Отзывы на книги автора «Зинаида Гиппиус»

«Голубое небо» - пятый рассказ Зинаиды Гиппиус из её книги «Новые люди».
Впервые он был напечатан в 1896 году именно в этом сборнике.

Да не обольстится никто невинным названием «Голубое небо» - когда вы прочтёте этот рассказ, небо покажется вам с овчинку!
Впрочем, такое восприятие рассказа зависит, наверное, от склонности человека тем или иным образом воспринимать жизнь. Есть, я думаю, люди, для которых взаимоотношения между представителями человечества, описанные в этой книге, в порядке вещей.

Перед вами история о СИЛЬНЫХ людях.
Сильных людей в нашей классической литературе настолько мало (Базаров, Штольц, - кто там ещё?), что почитать о подобных типах будет очень интересно. Тем более что в произведении на каких-нибудь 25 страниц мы встречаем сразу ДВУХ сильных людей – мужчину и женщину.
Ещё любопытнее то, что это очень МОЛОДЫЕ мужчина и женщина – не какие-нибудь там прожжённые и наученные жизнью, ничего подобного. Героям нет ещё и тридцати лет!
Это начальник почтово-телеграфного отделения Антон Антонович, а также нежно лелеемая им девушка Людмила. Оба неглупы, оба имеют характер, оба БОЙЦЫ, да такие, что трудно сказать, кто из них сильнее.
Антон Антонович, например, всего в жизни добился сам. Узнав в юности о взяточничестве отца, он отрёкся от родителя, покинул отчий дом и всегда потом действовал только самостоятельно. Долг, честь, порядок для него не слова только, а понятия, которые он прочно воплотил в своей жизни.
Людмила хотя и не пережила того же, что Антон Антонович, однако, никакой мужчина до сих пор не смог заставить её пасть, сражённой стрелой Амура. Эта девушка такого рода, что она не только любого кавалера приструнит, но и самого Амура выпорет, отобрав и сломав предварительно все его стрелы, чтоб неповадно было!
Но тут-то и загвоздка! Обрести силу – это значит чего-то достичь. Но чего-то достичь – это ведь значит ещё и что-то потерять, верно? И потеряв такие «слабости», как сострадание, милосердие, любовь, человек теряет ОЧЕНЬ многое. Это тот самый случай, когда сильный становится слабее слабейшего, когда выращенная человеком в себе мощь способна лишь разрушать. И прежде всего она убьёт своего повелителя.
Упаси нас Бог от такой силы!

Зинаида Николаевна Гиппиус (1869 – 1945) русская поэтесса, драматург, прозаик, критик, религиозный философ, жена поэта Дмитрия Сергеевича Мережковского.
Зинаида Гиппиус – поэт-символист. Было такое течение в русской литературе, к которому принадлежали Брюсов, Бальмонт, Блок, Белый, Балтрушайтис, Анненский, Волошин, Сологуб, Мережковский и некоторые другие.
Более всего З.Н. известна своими стихами.
Я с юности люблю символистов и обожаю Гиппиус. Но до сих пор я читал лишь её стихи, драмы, рассказы и мемуары. «Без талисмана» - первый роман этого автора, который я прочёл.
Книга была написана и опубликована писательницей в журнале «Наблюдатель» в 1896 году, когда З.Н. было 27 лет.

Это действительно хорошая литература.
Хорошую литературу от плохой я отличаю по тому, насколько глубоко она воздействует на меня. Эта книга всколыхнула во мне очень многие мысли и чувства, заставила переоценить и передумать многое, что к теме романа, вроде бы, не имеет прямого отношения. А когда книга над тобой РАБОТАЕТ, когда она выводит тебя за рамки самой себя, - это ХОРОШО.

Действие романа относится к тем же годам, в которых он был написан – к концу XIX века. События происходят в Санкт-Петербурге, в Европейской части России и в Западной Европе.
Главный герой романа – Павел Павлович Шилаев. Вначале романа ему 26 лет. Это честный юноша, который успешно окончил университет, но вместо продолжения учёбы хочет работать учителем на благо образования народа в простой деревенской школе.
Важную роль в романе играет Веруня, Вера Владимировна Прокофьева – возлюбленная Павла Павловича, которая вскоре становится его женой.
Также очень значимым персонажем является первая любовь Павла Павловича – Тоня, Антонина Сергеевна, ставшая со временем женой дяди Шилаева.

Это не любовный роман, хотя любовь играет в нём немалую роль.
Это роман, в котором хорошо и верно описана так называемая «культурная» прослойка тогдашней России. Мы видим, чем живут относительно богатые люди. Видим убожество, бессмысленность их жизни, которая не даёт счастья даже им самим. И людей Гиппиус показывает нам вовсе не каких-нибудь отъявленных. Пожалуй, лишь сестра Веры Люся производит ощущение какой-то ненормальной, «сдвинутой» девушки из романа Достоевского. Но все остальные герои ведут себя и мыслят более-менее прилично.
Но при всём этом мы видим, что в их жизни не хватает не просто чего-то этакого, а не хватает САМОГО ГЛАВНОГО. Настолько не хватает, что даже Павел Павлович, имеющий весьма благородные намерения, превращает свою жизнь в какую-то пошлую ерунду. Превращает не намеренно, а потому, что действует, не имея опоры, фундамента своей жизни. «Но чтобы стоять, я должен держаться корней», - пел Гребенщиков. И у Шилаева этих корней нет. И его несёт по ветру.
Один из эпизодических героев книги произносит речь, объясняющую название романа. Он называет то главное, чего не имеет Павел Павлович, ТАЛИСМАНОМ.
«Вот в чём дело, послушайте-ка меня: распределили вы всё по клеточкам, цифры подвели, решили: хорошо так будет, - поеду в деревню детей учить, буду способствовать, мол, народному образованию. Голодного накормлю, холодного обогрею, трудиться буду. Прекрасные мысли? А только приехали - не нашли ни холодного, ни голодного, ни хлеба для них – да и искать где не знаете. А всё отчего? Оттого что разумом решили, по табличкам… Может, оно прежде и это годилось, - не знаю, - да теперь-то не годится. И поехали бы в деревню – всё то же было бы. Вы так думаете: где, мол, голодный? Поскорее накормлю его – да и дело с концом. За другого примусь. И чем больше их накормлю, тем я правее. А для чего вы их кормить хотите? Так, чтобы голодны не были? Да не так это просто, голубчик мой. Тут надо ТАЛИСМАН иметь заветный, надо дальше хлеба смотреть – тогда и хлеб придёт, и будет хорошо. А ядра-то у вас нет, - самого глубокого, самого заветного, ради чего всё можно сделать; ради чего и вы приходите делать своё дело. С талисманом придёте, скажете: «Гора двинься!» - и двинется гора. А нет талисмана, нет в душе далёкого, дорогого, единственного – и развеются ваши твёрдые решения, как песок речной, и ничего не сбудется, чего хотите».
Эти слова являются ключом к пониманию книги и ключом к пониманию жизни БОЛЬШИНСТВА людей. Многие действуют (а то и просто бездействуют), не имея такого талисмана, не имея за душой никаких серьёзных убеждений.
Есть такой средневековый образ – «корабль дураков». Он олицетворяет тех, кто живёт без Бога в сердце, без царя в голове. Вот и автор показывает нам людей, живущих без смысла и цели. А те, кто имеет такую цель (как Павел Павлович), не могут её реализовать, потому что в этой цели не хватает самого главного – Бога.
По сути, Гиппиус в этом романе осудила ещё не существовавших тогда большевиков. Позднее она не примет Октябрьскую революцию и покинет Россию навсегда. И её будущую позицию можно увидеть уже в этом романе, написанном за 21 год до Октября. Гиппиус не верит в то, что решить проблемы человечества можно МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКИМ путём. Она не верит даже в то, что человек хотя бы СВОИ СОБСТВЕННЫЕ проблемы может решить ВНЕ Бога. Антонина Сергеевна, не верившая в Бога, приходит к скуке и отчаянию. И её баснословное богатство не развлекает её. Она и хочет спастись от душевной пустоты, да не может. Ей открывается лишь один выход к покою – смерть.
Изменение материальных условий само по себе ничего не даёт – это было ясно Зинаиде Николаевне ещё в конце позапрошлого века. Жаль, что к её мнению не прислушались – это помогло бы избежать множества трагедий.

Чуковский плохо в период своей ранней критики отозвался о романе "Чертова кукла" Зинаиды Гиппиус. Он пишет:

Вы с женщиной, которую не любите. И все кругом нехорошо, неуютно. Каменные лестницы, ветер. Она вам надоела, — «отвязаться бы!» — и жалка, и противна. А вы вдруг перед ней на колени и молите ее о любви:
— О, нелюбимая, не знаю почему, но жду твоей любви, хочу, чтобы ты любила!
Неестественно. Невероятно. Хотели ударить, и вот лобызаете. Отталкивая, маните. Что за странная любовь — наизнанку!

Действительно, такой поворот удивителен, но он присутствует в этом романе и другой прочитанной новелле, от которых пахнет достоевщиной в плане прорисовки персонажей. И если, когда очередного Дмитрия Ивановича Достоевского охватывала внезапная скука посреди всеобщего возбуждения, мне это нравилась и я, топая пятками по полу и скатывая щеки в морщины, кричала: "Вот это здорово!", то с Гиппиус просто скучала, болезненно морщясь с Юрулей и от Юрули. Двоекуров, ласково называемый Юруля, - существо пресыщенное, исповедующее свою философию вреда- невреда, стоя на позициях сильного эгоизма. Он всеми любим, но одновременно мало что делает для этого. Все тянутся к нему, но он от всех устал. И читатель устает вместе с ним. Так тошно становится от всего этого: от литературных собраний, от обнимашек Лизочки, от отталкивающей внешности Якова, от спрятанной в просторных комнатах графини. Из Юрули ушла жизнь и лишь легким румянцем скрашивала щеки некоторых персонажей, женских, в основном. Наприме, Литты или Наташи, таких типичных барышень.

От достоевских оборотов, от скуки, пронизывающей страницы, от серости будней, от какого-то сверхдраматического финала, от отталкивающего главного героя, от всего как-то сереет за окном и не так уже надрывно-печальны кажутся стихи Гиппиус. Крупная проза много потеряла от прелести ее коротких стихов, только в некоторых абзацах как бы вновь ухватывая ускользающую жизнь, когда понимаешь, что вот здесь вот кроется настоящее чувство, здесь автор сбрасывает маску "чертовой куклы", увлекшись повествованием. Роману не хватает глубины, это просто хорошо связанные предложения на популярную тему с набором шаблонных героев, сверху присыпанные аллюзиями.

Все пронизано недомолвками, намеками, диалогами, ведущими в никуда. У героев нет точек соприкоснования, только гореч, только прошлое и очень туманное будущее. Не знаю, впечатления довольно нейтральные, со стихами Гиппиус входяще в противоречие. Хотя стоит вспомнить, что мы два различных бытия, мы зеркала, которые углубляют и преломляют. Недавно всплывал вопрос о том, с каким писателем я бы поговорила вживую. Тогда ответить не смогла, а теперь - Гиппиус. Интересно же, что представляла из себя она, что творилось в голове и в характере, потому что о ней нельзя сложить впечатления по этому роману.

Есть люди, которые как будто выделаны машиной, на заводе, выпущены на свет Божий целыми однородными сериями, и есть другие, как бы "ручной работы", и такой была Гиппиус... [Г. Адамович]

Лично я не пожалела ни об одной минуте времени, затраченного на эту книгу. Есть свои плюсы и минусы.

Конечно, восхищает в З.Н. Гиппиус многое и было бы странно, если бы было иначе. Многогранность. Поэтэсса, беллетрист, драматург и литературный критик. Прожила долгую, сложную, насыщенную различными событиями жизнь.

Читая её воспоминания, невольно оказываешься свидетелем всего, что происходило там и тогда.

1. Первая мировая война. Революция.
Гиппиус даёт оценку деятельности каждой политической группы:

Правые - и не понимают, и не идут, и никого никуда не пускают.
Средние - понимают, но никуда не идут, стоят, ждут (чего?)
Левые - ничего не понимают, но идут неизвестно куда и на что, как слепые.

2. О религии и войне.
Об этом можно рассуждать бесконечно. Гиппиус религиозна. Её ужасает многое, присущее военному времени, вплоть до не очень значительных моментов:

Карташев упорно стоит на том, что это "балет", - и студенты, и красные флаги, и военные грузовики, медленно двигающиеся по Невскому за толпой (нет проезда), в странном положении конвоирующих эти красные флаги. Если балет... какой горький, зловещий балет!

Пока читала это, очень почему-то думалось о крестовых походах. Удивляет на фоне этого реакция религиозных людей на то, о чем писала выше. Или не осознают, как внедрялась религия, либо просто не желают осознавать.

3. Интересен взгляд автора на "женский вопрос", интнресен и актуален для многих стран сегодня:

Точно можно у кого-то попросив, - получить "равенство"! Нет, женщинам, чтобы равными быть, нужно равными становиться.

4. Эмиграция.
Как бы хорошо я ни относилась к творчеству Гиппиус, но мне всегда были не понятны моменты, когда воспевающие Россию при первой же "заварухе" уезжают в спешке за границу и там снова, подобно куликам, продолжают "нахваливать своё болото". Любите свою Родину, так и невзгоды переносите вместе со своим народом и страной. Однако, уехав сначала в Польшу, а затем в Париж почти на 30 лет (до конца жизни), она, тем не менее, осуждает эмигрантов.

5. Автор резко высказывается о царе Николае II, самодержавии вообще, и Распутине... О новом правительстве:

Россией сейчас распоряжается ничтожная кучка людей, к которой вся остальная часть населения, в громадном большинстве, относится отрицательно и даже враждебно.

6. Город у Гиппиус в то время:

Петербург, - просто жители, - угрюмо и озлобленно молчит, нахмуренный, как октябрь. О, какие противные, черные, страшные и стыдные дни!

7. О голоде:

На Николаевской улице вчера оказалась редкость: павшая лошадь. Люди, конечно, бросились к ней. Один из публики, наиболее энергичный устроил очередь. И последним достались уже кишки только.

Эпизод с лошадью также встречается и в воспоминаниях А. Мариенгофа.

8. З.Н. Гиппиус очень болезненно реагировала на события и людей, в которых ей приходилось разочаровываться. Особенно, если это касалось людей, которых она считала близкими ей и их семье. Предателей называла "оборотнями".

9. О браке:

Брак, т.е. нечто строящееся на поле, не совместная жизнь (настоящая), ибо пол старый, при котором, обыкновенно, "ухаживание" не взаимно по времени: вначале муж ухаживает за женой. Потом перестаёт, и жена начинает ухаживать за мужем. (Беру счастливый брак). Никакой "закон" не может дать истинной совместности.

И она знала, о чем говорила, т.к. прожила со своим мужем Д.С. Мережковским 52 года, не разлучаясь ни на один день! А о муже отзывалась с невероятной нежностью.

10. Зинаида Николаевн была очень сильной личностью. Вся ее жизнь была борьбой. Она пишет о себе следующее:

У меня есть верность, бывает крепость, а благости я ищу борением, всегда, часто падаю - и опять борюсь...

В тесности, в перекрестности,
Хочу - не хочу ли я, -
Черную топь неизвестности
Режет моя ладья.

Заключительная часть книги посвящена другу Зинаиды Гиппиус, поэту, творчество которого я очень уважаю - А.А. Блоку. Эта глава, наверное, была наиболее интересна для меня.

Оценка 4 из 5. Слишком много подробностей о революции, партиях, тех, кто рвался к власти. Все же мемуары обычно представляют собой нечто менее обзорное в плане политики, если автор не принимает непосредственного участия в этом.

«Легенда» - восьмой рассказ писательницы из книги «Новые люди».
Он вышел в свет в 1893 году в сборнике «Путь-дорога».

Название произведения показалось мне не вполне соответствующим содержанию рассказа.

В уютном маленьком малороссийском городке, находящемся недалеко от Киева, в каменном доме, стоящем на главной площади, жил прокурор местного окружного суда. И была у него дочь Маничка, имевшая весьма своеобразный, «строптивый», характер. Училась она плохо (была неспособной, да и не любила учиться). Из гимназии её выгнали. Нанятая папой учительница от неё отказалась. Бились с Маничкой, бились, «да только сами разбились». И порешили: «Что ж, если способностей нету, пусть делает, что хочет».
А хотела Маничка думать о жизни. Думала, думала, да такое выдумала, что однажды ушла из дому…
А дальше, нужно читать самим.

По рецензии самого преданного поклонника Гиппиус на этом сайте у меня сложилось впечатление, что «Чертова кукла» – интригующая смесь Булгакова, Достоевского и Камасутры: «все со всеми ради жилища», а на заднем плане скорбные эстеты, неврастеники и проститутки кончают с собой. Я не могла пройти мимо такого декаданса. Хотя вообще-то я не люблю декаданс.
Оказалось, что это история о молодом эгоисте Юрии («чертова кукла» – это он), продвигавшем теорию о сибаритском эгоизме как дороге к счастью. К некоторому моему удивлению, эта непритязательная идея действительно всерьез апеллировала к умам некоторых героев своего времени. Только нежные, святые и бездеятельные души вроде сестры Юрия Литты могли противостоять столь упаднической морали. Под конец кто-то даже отметил, что красавец Юрий – «очарование зла», почти по Бодлеру. Ну, для шестнадцатилетних подростков он, может, и вампир очарование зла, а по мне так ему просто было нечем заняться.
То же, впрочем, относится и ко всем остальным. Герои Гиппиус (как и вообще львиной доли дореволюционной литературы) как бы спрашивают тебя, читатель: а чем бы занялся ты, если бы тебе (не) повезло родиться в дворянской семье? Вот, например, Юруля (и он не спросит, как друзья называют тебя, читатель): учится на кого-то там, сдает себе экзамены в охотку, спит с аристократками и не только, играя в барышню-крестьянку, муштрует профурсетку для влюбленного друга, критикует Достоевского в книжном клубике, нежно любит сестренку (платонически, товарищи поклонники Мартина), а главная дилемма в его жизни – ночевать в семейном доме или в съемной квартирке на Васильевском острове. Перед этим драматическим выбором герой стоит на протяжении всего повествования. Роман заканчивается тем, что он уезжает на дачу. Трагическая развязка неизбежна.

Остальные герои возникают из сырого питерского тумана и растворяются там же. Если бы они не были подпольными революционерами (о чем я с изумлением узнала, когда по весне их начали сажать), то Гиппиус была бы просто русским Прустом, певицей голой действительности, только больше, как сказала бы моя знакомая бельгийка, разговорков.
В частности, климат оказывается губителен для хрупкого здоровья молодого Кнорра. Человека с такой фамилией воспринимать всерьез еще сложнее, чем Юрулю, но вы привыкнете, на самом деле это весьма грустная история. Первую половину произведения он бродит по улицам Петербурга в состоянии того студента из «Голема», что распахивал пальто на голом теле, заявляя, что больше у него ничего нет, а в конце он внезапно превращается в дикую обезьяну из рассказа Эдгара По и бешено вращает белками глаз. Каким вакхическим напитком вызвана эта мистическая метаморфоза – одна из загадок повествования. (На всякий случай сделала себе пометку пореже ездить в Питер в плохую погоду.) Мне его жаль, впрочем, мне всех героев жаль, и отнюдь не свысока – в этом заслуга Гиппиус.
Потому что, как говорил Писатель из «Сталкера», «Дикобразу – дикобразово». Красавица Наташа позволила себе угаснуть, очерстветь – она бы и рада следовать морали Юрия, да не может: больно повзрослевшей усталой душе. Литта светится от внутренней ясности, как лампочка Ильича, с первого до последнего явления, и на эту героиню хочется равняться. Юрий жил своими мелкими радостями и жил бы дальше, но к нему подкралась Гиппиус со своими понятиями о чести и достоинстве. Однако есть и невинные жертвы – погибшая в тюрьме Хеся: к ним, впрочем, не успеваешь проникнуться сильным чувством, поскольку революция в романе выступает все-таки побочным явлением.

Местами текст прекрасен: точные и глубокие душевные наблюдения соседствуют с фразами, от которых сползаешь под стол. Ну вот, например, книгочейский кружок:
«Пусть говорят о метафизике, о христианстве вообще, о Достоевском вообще... Глухарев заведет о собственной религии, о махо-садо-эготизме, ну да ничего, он немногословен и туманен».
Не меньше впечатляют описания окружающего мира:
«Пахнет, как всегда, тяжелыми, холодными кошками».
В конце социальных явлений становится больше, текст намекает на to be continued, выжившие герои рвутся душами к следующей серии, ну а я, пожалуй, побуду немногословной. И туманной.

Я люблю мемуары и автобиографические книги за возможность посмотреть на эпоху глазами очевидца, потрогать, понюхать и прочувствовать вместе с реальным человеком реальную жизнь. Гиппиус – яркая фигура серебряного века. О ней я знала преступно мало, надеялась, что дневник приоткроет таинственную портьеру и поэтесса предстанет передо мной во всей красе. Памятуя об эпатажной славе хозяйки поэтических салонов, ждала по-настоящему резких, хлёстких, точных, интересных замечаний о людях, о времени, о себе. Ощущение, что маску Зинаида Николаевна так и не сняла, всё же осталось.
«Язвительные записки» - по сути восстановленные после уничтоженных дневников воспоминания – расположены не в хронологическом порядке, а сгруппированы по темам: «Я в любви», «Я в политике», «Я в муже», «Я в других». Порой через это Я очень трудно перешагнуть и прикоснуться к настоящему. Особенно в первой части, где всё сводится к каким-то причитаниям: «Ах, он меня любит, но любовь его глупа», «Ах, я хотела бы его полюбить, но он глуп», «Ах, не глупо ли будет принять его глупую любовь». Во второй части З.Г. пытается долго и оригинально рассуждать о политике, о войне, о революции. Царя, кстати, мало, больше Керенского. И опять же через «Я». И вторая часть, на мой взгляд, так велика и затянута, что на строки о людях, друзьях и врагах отведено очень мало места. Мало эпохи, всё больше «Я». Такова уж Зинаида Николаевна.
На язык З.Г. несдержанна, что есть, то есть. Но для меня это было не столько язвительностью, сколько грубостью и откровенным вызовом.
Керенский: «Слабый герой. Мужественный предатель. Женственный революционер. Истерический главнокомандующий. Нежный, пылкий, боящийся крови убийца».
Горький: «..слабохарактерен, некультурен и наивно-тщеславен».
Жена Дерренталя: «…кокоточная, сделанная для оголения».
Брюсов: «… трагический художник, эгоистический позёр, холодный и хитрый литературный честолюбец…»
Стихи Есенина: «...крутятся, катятся, через себя перескакивают. Две-три простые, живые строки – а рядом последние мерзости, выжигающее душу сквернословие и богохульство».
Единственный, о ком она говорит ровно хорошо – это Д.С. Но и во всём этом «хорошо» о муже присутствует какое-то жеманство, чувствуется словно бы оправдание 52 годам жизни вместе с ней.

Рассказ от женщины и о женщинах. Причем создается впечатление, что мужчин здесь нет вообще, хотя повествование ведется от первого лица, от имени мужчины, но возникает ощущение женского образа.

Герои "Яблони цветут" представляют собой треугольник, который можно отнести к любовному, но только так мать-сын-и-она. Отношения между матерью и сыном с детства складываются весьма доверительными, как подружки они везде вместе, обсуждают любые темы, касаются самых интимных вопросов. Сын и мать, одно целое, мать сделало все возможное, чтобы сын не мог без нее обходиться и единственное в чем они не совпадают, это любовь к природе, цветам, саду. У молодого человека был и отец, но о нем вообще вскользь, его вроде как и не было.

Юноша обучался музыке и хотя многие называли его талантливым, но сам он никак не мог уловить единственный тот, свой мотив. Однажды, гуляя один по саду, он встретил девушку в белом с загадочным и странным взглядом. Сразу же вспомнился Коллинз и его "Женщина в белом", видно этот роман навеял Зинаиде Гиппиус образ Марты, а точнее Марфы, но "это так некрасиво звучало, что все звали ее Мартой." Именно любовь к саду, то что разъединяло мать и сына, свела молодых людей. Марта - муза, она помогла найти тот ускользающий, неуловимый мотив "ни слова, о друг мой...". Девочка была, как сказала о ней мама: то ли дурочка, то ли слишком умна. Словом, мать сразу почувствовала, что сын влюблен и с тех пор их отношения изменились.

Материнский эгоизм - это диагноз. Казалось бы, что плохого в том, что мать знает все чаяния сына и пытается оградить его от неверных шагов? Что плохого в том, что мать диктует чем должен заниматься сын, с кем дружить? И что тут такого, если я его встречу после концерта? Ведь на улице темно, кругом хулиганы, а мальчику всего 17 лет. Он еще несовершеннолетний! (последнее реальный случай из жизни) Маме-то с высоты ее возраста виднее, что сыну надо! Мой сын, имею право! Сколько в итоге разрушенных судеб, загубленных жизней(!) из-за культа материнства.

«Сумерки духа» - третий роман писательницы-символистки Зинаиды Николаевны Гиппиус.
Он был создан в 1899 году и напечатан в 1900-м.
Название, на мой взгляд, очень верно передаёт сущность книги – именно сумерками духа (да и тела тоже) пронизан весь текст произведения.

Действие начинается в немецком санатории, где профессор петербургского университета Дмитрий Васильевич Шадров пытается вылечить начавшийся туберкулёзный процесс. Болезнь эта невесёлая, поэтому и атмосфера в заведении соответствующая.
В санатории Шадрова навещает весьма своеобразная женщина – его бывшая жена Нина Авдеевна. Строго говоря, они с Дмитрием Васильевичем не разведены до сих пор, но прожили вместе только год, а теперь уже девять лет живут поврозь.
Шадров не любил Нину Авдеевну. Никогда не любил. Жена считает, что он вообще не способен к этому чувству. Профессор женился на ней из жалости. Увидев, что Нина Авдеевна всерьёз любит его, он ПОЖАЛЕЛ её, пожалел её чувство и женился, чтобы дать ей возможность реализовать свою любовь к нему. «Но, живя и думая дальше, становясь старше, Дмитрий Васильевич начал понимать, что иногда нельзя облегчить страданья, а иногда и не нужно», - пишет автор. Начал понимать, что жалость бесплодна
А Нина Авдеевна не только продолжает любить Шадрова, но старается СЛУЖИТЬ ему своей жизнью. И делает это вполне искренно.
Но не эти грустные и бесплодные отношения составляют суть романа. События начинают развиваться, когда в санаторий приезжает очень странная супружеская пара. Мистер и миссис Стид. Англичане. Мистер Стид – священник. Ему 44. Он старше своей жены на 23 года. Ей 21. Супруги поженились, когда Маргарет не было ещё и 17-и.
Маргарет англичанка только по матери, а по отцу русская. Она получила фрагментарное образование, домашнее воспитание и совсем не знает жизни. Её наивность в некоторых вопросах настолько вопиющая, что иногда кажется деланной. Мистер Стид взял её в жёны после смерти отца для того, чтобы воспитывать и учить это «дитя», пока Маргарет не станет настоящей женщиной, не полюбит его, или не полюбит какого-то другого мужчину, который сможет стать ей фактическим мужем.
Маргарет влюбляется в Дмитрия Шадрова, о чём честно объявляет обоим мужчинам. Девушка считает, что теперь она должна жить с Шадровым, где бы он ни находился. И мистер Стид считает это допустимым. А ещё он уверен, что должен сопровождать свою супругу в её жизни с новым избранником. Чтобы продолжать оберегать и воспитывать её.
Шадров попадает, таким образом, в весьма странную ситуацию, рядом с которой его не вполне обычные отношения с Ниной Авдеевной являются просто «цветочками».
Такова ЗАВЯЗКА романа, на протяжении дальнейшего хода которого сумерки только сгущаются.
Будет ли исход из этой ситуации? Об этом можно узнать, прочитав книгу.

Одно, что имеет смысл записывать — мелочи. Крупное запишут без нас.
А мелочи — тихие, притайные, все непонятные. Потому что в корне-то лежит Громадное Безумие.

Вы видели когда нибудь лестницу в подвал? Ту самую, которая начинается на светлой площадке и теряется где-то далеко во мраке. Долгая дорога вниз, когда каждый шаг темнее предыдущего. Эти дневники - лестница в подвал.
То, с чего все начинается, это и пафос (куда же Гиппиус без него), это планы, иллюзии, и, главное, это надежда. Которой становится настолько мало к концу записей, что она не способна осветить следующую ступеньку, за которой может быть и ступенька, и провал, и самое дно.
Зинаида Гиппиус - весьма знаменита, как яркий представитель поэзии и прозы Серебрянного века и иммиграции. Моя школьная учительница литературы её ненавидела, поэтому мы читали Блока.
Ночь, улица, фонарь, аптека, безсмысленный и тусклый свет. Живи еще хоть четверть века — все будет так. Исхода нет. Саша, ты был не прав.
И пусть Гиппиус не лучшая из плеяды женской поэтической мысли, однако она лучшая там, где надо зоркий глаз, умелая рука и острый карандаш. Её дневники, это не записи рафинированой барышни или умудренной опытом матроны, это потрясающе пробирающая до мурашек хронология самой кровавой войны и самой кровавой революции. Вы не найдете на этих страницах дат сражений или политических интриг, но если дневник вам нужен не для этого, то вооружайтесь Википедией (или собственным знанием истории периода и города, о да, да, петербуржцы, я завидую вам до покалывания в кончиках пальцев). Имена, имена, и еще раз имена. Улицы города, сначала города-героя, потом города-призрака. Керенский, Горький, Блок, Мережковский, соседка-врач с подозрительной фамилией. И очень много того, что написано так буднично, что отчаяние писавшей становится всепоглощающим. Какие-то детали, факты, последние надежды, которые таяли тем быстрее, чем холоднее становилось в квартире. И самый главный страх, который перевешивал и страх голодной смерти, и страх перед китайским мясом - это страх за свое детище, за дневники, дописанные на обложке, за серый блокнот в кармане последней шубки, каким то невероятным образом укрывшийся от постоянных обысков. Каким невероятным, отчаянным, обостренным желанием говорить, да что там говорить, кричать на весь белый свет, наполнены дневники, а ведь даже подозрение об их существовании могло бы отправить Гиппиус в застенки, что было тогда дорогой в один конец.
Я знаю, что Мережковские спаслись, знаю, что прожили еще долгую жизнь. И вижу, что у Гиппиус было полно времени на то, чтобы переосмыслить все события, которая она изложила на страницах дневников. Большим мужеством надо обладать, чтобы опубликовать все без правок. Я склоняю перед ней голову. Прошла, выжила. И осталась человеком.