годы меня отталкивало, но желание увидеть реального Стефана Цвейга пересилило. Фантастические герои никуда не делись, здесь тот же полный набор суперлюдей, но помимо реализма произведения здесь четко просматривается реализм автора. Таким образом, можно признать, что облик автора, ранее возникший перед внутренним оком после чтения новелл, был робкой версией экспериментатора, только начавшего практиковать более серьезные методы. Вся эта отмороженная ненормальная шелуха, относящаяся как к женщинам произведений Стефана Цвейга, так и к мужчинам, вдруг слетела ураганным ветром и передо мной поднялся другой Стефан Цвейг - с холодным рассудком, очень продуманный и абсолютно рациональный, в котором нет ни капли ненормального, а эмоции - часть действующего плана. В который раз можно посетовать на чужое влияние, ибо столько пытался оградить себя от чужих рецензий и даже биографий, пока собственное мнение не станет устойчивым и понятным. Моя бабушка в бытность так любила Стефана Цвейга, что трудно было этого не заметить и я только теперь понял - за что именно. Вовсе не за предполагавшуюся ранее лирическую ненормальность, эмоциональный посыл, ахи - охи, а за холодный и ясный разум. Этот автор настолько продуман, настолько манипулирует читателями, что сие даже в какой-то мере удручает, ибо указывает нам, стандартным обывателям, на наше скромное место в этом мире.

"Нетерпение сердца", несмотря на незамысловатость сюжета, очень разноплановое, ибо затрагивает самые различные, временами даже стандартные, вопросы, каждый из которых оглушает, удивляет глубиной проникновения, заставляет все больше покрываться красными пупырышками уважения по отношению к автору и язвами гнойного восхищения. В этом любовном романе меньше всего этого самого любовного романа. Произведение ясно демонстрирует игру автора и раскрывает ее последовательность. Получается, что во всех новеллах по сути Цвейг издевается над читателями - берет полнейшую ерунду, высосанную из пальца, делает из нее конфетку, превращая в шедевр. В "Нетерпении сердца" можно увидеть и многое другое. Например, здесь изображен четкий срез общества, который очень сложно разглядеть за основным повествованием - противоречиями и истинными ценностями личности, куда Стефан Цвейг без обиняков залезает в грязных сапогах, хотя и графских. Да и люди - военный, врач, делец - как обычно, исключительно человечны, сострадательны и с рьяным альтруизмом. Может такие где-то в темноте и таятся , но мне лично не попадались. Как здесь, за этими нагромождениями, можно увидеть, что врач очень определенно проехался по своим коллегам, сорвал покровы, раскрыл циничные тайны. Что делец нарисовал стандартные механизмы холодного объегоривания рядовых людей, хотя и пожалел кого-то (деньги и жалость - взаимоисключающие вещи). Что военные настолько глупо и алкоголично бездельничают, что это кажется нормой. Чем не норма у нас.

Мимо темы основной пройти, конечно, не могу. Любовь - жалость, ущербность - благотворительность. Сразу оговорюсь, что все нижесказанное касается исключительно постсоветского пространства, ибо не знаю доподлинно - как и по каким принципам осуществляется благотворительность не у нас. Возможность сравнивать что-то с чем-то, а особенно - себя любимого и других - на этом строится вся система социальных взаимоотношений. Помимо всем известных чувств доброты, которая взирает на нас с любого рекламного плаката, подобные контрасты будят во всех такие прекрасные качества, как зависть, злобу, желание обвинять и заставлять страдать. У человека в чем-то ущербного (в "Нетерпении сердца" идет речь о девушке-инвалиде) подобная контрастность гораздо ярче выражена. Если мы можем завидовать успешным, образованным или красивым, то сие в какой-то степени не смертельно, ибо все большей частью в наших руках. Инвалид же завидует всем, кто не похож на него. В нашей стране, ибо он забыт, забит, заброшен до такой степени, что чувство собственного достоинства им покупается исключительно со ссылкой на папу-маму и т.д., которые являются редкостью, особенно, если на них можно сослаться. Чтобы никого не обвинять в собственных бедах - а это единственный вариант - инвалид не должен знать - кого именно он обвиняет и все масштабы собственной трагедии. А потому - единственный путь к какому-то ощущению нормальности - это не находиться среди людей (эту версию принято подсовывать людям коммерческими организациями, ибо, даже спрятанная под дежурной улыбкой, зависть по отношению к миру все равно когда-нибудь прорвется), а пребывать в неведении. А потому - дочь миллионера (а их очень мало, но именно о них и пишут книги) - это сгусток злобы по определению. Коммерсанты, сосущие средства с помощью инвалидов, дурят их тем, что заводят разговоры о равенстве, которого не видать никому. Все эти многочисленные книжонки о якобы поднявшихся инвалидах (исключительно импортные) - другая сторона благотворительного цирка и тухлая коммерция. Вкладываются только в перспективных инвалидов, об этом сами инвалиды знают прекрасно. Их, осчастливленных и описанных в книгах примерно 0,00001%. А потому Стефан Цвейг прав в том, заложенное изначально в человеке чувство вины заставляет его принимать демонстративные позы, когда корочка лица на час-другой покрывается благородным налетом и слезы проступают на щеках от ощущения себя, такого хорошего. Прав Стефан Цвейг и в том, что ко всему человек приходит исключительно опытом собственной шкуры. Но любовь никакого отношения к жалости не имеет в принципе.

"Как неодолимо тягостное чувство неприязни, которое испытывает должник к кредитору, ибо одному из них неизменно суждена роль дающего, а другому - только получающего, так и больной таит в себе раздражение."

Цвейг не перестаёт удивлять глубиной и чувственностью своих книг. Он так искусно выставляет напоказ человеческие эмоции, что становится немного неловко за нарушение личного пространства его героев. Этот роман необычайно силён именно в эмоциональном плане, тогда как сам сюжет меркнет на фоне разыгрывающихся человеческих страстей.

История рассказывает нам о молодом австрийском офицере Антоне Гофмиллере, оказавшимся волею приказа со своим эскадроном в небольшом гарнизонном городке у венгерской границы. Служба пуста и однообразна, а из развлечений молодым офицерам предлагается единственное в округе казино, пара кафе и паршивенькое варьете с потасканными певичками. Можно понять энтузиазм умирающего от скуки молодого человека, когда он неожиданно получает приглашение в дом известного и состоятельного барона фон Кекешфальвы.

Обаятельный Антон довольно быстро становится вхож в дом на правах лучшего друга семьи; но, собственно, именно обаяние и сослужило ему дурную службу. Привыкший к общению с женщинами, Антон использовал привычные приёмы ни к чему не обязывающего флирта и с племянницей барона Илоной, и с его дочерью Эдит. Причём, делал он это без корыстных намерений, а скорее автоматически, стараясь расположить к себе и завоевать дружбу. Однако он не учёл того факта, что прикованная к инвалидной коляске Эдит расценит эти знаки внимания, как чувства особой к ней расположенности и отчаянно влюбится.

Есть любовь во благо, а есть та, которая рушит всё на своём пути. Эдит начала тонуть в своей безответной страсти и тянуть в омут безысходности окружающих её людей. Капризная и эгоистичная, видя, что её привязанность не находит отклика в сердце любимого, она превратилась в домашнего тирана, своенравного манипулятора. И как это часто случается, Антон оказался последним, кто узнал об истиных чувствах к нему Эдит. И что вполне закономерно, он попросту испугался, так как отвечать на пылкую страсть девушки никак не входило в его планы. Да, она ему нравилась, да, с ней было интересно дружить, да, ему было её искренне жаль, но явный физический недостаток Эдит был для Антона явно не совместим с любовным томлением.

Но озадачивает в романе как раз не поведение Гофмиллера, а то, как близкие Эдит начали бессовестно использовать чувство сострадания, испытываемого юношей к девушке-инвалиду, уговаривая того жениться на ней. Нерешительный и, по совести сказать, малодушный Антон был достаточно внушаемой личностью. И видя его душевные колебания, фон Кекешфальва и лечащий врач Эдит, доктор Кондор, каждый по своему пытался навязать молодому офицеру нужное по их мнению решение. Один – обещая золотые горы и безбедную жизнь; другой – убеждая Антона, что сострадание обязано требовать человеческих жертв. И только тогда можно помочь человеку, когда принесёшь в жертву самого себя без остатка.

Рассуждая, приятных эмоций ни один из персонажей не вызывает, но и каждого можно оправдать. Эдит – требовательная эгоистка, но её мир ограничен; Илона не всегда терпелива, но она молода и хочет своей доли счастья; барон готов продать душу дьяволу за выздоровление дочери, но какой отец поступил бы иначе? А что касается Антона, то с какой стати он кому-то чего-то должен? Свободный от обязательств человек, он сам решает свою судьбу и несёт ответственность за свои действия. Поэтому-то в конечном итоге, сочувствуешь именно ему. А нетерпение сердца – сентиментальное сострадание – далеко не самое плохое качество.

Тот, кто ее любит, обречен смерти, тот, кого любит она, пожнет одну горечь. Кто желает ей добра, приносит зло, кто ей служит, служит собственной гибели.

У Цвейга есть уникальная способность окунать в чувства, переживания, жизнь героя так, что даже если он тебе неприятен какими-то своими поступками, то всё равно вызывает сочувствие. Не принятие, но понимание. Цвейг словно учит, что нельзя разделять мир на чёрное и белое, что хватает и серого и жизнь каждого состоит из смеси всех этих оттенков, и хороших, и не очень поступков. А что самое главное? Наверно, признаем ли мы свои ошибки и делаем ли что-либо, дабы их исправить, изменить что-то в себе. Здесь же трагедия в том, что по факту Мария Стюарт ставила себя выше таких вот мелочей, если она о чём-то и жалела, то об этом знает лишь тот бог, которому она молилась, особенно в последние десятилетия своей жизни. И можно сейчас возмущаться тем, что Мария Стюарт слишком высокого о себе мнения, но не стоит забывать, она такая была не одна, все власть держащие, начиная с египетских фараонов, считали себя особенными, что уже исходя из их рождения в королевских семьях, они наделены теми правами, которых нет даже у знати. Поэтому её нежелание ни оправдываться, ни что-либо объяснять вполне понятно и для её времени и крови вполне разумно. Неужели кто-то думает, что та же Елизавета на её месте вела бы себя по-другому? Точно также считала бы себя выше всякого суда, ведь тогда королевских особ не судили, и точно также говорила бы, что любое её слово должно перевешивать чужое, ведь она королева.
И всё же наверно Марии Стюарт не повезло родиться именно в такой среде. Уже с самого детства цепочка событий, приведших к её концу, была запущена. Не покинь её так рано отец, она росла бы принцессой, а не королевой, и её не отправили бы в монастырь, позволив ей более легкомысленное, пусть и недолгое детство. Возможно, иначе у неё было бы более царственное, жёсткое воспитание и тогда бы не было случая с Шателяром и другими, случившегося из-за её беспечности и видимо отсутствия надменности, в ином случае она сразу их поставила бы на место и не позволила бы с собой фамильярничать. С другой стороны, только эти недолгие годы были в её жизни лёгкими и счастливыми, отчасти напоминающими наше нормальное детство. Затем же шестилетняя Мария Стюарт едет знакомиться с женихом. Легко сейчас говорить, что им так прекрасно жилось, живи в своё удовольствие и делай, что хочешь, но что же хорошего в том, что тебя по факту продают в жены, будучи ребёнком, ради династических и политических выгод. Да и быть королевой с младенчества тоже не так-то просто, думаю, особенно такой бедной Шотландии с довольно буйным, вспыльчивым народом и продажными лордами. Такое гнильё окружало, что сложно представить, что кто-то с моральным компасом, правильно показывающим север, мог там выжить и не опуститься. Таким образом, чтобы пытаться судить, хотя, как говорится, не суди и не судим будешь, необходимо встать на её место, пройти весь этот путь, а потом уже обманывать себя, говоря о том, что ни разу бы не свернули с истинного пути. Это было бы наивно и глупо. Хоть мне и претят некоторые её поступки, тем не менее, по-человечески мне становится жалко и её.
Наверно, если бы её муж Франциск II не умер в столь юном возрасте, когда ему было всего 16 лет, всей этой трагедии в жизни Марии Стюарт и не было бы, но и возможно и мы бы о ней не помнили сейчас, не знали бы, она могла просто слиться со всеми остальными королевами и кануть в Лету. А может, став старше и мудрее, как и Елизавета, оставила бы свой положительный отпечаток в истории, кто знает. Но Марию Стюарт ждала иная судьба, и она мчалась к ней со всей прытью и смелостью, на которую была способна. Читая о её верховой езде, о битвах, в которых она участвовала, мне живо представляется эта королева Шотландская, настоящая гордая дочь Шотландии с этой бурлящей кровью, тягой к независимости. При этом Франция навсегда осталась для неё домом, и именно во Францию её тянуло, что немудрено, ведь с шести лет она жила именно там, там проходила её юность, становление как личности. Но, тем не менее, кровь не обманешь и по характеру она была шотландкой и настоящей Стюарт.
Второй её брак оказался неудачен, но я не могу осуждать двадцатилетнюю девушку, влюбившуюся в красивого, но пустого юношу Генриха Дарнлея. С кем такое не случается? Так ли легко и быстро можно понять, что человек, который тебе нравится, ничего из себя не представляет, да и тебя он выделяет из других всего лишь потому, что брак с тобой ему выгоден. Эдакий альфонс и жиголо тех времён. Самое ужасное, что развестись потом нельзя, не то, что в наше время. И даже заговор против мужа не настолько чудовищен, каким он мог быть, если бы это она сделала первый шаг, но ведь сначала он пытался её убрать со своего пути, а Мария Стюарт тогда была на пятом месяце беременности! И пусть убийство ужасно само по себе, но в данном случае можно говорить о том, что кто-то один из них в любом случае закончил бы тогда так. Но что самое циничное, так это то, что лорды, пытались себя обелить и винить во всём Марию Стюарт и Боссуэла, когда сами хотели короля убрать, принимая в этом активное или пассивное участие. Смешно читать, как шотландские и английские лорды пытались выставить себя в лучшем свете, эдакими высоко моральными личностями, им-то точно рот открывать не следовало, сами не без греха, если и не по локоть в чужой крови.
А что же до её безумной любви к Боссуэлу, то будь это сухое описание из какой-либо биографии, то вызвало бы недоумение и неприязнь, где это видано, бросить к ногам мужчины всё: свою жизнь, гордость, честь, родину, корону и семью. Но с помощью таланта Цвейга и стихов самой Марии Стюарт, эта отчаявшаяся женщина, страдающая, сгорающая в своём чувстве и неправильности своих поступков, не знаю, как другие, но я не выдержала, у меня дрогнуло сердце и мне по-человечески стало её жаль. Нет, я не одобряю её поступков, ни убийства мужа, ни брака с Боссуэлом, но я и судить её не вправе. Мне кажется, она сама себя за это судила намного сильнее всех нас.
А ещё меня коробит, что у королей куча бастардов, а значит, они частенько изменяют своим жёнам и никто их за это не судит и не осуждает, но так жестоко осудили Марию Стюарт. Даже в королевской среде никакого равноправия. Хотя с другой стороны, ту же Елизавету, об отношениях которой знали даже чужие королевские дворы, не осуждали и пусть это не измена, ведь брака не было, но прелюбодеяние в любом случае. Такой развратный, циничный, пошлый мир, а всё туда же кого-то другого судить за то, в чём сами грешны.
Пёстрой нитью во всей книге идёт взаимодействие двух сестёр, двух королев, Шотландской и Английской. И как-то я разочаровалась в Елизавете, изначально я была о ней более высокого мнения и равнодушна к Марии Стюарт, но в ходе повествования именно Елизавета своими интригами и подлостью упала в моих глазах, по факту именно она и убила Марию Стюарт, как бы ни пыталась не замарать ручки, подстраивая ловушки. Она для своей страны, конечно, сделала много хорошего, но как личность довольно таки неприятна и завистлива, местами даже отвратительна. А ведь всё это началось с глупости обеих, ещё молодых королев и вот к какой ужасной трагедии это привело. Печально, что один поступок, как нежелание признавать права друг друга на английский престол, так повлиял на их жизни и что они так и не смогли прийти к компромиссу. Если бы не это, то, скорее всего, Марию Стюарт никто бы не судил ни за убийство мужа, ни за поспешный брак, ведь они были лишь поводом держать её взаперти, а потом и убить, опять же найдя, а точнее искусно такой повод составив. И в этом наверно самая большая трагедия всей этой истории.
Цвейгу браво, я зачиталась и заслушалась, бегая к маме каждый несколько минут, дабы рассказать какой-то интересный факт. Его безупречный стиль, красочное атмосферное описание манят и погружают в историю до конца. И так хотелось, чтоб эта увлекательная, полная трагичности, история жизни Марии Стюарт не заканчивалась, но всему приходит конец, но кто знает, может и в этом конце есть своё начало.

Тот, кто ее любит, обречен смерти, тот, кого любит она, пожнет одну горечь. Кто желает ей добра, приносит зло, кто ей служит, служит собственной гибели.

У Цвейга есть уникальная способность окунать в чувства, переживания, жизнь героя так, что даже если он тебе неприятен какими-то своими поступками, то всё равно вызывает сочувствие. Не принятие, но понимание. Цвейг словно учит, что нельзя разделять мир на чёрное и белое, что хватает и серого и жизнь каждого состоит из смеси всех этих оттенков, и хороших, и не очень поступков. А что самое главное? Наверно, признаем ли мы свои ошибки и делаем ли что-либо, дабы их исправить, изменить что-то в себе. Здесь же трагедия в том, что по факту Мария Стюарт ставила себя выше таких вот мелочей, если она о чём-то и жалела, то об этом знает лишь тот бог, которому она молилась, особенно в последние десятилетия своей жизни. И можно сейчас возмущаться тем, что Мария Стюарт слишком высокого о себе мнения, но не стоит забывать, она такая была не одна, все власть держащие, начиная с египетских фараонов, считали себя особенными, что уже исходя из их рождения в королевских семьях, они наделены теми правами, которых нет даже у знати. Поэтому её нежелание ни оправдываться, ни что-либо объяснять вполне понятно и для её времени и крови вполне разумно. Неужели кто-то думает, что та же Елизавета на её месте вела бы себя по-другому? Точно также считала бы себя выше всякого суда, ведь тогда королевских особ не судили, и точно также говорила бы, что любое её слово должно перевешивать чужое, ведь она королева.
И всё же наверно Марии Стюарт не повезло родиться именно в такой среде. Уже с самого детства цепочка событий, приведших к её концу, была запущена. Не покинь её так рано отец, она росла бы принцессой, а не королевой, и её не отправили бы в монастырь, позволив ей более легкомысленное, пусть и недолгое детство. Возможно, иначе у неё было бы более царственное, жёсткое воспитание и тогда бы не было случая с Шателяром и другими, случившегося из-за её беспечности и видимо отсутствия надменности, в ином случае она сразу их поставила бы на место и не позволила бы с собой фамильярничать. С другой стороны, только эти недолгие годы были в её жизни лёгкими и счастливыми, отчасти напоминающими наше нормальное детство. Затем же шестилетняя Мария Стюарт едет знакомиться с женихом. Легко сейчас говорить, что им так прекрасно жилось, живи в своё удовольствие и делай, что хочешь, но что же хорошего в том, что тебя по факту продают в жены, будучи ребёнком, ради династических и политических выгод. Да и быть королевой с младенчества тоже не так-то просто, думаю, особенно такой бедной Шотландии с довольно буйным, вспыльчивым народом и продажными лордами. Такое гнильё окружало, что сложно представить, что кто-то с моральным компасом, правильно показывающим север, мог там выжить и не опуститься. Таким образом, чтобы пытаться судить, хотя, как говорится, не суди и не судим будешь, необходимо встать на её место, пройти весь этот путь, а потом уже обманывать себя, говоря о том, что ни разу бы не свернули с истинного пути. Это было бы наивно и глупо. Хоть мне и претят некоторые её поступки, тем не менее, по-человечески мне становится жалко и её.
Наверно, если бы её муж Франциск II не умер в столь юном возрасте, когда ему было всего 16 лет, всей этой трагедии в жизни Марии Стюарт и не было бы, но и возможно и мы бы о ней не помнили сейчас, не знали бы, она могла просто слиться со всеми остальными королевами и кануть в Лету. А может, став старше и мудрее, как и Елизавета, оставила бы свой положительный отпечаток в истории, кто знает. Но Марию Стюарт ждала иная судьба, и она мчалась к ней со всей прытью и смелостью, на которую была способна. Читая о её верховой езде, о битвах, в которых она участвовала, мне живо представляется эта королева Шотландская, настоящая гордая дочь Шотландии с этой бурлящей кровью, тягой к независимости. При этом Франция навсегда осталась для неё домом, и именно во Францию её тянуло, что немудрено, ведь с шести лет она жила именно там, там проходила её юность, становление как личности. Но, тем не менее, кровь не обманешь и по характеру она была шотландкой и настоящей Стюарт.
Второй её брак оказался неудачен, но я не могу осуждать двадцатилетнюю девушку, влюбившуюся в красивого, но пустого юношу Генриха Дарнлея. С кем такое не случается? Так ли легко и быстро можно понять, что человек, который тебе нравится, ничего из себя не представляет, да и тебя он выделяет из других всего лишь потому, что брак с тобой ему выгоден. Эдакий альфонс и жиголо тех времён. Самое ужасное, что развестись потом нельзя, не то, что в наше время. И даже заговор против мужа не настолько чудовищен, каким он мог быть, если бы это она сделала первый шаг, но ведь сначала он пытался её убрать со своего пути, а Мария Стюарт тогда была на пятом месяце беременности! И пусть убийство ужасно само по себе, но в данном случае можно говорить о том, что кто-то один из них в любом случае закончил бы тогда так. Но что самое циничное, так это то, что лорды, пытались себя обелить и винить во всём Марию Стюарт и Боссуэла, когда сами хотели короля убрать, принимая в этом активное или пассивное участие. Смешно читать, как шотландские и английские лорды пытались выставить себя в лучшем свете, эдакими высоко моральными личностями, им-то точно рот открывать не следовало, сами не без греха, если и не по локоть в чужой крови.
А что же до её безумной любви к Боссуэлу, то будь это сухое описание из какой-либо биографии, то вызвало бы недоумение и неприязнь, где это видано, бросить к ногам мужчины всё: свою жизнь, гордость, честь, родину, корону и семью. Но с помощью таланта Цвейга и стихов самой Марии Стюарт, эта отчаявшаяся женщина, страдающая, сгорающая в своём чувстве и неправильности своих поступков, не знаю, как другие, но я не выдержала, у меня дрогнуло сердце и мне по-человечески стало её жаль. Нет, я не одобряю её поступков, ни убийства мужа, ни брака с Боссуэлом, но я и судить её не вправе. Мне кажется, она сама себя за это судила намного сильнее всех нас.
А ещё меня коробит, что у королей куча бастардов, а значит, они частенько изменяют своим жёнам и никто их за это не судит и не осуждает, но так жестоко осудили Марию Стюарт. Даже в королевской среде никакого равноправия. Хотя с другой стороны, ту же Елизавету, об отношениях которой знали даже чужие королевские дворы, не осуждали и пусть это не измена, ведь брака не было, но прелюбодеяние в любом случае. Такой развратный, циничный, пошлый мир, а всё туда же кого-то другого судить за то, в чём сами грешны.
Пёстрой нитью во всей книге идёт взаимодействие двух сестёр, двух королев, Шотландской и Английской. И как-то я разочаровалась в Елизавете, изначально я была о ней более высокого мнения и равнодушна к Марии Стюарт, но в ходе повествования именно Елизавета своими интригами и подлостью упала в моих глазах, по факту именно она и убила Марию Стюарт, как бы ни пыталась не замарать ручки, подстраивая ловушки. Она для своей страны, конечно, сделала много хорошего, но как личность довольно таки неприятна и завистлива, местами даже отвратительна. А ведь всё это началось с глупости обеих, ещё молодых королев и вот к какой ужасной трагедии это привело. Печально, что один поступок, как нежелание признавать права друг друга на английский престол, так повлиял на их жизни и что они так и не смогли прийти к компромиссу. Если бы не это, то, скорее всего, Марию Стюарт никто бы не судил ни за убийство мужа, ни за поспешный брак, ведь они были лишь поводом держать её взаперти, а потом и убить, опять же найдя, а точнее искусно такой повод составив. И в этом наверно самая большая трагедия всей этой истории.
Цвейгу браво, я зачиталась и заслушалась, бегая к маме каждый несколько минут, дабы рассказать какой-то интересный факт. Его безупречный стиль, красочное атмосферное описание манят и погружают в историю до конца. И так хотелось, чтоб эта увлекательная, полная трагичности, история жизни Марии Стюарт не заканчивалась, но всему приходит конец, но кто знает, может и в этом конце есть своё начало.