Глава 1. Сладость выбора, горечь сомнений

 
Снова не тому достался трон,
В пыли былое знамя…
Рвется паутина – только тронь,
И снова мир на грани.
Ты никогда не знаешь, как силен,
Пока с тебя не спросят;
Ты никогда не скажешь, что готов
Привычный мир отбросить.
 

Марко Поло. Самурай

Дурные вести приходили одна за другой.

Сначала в столицу вернулся Измиер. Занял свой прежний пост, будто и не пропадал на целый год: Виндор, ставший главой Светлого Совета на время его отсутствия, уступил ему без споров.

А несколько дней спустя вернулись воины и маги, сопровождавшие Риолена в Сехавию. От них-то город и узнал о гибели короля.

Для Йорэна это был сокрушительный удар. Вновь он не смог оказаться там, где в нем нуждались больше всего. Чуть позже выяснилось, что и отряд уцелел не весь: погиб Литен. Не то чтобы они с Йорэном когда-то дружили, но парнем Литен был неплохим, хоть и ворчал постоянно; бывало, что в паре с ним охраняли ворота замка, его бесконечные байки – под настроение после пары-другой кружек – здорово помогали скоротать время. А теперь их больше никто не услышит.

Однако сколь бы случившееся ни было ужасно само по себе, Йорэн понимал, что последствия себя ждать не заставят. До Сехавии король не добрался, значит, набеги продолжатся, а так и до войны недалеко. Еще виновные в смерти Риолена и Литена тейнары. Веками сидели мирно в своих горах, а теперь такое. Крылатые напали на людей из мести за казненного Измиером тейнара, это очевидно; и именно в стычке с ними погиб Риолен, единственный, кто мог призвать Верховного мага к ответу. Круг замкнулся. Надежда на то, что все успокоится и как-то само собой решится, и так была призрачной, но вскоре истаяла вовсе. Ирмалена, вдова короля, выступила перед народом спустя два дня после вестей о смерти мужа.

«Жители Арденны, – обратилась она к собравшейся толпе. – Для всех нас наступили скорбные дни. Наш король был подло убит крылатыми нелюдями, и мы не можем оставить это преступление безнаказанным! Но прежде чем разобраться с ними, мы должны решить другую задачу. Начинать войну теперь, когда Сехавия в любое мгновение готова ударить в спину, крайне глупо. Времени на разговоры о мире у нас больше не осталось. Риолен хотел, чтобы люди жили в гармонии с другими народами, и поплатился за это жизнью. Чтобы подобное не повторилось, другие страны должны быть с нами заодно, вот только не все желают это понять. Арденна во все времена была самой сильной и процветающей страной на Виэлии, и настала пора напомнить об этом забывшимся сехавийцам. Они грабят пограничные земли, потому что неспособны сами себя прокормить. О каких переговорах с ними и уступках может идти речь? Они хотят получить наш хлеб? Так пусть честно заслужат его, подчинившись арденнскому престолу. Нам не нужен столь слабый союзник – какой от него толк? – но если они станут частью нашей сильной страны, нелюдям точно несдобровать».

За спиной королевы стояли два мага Светлого Совета. Однако и без этого было ясно, чьи слова она произносит.

Йорэн не находил себе места. Долг звал его вернуться в замок, на службу Ирмалене, но он не мог себя заставить. Если он присягнет ей на верность, назад пути не будет.

Пойти на службу Вилларду, прежнему королю, Йорэна убедил отец. Сам он был тогда моложе, не задумывался о том, правильно это или нет, и окончательно осознал, насколько король бывал недальновиден или несправедлив, лишь когда у власти оказался Риолен. Молодому правителю, тогда еще наследнику престола, Йорэн служил с радостью и со всем рвением. Сейчас же появилась возможность самому решить, хранить ли верность трону Арденны. Если бы на престол взошел сам Измиер или ему подобный, выбор был бы очевиден. Но Ирмалена! Она выглядела бледной и изможденной, когда говорила о трагическом событии, и явно с трудом сдерживала слезы. Сторону Верховного мага она наверняка приняла не по своей воле. Несмотря на все старания Риолена, в замке оставалось полно людей Измиера. Если король знал, кому точно можно доверять, а к кому стоит отнестись с подозрением, то королева вряд ли была посвящена в эти подробности. Светлый Совет при желании способен устранить ее в любое время, и она не может этого не понимать. Конечно, Измиеру выгодно передавать свою волю через нее, законного правителя народ послушает скорее, но вздумай она пойти против воли Верховного мага – долго тот терпеть не станет. Ирмалена нуждалась в защите и поддержке, тем более теперь, когда ждала ребенка Риолена, но присягнуть ей означало встать на службу Измиеру, и одна мысль об этом вызывала тошноту. Не говоря уже о том, что у Йорэна была родня в Сехавии, и если начнется война, а она, похоже, неизбежна, то сражаться придется против своих.

Впрочем, другие возможности были не лучше. Прими он сторону Сехавии – придется обратить меч против родичей в Арденне. Еще и против стражей, с которыми вместе служил в замке. Угораздило же родиться по обе стороны забора!.. Забор ставил не он и его современники, а древние правители, за которыми, похоже, придется расхлебывать именно ему.

Конечно, всегда можно, пока не поздно, уехать куда подальше, хоть в Хаммар уплыть, и пусть все решается без него, но подобная трусость тоже была Йорэну поперек горла. Он прямо слышал в голове голос отца. «Смерть того, кому ты присягал, не освобождает от долга перед страной, честь воина дороже всего», – вот что сказал бы прямолинейный, строгих правил Маэл Урат-Нири. «Но есть ли смысл служить подлецу ради страны? – мысленно возразил ему Йорэн. – И как хранить честь воина, когда истинного господина больше нет?»

Он пребывал в полнейшей растерянности. Не мог заснуть до глубокой ночи, а днем ему не сиделось на месте. Пытался заняться чем-то полезным – домик Айнери давно стоило привести в порядок, – но все валилось из рук. Девушка пыталась его успокоить, но не знала, чем тут можно помочь. Само ее присутствие в его жизни только осложняло положение: теперь он чувствовал себя ответственным и за нее, и оттого делать выбор становилось еще труднее. Дошло до того, что он отправился в трактир Смаля напиться; но и вино не принесло облегчения. Когда бутылка опустела наполовину, голова лишь потяжелела, но мучительные раздумья никак не оставляли Йорэна в покое. Так обычно и бывает, когда пьешь один. Хмель ведь не сам по себе помогает, с ним лишь легче выговориться, излить все, что накопилось в измученном разуме; но с кем поговоришь о таком? Даже мысль о том, чтобы отказаться от верности королеве, тем более в такое время, для арденнцев – сущее предательство.

Вино неприятно горчило на языке, Йорэн невидяще смотрел в стену, почти с ненавистью думая о завтрашнем дне. Тут-то к нему и подсел трактирщик.

– Ты, парень, не похож на тех, кто даже в трудную долю променяет общество хорошей девушки вроде Айнери на бутылку, – начал он. – Сейчас, конечно, всем нелегко, но тебя, похоже, не только смерть короля гложет. Мне Айнери давно как дочь, сам знаешь, так что и ты почти родня, раз ей так дорог. Так что выкладывай все и не бойся, я в жизни разного повидал, меня не удивишь. Если что задумал – так и скажи, я пойму.

Он не спрашивая налил и себе из бутылки Йорэна и, окликнув Руша, распорядился:

– Хаммарское тащи, из моих запасов, такие разговоры под сехавийское не ведут, – и так как Йорэн по-прежнему молчал, продолжил: – Небось не хочешь в замок возвращаться, чтобы не пришлось Измиеру служить? В этом все дело?

– Не только, – процедил сквозь зубы Йорэн и сделал добрый глоток, набираясь решимости.

Он рассказал о своем детстве на границе Арденны с Сехавией. О том, что с детства слышал об обеих странах. О нелегком выборе, что стоял сейчас перед ним.

Трактирщик слушал спокойно, не перебивал, не удивлялся и предателем звать не спешил. Если Йорэн сбивался, подбирая слова, терпеливо ждал. Когда юноша закончил, надолго задумался.

– Вот что я тебе скажу, парень. В каком-то смысле тебе повезло. Кто в Арденне родился, будет служить здешней власти, нравится ему это или нет. То же и уроженцев Сехавии касается, да и любой страны, по сути. Не они выбирают себе правителя. У тебя же есть возможность выбрать не по долгу от рождения, а по совести. Чего хочет Измиер, ты знаешь. Каким бы мерзавцем он ни был, но какая-то правда за ним есть. Сехавия издревле жила набегами, еще когда звалась Хонгорией, понимала только язык силы. Пока кровью не умылась, не успокоилась. Но это наша правда, здешняя. А ты небось и другую слышал. Вот съезди домой, послушай, что там говорят, да постарайся понять, сколько в том правды. Голова у тебя вроде не соломой набита, думаю, разберешься. Там и поймешь, на чьей стороне стоит остаться. Как раз и Айнери с родителями познакомишь.

Йорэн от такого даже протрезвел, даром что вторая бутылка к концу подходила.

– По-твоему, так, значит, правильно? Звучит-то вроде разумно, но что, если я и впрямь окажусь против Арденны? Что, если сегодня ты угощаешь вином, а завтра нам придется скрестить клинки?

Смаль усмехнулся.

– А кто сказал, что я обязательно за Арденну буду? Мне Верховный маг тоже не по нутру. Но уж если сойдемся в поединке… Что ж, Йорэн Маэл-Нири, тогда советую тебе сражаться в полную силу, потому что я пощады не дам, да и грязными приемами не побрезгую – я все же пират, а не королевский страж. Но что будет, то будет, неизвестно еще, как обернется, а сегодня ты мой гость, и помочь тебе – мой долг.

И вот Йорэн с Айнери уже который день были в пути, приближаясь к Фредену, родному городку Йорэна.

Когда они выезжали из Виарена, подходил к концу Майлинген. Воздух пах морозом, в один из вечеров землю покрыло первым снегом, который растаял на следующий день, превратившись в серую слякоть. Однако дождей давно не было, под тонким слоем грязи дорога оставалась твердой, и лошади шагали бодро. Через несколько дней белое солнце пожелтело, наступил Иаральт. Еще больше похолодало, грязь превратилась в засохшую корку; теперь снег если выпадал, то не таял до самого полудня, а по обочинам и вовсе оставался лежать белыми островками. Листва давно опала, лишь зелень елей и сосен немного оживляла этот унылый пейзаж. А когда леса северной части Арденны постепенно сменились холмистыми равнинами с пожухшей серой травой, вид стал совсем неприглядным. Йорэну хотелось показать Айнери красоту здешних мест – уж он-то знал, как тут бывало в теплое время, и оттого делалось еще обиднее. С другой стороны, в Виарене сейчас лежали самые настоящие сугробы.

В древние времена люди поклонялись стихиям как богам, и сезоны года по сей день носили их имена. Йорэн всегда удивлялся, почему именно это самое холодное время, когда вся природа словно засыпала, назвали в честь лучистой Иараль – воплощения Энергии, хозяйки солнца и луны. Впрочем, остальные названия подходили не намного лучше. Можно подумать, в Майлинген, названный по имени воплощения стихии Металла, добывалось больше руды или ковалось больше мечей. Или во время Талатерна воздух становился каким-то особенным. Назвали и назвали, все это просто условности. Хотя милость Иараль сейчас была бы очень кстати. «Уж Лоэн-то – Ломенар, – поправил себя Йорэн, – нашел бы нужные слова, его бы богиня точно услышала, как-никак он ей родня». Как-то там друг? Конечно, с ним Иннер, не пропадут, и все же тревога не отпускала, пусть на сердце после разговора со Смалем и полегчало немного.

Айнери ехала, молча глядя в землю, лишь иногда бросая взгляды на горизонт, и время от времени ежилась, плотнее кутаясь в подбитый мехом плащ поверх теплой куртки. Из дома она прихватила несколько книг и на привалах частенько читала – то про себя, то вслух. Непривычно было видеть ее такой тихой, но долгий путь по местности, где и взгляду не за что зацепиться, кого угодно утомит. Хотя Йорэн отчетливо понимал, что каждый день все больше сближает их, и даже молчать рядом было не в тягость. А вот Дан всю дорогу без устали бежал рядом, облаивая встречных путников, время от времени забегал вперед или уносился в сторону, гоняя местных птиц. Вдоль тракта хватало деревушек или постоялых дворов, так что по крайней мере с ночлегом сложностей не возникало. Не забывали они и о тренировках: Айнери занималась молча и сосредоточенно, и Йорэн, видя ее успехи, не уставал хвалить ее, про себя радуясь, что скоро хотя бы в этом будет спокоен за нее. Девушка и раньше могла за себя постоять, но сейчас, пожалуй, справилась бы и с умелым воином.

И вот к вечеру очередного дня впереди показалась городская стена. Дорогу перекрывали запертые ворота, по сторонам на высоких холмах вдали виднелись огни сторожевых башен. Добрались наконец.

Невысокий стражник с курчавыми рыжими волосами, торчавшими даже из-под шапки, загородил им дорогу, но едва путники спешились, разглядел, кто к ним пожаловал, и расплылся в широкой улыбке.

– Йорэн! Это и правда ты! Ну хоть одна хорошая новость! – Стражник дружески обхватил его за плечи, но в следующий миг его улыбка погасла. – О смерти короля мы уже наслышаны, еще и в такое время… А кто это с тобой? Только не говори, что успел жениться!

– Здравствуй, Кин, я тоже рад тебя видеть, – искренне отозвался Йорэн, также сжимая парня в объятиях. Встреча со старым приятелем казалась добрым знаком. – Это Айнери Лин-Таари, дочь торговца редкостями из Виарена. И нет, мы не женаты, но ей и впрямь принадлежит мое сердце.

– Жаль! На такую я бы и сам глаз положил!

– А ты попробуй, – успела ответить Айнери до того, как ее спутник открыл рот. – Если Йорэн не прибьет тебя на месте, то через декану сам к нему прибежишь, умоляя, чтобы меня забрал.

Кин радостно засмеялся.

– Ну, дружище! Клянусь потрохами Кхарна^[6], она нравится мне все больше! Вот, значит, какие они, столичные красотки! С перчиком! Что ж, Айнери, как ты уже поняла, я Кин, Кинмор Роди, мы с Йорэном дружим с самого детства. Если что понадобится или просто захочешь узнать, что здесь и как, обращайся. Хотя в наших трех переулках особо не заблудишься. Меня найдешь или здесь, или в местном кабаке, если, конечно, в разъезд не отправят. Кстати, Йорэн, с нами завтра выпить не хочешь? Эл с Митом наверняка по тебе тоже скучали. Да и что в столице творится, непременно расскажи!

– Конечно, расскажу, как только хорошенько отосплюсь с дороги. Уже и забыл, когда в последний раз с тобой за кружкой эля собирались.

– Ну тогда завтра вечером в «Хромом Осле». Моя смена закончится с началом второй сумеречной, – подмигнул Кин.

– А почему не в «Веселом Гусе», как обычно? – удивился Йорэн.

– Долгая история. Старому Яру уже здоровья не хватало следить за своим трактиром. Сыновья его давно разъехались, оставить было некому, и он его продал. Ну а новый хозяин управлял им из рук вон плохо. Пиво дрянное, грязь повсюду, еще и поварами он нанял каких-то бездельников, лишь бы платить меньше. Клянусь хвостом Кхарна, еда могла попросту закончиться в самый разгар вечера! Ну, это поначалу, когда к нему еще кто-то ходил, желающих-то день ото дня становилось все меньше. Потом уже только старые пьяницы захаживали, и то не каждый день. В общем, закрылся «Веселый Гусь». А теперь там вообще сапожная мастерская.

– Вот как… – вздохнул Йорэн. – А мне-то в детстве казалось, что во Фредене время будто застыло и год от года на этих улицах ничего не меняется.

– Вот уж нет! – невесело усмехнулся Кин. – Сейчас времена настали другие. Новостей предостаточно, и, увы, часто не слишком добрых. Но это все завтра обсудим, вы оба даже на вид уставшие.

– Родители-то здесь? Здоровы ли?

– Да где ж им быть? В порядке, и госпожа, и комендант. Он-то не мальчик ведь уже, чтобы самому лошадников гонять. Сидит на своем посту, дела важные решает. Даже ночует нередко там же, так что, если тебе он нужен, сперва туда и загляни по пути, уж если там не окажется, тогда домой поезжай.

– Хорошо, так и сделаю. До завтра, Кин.

– Жду не дождусь, дружище! – И он снова крепко хлопнул Йорэна по плечу.

Миновав ворота и вторую линию обороны между внешней и внутренней стенами, путники въехали на широкую, но короткую мощеную улицу, вскоре приведшую на главную площадь. Уже стемнело, и площадь скудно освещалась несколькими фонарями на высоких железных столбах. «Все так же, как в детстве», – подумалось Йорэну. Дорогу, однако, он нашел бы и в темноте. Почти все лавки были уже закрыты, лишь редкие торговцы – почему-то сплошь сехавийцы – еще предлагали свой товар редким прохожим. Погода стояла промозглая, и за пределами площади людей и вовсе почти не осталось. Прошли, шатаясь, двое гуляк, горланя похабную песню, и вскоре скрылись за углом.