4

Что-то вертится. Черно-белое или светло-темное. Вращается спиралевидно. Постепенно появляются краски, в глубине сливаются с формами, словно в водовороте. В этом водовороте она кого-то знает, как только попадает туда, понимает, кто это. У нее кружится голова, это приятное головокружение, она чувствует себя совершенно беззаботно. Будто ее несет водный поток, в невесомости. Потом краски меркнут, легкость исчезает, водоворот оказывается прямо в голове, она открывает глаза.

Ее сердце не справилось. Она не справилась, не уследила.

Она смотрит на яркий свет. Рядом с ней две санитарки. Одна снимает с нее кислородную маску, другая считывает данные с чипа. Чип у Лины в левом плече.

Санитарка с кислородной маской кладет ладонь ей на руку:

– Мы едем в клинику «Дорнбуш». Не волнуйтесь.

Лина кивает, сосредотачивается на звуках. Шины едут по асфальту. Прерывистый шум приборов и мотора. Все молчат. Что-то пикает. Она закрывает глаза.

– Пожалуйста, не закрывайте глаза, если можете, – говорит санитарка, которая сканировала чип.

Лина прислушивается и фиксирует мелькающие огоньки, плывущие за окном, кажется, будто они с понимающим видом кивают синему проблесковому маячку.

– Мне очень неловко, – говорит Лина.

– У вас не было лекарств при себе.

– Я принимала их дома. Наверное, забыла взять, к сожалению.

– Не стоит извинений, все в порядке. Это наша работа, и уверена, впредь вы не забудете, – отвечает санитарка со сканером. Ей лет сорок пять. Короткие черные локоны, местами высветленные, темные карие глаза и веснушки. Кожа почти такая же темная, как у Лины. Женщина замечает обращенный на нее взгляд и улыбается.

– Не пройдет и десяти минут, как мы будем на месте.

– Десяти?

– Вы некоторое время провели без сознания. Ничего страшного, – спешно добавляет она, заметив панику у Лины в глазах. Она снова улыбается. – Семью уже оповестили.

Лина замечает на полу свою сумку. Очевидно, Эзлем не разрешили поехать с ней.

Лина снова закрывает глаза, медсестра издает предостерегающий звук. – Я не сплю, – говорит Лина. Ладонь другой санитарки все еще лежит на ее руке, она чувствует легкий нажим. Контакт для экстренных случаев – родители. Они будут волноваться. Эзлем расскажет им что-нибудь безобидное и пришлет Лине сообщение, что именно она им наплела.

Улицы почти пусты, в это время на дороге встретишь разве что велосипедистов, да и то изредка, правда, трамваи ездят всю ночь, но реже. Личному моторизованному транспорту, в смысле электромобилям или тому, что раньше называли автомобилями, запрещено ездить в пределах города, передвигаться на машинах можно только пожарным, медикам скорой помощи и полицейским. Ну, и политикам.

Клиника «Дорнбуш» находится в бывшем доме престарелых, который относится к охраняемым историческим памятникам. Прилегающее современное здание с высокотехнологичными операционными, смотровыми помещениями, лабораториями и учебными аудиториями насчитывает двадцать пять уровней, пять из которых находятся под землей. Машина скорой помощи заезжает на первый этаж. Лину перекладывают на носилки и перемещают в лифт. Ее сопровождает санитарка с черными локонами, другая прощается с ней. Водитель скорой помощи направляет машину на индукционную площадку для следующей загрузки.

На шестом этаже Лину принимает медико-технический ассистент, он делает еще одно МРТ сердца и просматривает запись кардиограммы последних часов и дней. Лина лежит, ждет, засыпая время от времени, поворачивается, садится, снова ложится, дышит, задерживает дыхание, выдыхает, ей делают инъекции, берут кровь, она покорно соглашается на все процедуры. Все это ей хорошо знакомо.

Уже начинает светать, когда она оказывается в палате на верхнем этаже и может спокойно поспать. Около полудня она просыпается, осторожно встает с постели и неуверенными шагами бредет в небольшую ванную комнату. Когда она возвращается, появляется санитар, приносит картофель, овощи и чай. Пока она ест, раздается стук в дверь и заходит врач, у которой в глазах написано: «Нам надо поговорить». Доктор Маджуб.

– Что-то не так? – спрашивает Лина.

Доктор Маджуб засовывает руки в карманы белого халата:

– В пределах своих возможностей ваше сердце работает нормально, но вы не должны сильно нагружать его. В последние дни вы слишком мало отдыхали и принимали лекарства, скажем так, креативно.

Лина чуть не поперхнулась от этой формулировки:

– Я принимала их по необходимости. Но все время возникали исключительные случаи, когда я…

– Это, честно говоря, не имеет значения, – перебивает ее доктор Маджуб. – Я проанализировала ваши показатели. Чуть что – вы принимаете лекарства. Но вы же знаете, что в определенных ситуациях возможно также не медикаментозное воздействие для регулирования давления и сердцебиения. Вам следовало бы чаще применять эти методики.

– Но иногда обстоятельства не позволяют…

Врач снова перебивает:

– Вам необходимо уделять этому время. Вы же помните, как часто бывали на пороге смерти.

– Да, – робко отвечает Лина. Она решила подыграть, это проще, чем вступать в дискуссию.

– Воспринимайте произошедшее как предупреждение и радуйтесь, что это не инфаркт. Пока. – Она внимательно смотрит на Лину, кажется, только теперь видит, насколько она измучена, и немного смягчается. – Понимаете, дело в том, что вы – совершенно особенный случай, и поэтому вы нужны нам хотя бы еще несколько лет. Живой. – Уголки ее рта подрагивают.

Лина улыбается:

– Вы умеете мотивировать пациентов, не так ли?

Доктор Маджуб улыбается в ответ. Она подходит ближе и садится на стул для посетителей:

– С плодом все в порядке. – Она внимательно смотрит на Лину, хочет понять ее реакцию по лицу.

Лина чувствует, чего от нее ждут и кем именно она должна быть: самостоятельной молодой женщиной, которая знает, как жить дальше. Которая все решила. Не дрогнув под взглядом врача, она продолжает есть.

– Вы хотите сохранить его?

Она не может ответить с полным ртом, неопределенно мотает головой и поднимает руку, пытаясь успеть проглотить еду.

Врач полагает, что и так знает ответ:

– Хотите все уладить прямо здесь? Тогда я сообщу в отделение гинекологии, – говорит она.

– Сначала я хотела бы отдохнуть.

– Вы знаете, что в вашем случае беременность связана с риском.

Лина кивает.

– Вы уже были на приеме у гинеколога?

– Нет.

Доктор Маджуб наклоняется вперед, опираясь руками на бедра.

– Я должна быть с вами откровенна. Это может вас убить. В наше время женщины уже не умирают от родов, если они здоровы. Но для вас, разумеется, риск смертельного исхода невероятно велик. На вашем месте я бы как можно скорее поговорила с гинекологом, раз уж вы здесь.

Лина кивает:

– Ясно.

Врач со вздохом облегчения встает:

– Хорошо, я скажу, пусть пришлют кого-нибудь. Решение, конечно, остается за вами, но… – Она медлит. Очевидно, она бы с удовольствием оставила решение за собой, но не позволяет себе этого. – Вам следует взвесить все риски.

– Разумеется.

– Я могу пойти с вами на прием, если хотите.

– Спасибо большое. Но не думаю, что в этом есть необходимость.

– На вашем месте я бы…

– Прошу вас, – Лина перебивает врача на полуслове, и та замолкает под ее взглядом. Натянуто улыбаясь, доктор Маджуб поворачивается, чтобы уйти. – Как долго мне здесь оставаться? – поспешно спрашивает Лина.

– По моему мнению, еще одну ночь для наблюдения. Если вам надо уйти раньше, мы можем это обсудить. У вас хорошие показатели, чип исправно сохраняет данные. Но КОС ни в коем случае нельзя дезактивировать. Почему он вообще был выключен?

Лина изображает удивление:

– Вероятно, случайно, не знаю, как это произошло.

Доктор Маджуб кивает. Лина понимает, что та ей не верит. Она собирается продолжить, но врач говорит:

– Вы можете просто выключать связь со спутником. КОС работает и без нее. Система определения местоположения будет включаться автоматически только в экстренных случаях. Вы отключили его из этих соображений?

– Это и правда недоразумение, – отвечает Лина.

Врач сдержанно прощается и тихо закрывает дверь. Лина снова остается одна, со своими с мыслями. С чем-то нежданным и неведомым внутри тела.

5

У нее новые сообщения. Утром приходили родители, хотели навестить ее, но не стали будить. «Сообщи, когда проснешься! Мы принесли тебе кое-что на смену». Лина оглядывается по сторонам, обнаруживает матерчатую сумку рядом со стулом, предполагает, что в ней свежая одежда. Ее сестра Магритт хочет знать, можно ли прийти к ней. Итан шлет список вопросов к статье об Уккермарке, расследование надо закончить. Эзлем пишет: «Мы собирались в итальянский ресторанчик, по дороге тебе стало плохо. Мы ждали, пока станет лучше. Больше я ничего не говорила». Лина сразу стирает сообщение и валится на подушки. Она отвечает родителям, что чувствует себя хорошо и что будет дома не позднее завтрашнего утра. Навещать ее не надо. То же она пишет и Магритт. Итану вкратце объясняет, что возникли непредвиденные обстоятельства, она свяжется с ним позже. Эзлем она спрашивает: «Яссин тоже здесь?»

Не проходит и десяти секунд, как приходит ответ. «Да».

Черт. Она не уверена, что сможет устоять перед искушением пойти к нему. Его жена наверняка там. Впрочем, она же его коллега. Они работают вместе, только и всего. Они просто давно знакомы.

Эзлем пишет: «Не делай этого».

Лина не отвечает.

Уже неделю она знала, что беременна. И ей приходил на ум только один день, когда это могло произойти. Возможностей было не так уж много. Яссин жил с женой, Лина – у родителей. Первый раз они переспали у него в кабинете полгода назад. Впервые за десять лет. После этого они пытались не заходить так далеко, что им удавалось то лучше (редко), то хуже (в большинстве случаев). Когда Яссин решил забронировать номер в гостинице, чтобы они могли провести всю ночь вместе (его жены не было в городе), ей показалось это настолько абсурдным, что она еще в лобби развернулась и ушла. Оставался поспешный секс тайком в кабинете. Она не требовала, чтобы он расстался с женой. Не хотела никаких признаний. Но чувствовала, что он несчастлив в этой ситуации, которую сам не знал, как разрешить.

Это было тем самым ранним утром в июне, солнце только начинало подниматься, Яссин назначил ей свидание. Она вошла в офис и поцеловала его, будто для другого приветствия не было времени. Через две минуты он был уже внутри, они не раздевались полностью, все надо было делать быстро, а потом Лина услышала шаги в коридоре. Дверь была заперта. Они застыли на мгновение, но ничего больше не услышали. Они все делали тихо, как обычно. Яссин кончил, она нет. «Язык, пальцы, член?» – спросил он, и так как было совсем раннее утро, так как в этот день почти никто не должен был прийти на работу и так как шагов больше не было слышно, а восходящее солнце пригревало и светило сквозь окна как никогда ясно, в тот раз это был не поспешный секс украдкой, а полное наслаждения продолжительное соитие, почти как прежде, в котором все пошло в ход – и язык, и пальцы, и член. Яссин уже кончил и не надел новый презерватив. Он подумал, что все обойдется. Моменты, когда разум бессилен. Лина тоже в это поверила.

Теперь она думает, что шаги, которые она слышала тогда утром, были шагами Эзлем.

Прервать беременность так же просто, как почистить зубы. Достаточно назначить дату. Консультацию можно получить в любое время, но не в том ключе, как это было еще в начале XXI века, никто больше не укоряет женщин. Процедура не облагается штрафом. Кто не хочет детей, не обязан их иметь. Само собой, принять решение рекомендуется в течение первых трех месяцев. Ударение на «рекомендуется». Но едва ли кому-то из женщин требуется больше времени. Как правило, беременность выявляется на самых ранних сроках, почти все каждый месяц проходят стандартное обследование и получают результаты анализов мочи и крови с помощью КОС на дому. Если обнаруживается что-то особенное, об этом сразу сообщают. КОС определяет, какие лекарства следует принимать, и нужна ли консультация врача. Большинство проблем со здоровьем, которые считываются по результатам анализа крови и другим показателям, можно избежать благодаря своевременно прописанным медикаментам или определенным рекомендациям – ешьте больше или меньше того или другого, двигайтесь больше или меньше, внимательно следите за сном, пейте больше воды, меньше кофе и т. д. Поэтому регулярный контроль так важен.

Прежде чем лекарства у Лины заканчиваются, в назначенное время их доставляет дрон. Иногда там оказываются дополнительные препараты, она уделяет слишком мало внимания приему витаминов и минералов. Или КОС присылает руководство к действию на смарткейс, главным образом: «Следите за фазами отдыха». Из-за уведомлений она порой выключает КОС и ставит в такой режим, будто она спит. Она знает, что незаконно изменяет алгоритмы и лишает исследователей важных данных. Данные Лины невероятно ценны. Ее должны мучить угрызения совести – в том числе потому, что она подвергает риску свое здоровье.

Она встает, берет сумку и идет в ванную. Когда спустя двадцать минут выходит оттуда – чувствует себя другим человеком. Здоровым, крепким, активным. Санитар, который заходит за подносом, едва узнает ее. Она говорит ему, что идет в отделение гинекологии обсудить кое-что. Он предлагает уведомить врачей о ее визите, чтобы ей не пришлось ждать. Она вежливо отказывается.

По пути к лифту она пытается сориентироваться. Правда, она знает эту больницу лучше, чем хотелось бы, но несмотря на это у нее каждый раз возникает страх заблудиться. Внушительная доска на стене информирует, что отделение интенсивной терапии расположено на втором этаже. Лина не надеется, что ее пустят к Яссину, возможно, удастся что-нибудь узнать. Или, по меньшей мере, увидеть его издалека.

На втором этаже она выходит из лифта и идет по коридору.

– Вам помочь? – спрашивает санитар. – Вам необходимо разрешение для того, чтобы находиться в отделении интенсивной терапии.

– Я пациентка, – отвечает она.

– Но определенно не реабилитационного отделения.

– Собственно, я ищу Яссина Шиллера. Он здесь?

– Только с разрешением, – говорит санитар и хочет уйти.

Она кладет ладонь ему на руку.

– Пожалуйста, – говорит она. – Он мой начальник. И близкий друг. Я только хочу знать, как он.

Она чувствует, как он смягчается под ее умоляющим взглядом, но он профессионал, эти аргументы на него не действуют.

– Мне очень жаль, – говорит он и уходит.