Цитаты из книги «Добровольные галерщики. Очерки о процессах самоуспокоения»

Большинство из этих кандидатов на мучения можно отнести к категории забияк, задир, авантюристов, культивирующих и демонстрирующих все признаки мужественности. Как и для «задавал», описанных Мишелем Фэном (Fain, 1990), было обнаружено, что им необходимо все время любой ценой поддерживать форму и видимость, равняясь на идеал группы, идеал, не допускающий проявлений слабоволия, когда «выставление напоказ „промаха“ тут же трактуется как выставление напоказ кастрации».

То, что, по-моему, наиболее характеризует способ трактовки окружения в приведенных примерах, – это . Рокки наполняет свое окружение чрезмерным шумом. Одинокие гребцы ищут чрезмерность в океане. Этот поиск чего-то гигантского, колоссального говорит о желании погрузиться в искаженные пространственно-временные отношения и выйти за пределы обыденной реальности.

«Самостоятельное успокоение» не эквивалентно «самостоятельному наслаждению». Возврат к спокойствию – это всего лишь разрядка, отличающаяся от наслаждения, состоящего из разрядки и удовольствия. Самоуспокоительный прием путает возбуждение, возникающее внутри, с тем, которое идет из внешнего окружения. Он помещает в окружающую среду то, что должно было бы быть вытесненным: автомобильную аварию в случае Рокки или другие травматические события в случаях одиноких гребцов. Таким образом, ставшее враждебным окружение превращается в место концентрации нерепрезентированных травматических образов, где господствуют диффузный страх, тоска и ужас. В результате чувствительность вкупе с телом занимают место системы противовозбуждения.

Подменяя аутоэротизм, они реализуют форму привязанности к внешнему объекту, поскольку репрезентация внутреннего объекта так и не была достигнута. Следовательно, они поддерживают перцепцию внешнего объекта вместо его репрезентации. Вся игра относительно внутренней и внешней границы, дифференциации Я и объе

Отчаяние, описанное Бомбаром, – это состояние архаического страха, к которому стараются приблизиться те, кого манит этот вид подвигов, – спортсмены-марафонцы и экстремалы. Они хотят побороть и изгнать собственное состояние беспомощности ( ), пережитое ими раньше, чтобы доказать, что, дойдя до края, когда, кажется, уже ничем нельзя себе помочь, это все-таки, н

Я не думаю, что травматическое состояние тех, кто превращает себя в машину для изнуряющей гребли, является лишь следствием опыта одиночного плавания. В определенном числе случаев синдром «одинокого галерщика» должен предшествовать этому опыту, смысл которого в том, чтобы найти объект во враждебном окружении, в данном случае – в одиночном экстремальном заплыве, который превратит пр

Другой пример: малыш тринадцати месяцев, страдающий спазмом всхлипывания Этот пример показывает то, что, возможно, является преформой будущего токсикоманического использования музыки. Случай с этим ребенком ставит и другую проблему – устройства системы противовозбуждения, настолько особенной, что она могла бы привести к травматофилии.

Отсюда следует перцептивная сверхбдительность, направленная на опасность, которая объективируется и вызывает тревогу. Эта опасность принимает объектную форму грузового судна в ночи. В этом смысле, безусловно, существует разница между тем, что чувствовал Лемонье, и более смутным состоянием страха отчаяния человека, озадаченного тем, чтобы помочь самому себе перед лицом надвигающейся опасности. Эту разницу хорошо иллюстрирует венгерская поговорка, в которой Ференци усматривает эквивалент фрейдовской теории фобических страхов: «Страх бывает предпочтительнее ужаса» .

Тот, кто использует самоуспокоительные процессы, находится в состоянии регрессии с уровня психики на уровень поведения в отличие от регрессии, вызывающей активность мысли. В этом состоянии часто отсутствует возможность общения и вербализации, как в случаях с Рокки и с одиночным гребцом. Часто бывает сложно установить связь и общаться с теми, кто полностью погружен в самоуспокоительное, навязчиво повторяющееся поведение. Родители детей, которые бьются обо что то головой, достаточно часто говорят об этом.

Успокаивать самого себя – значит играть с самим собой в дочки-матери. Внутренняя мать укачивает внутреннего ребенка и говорит ему, что «во всем этом ничего страшного нет». Но эта фантазматическая деятельность является более или менее действенной. Самоуспокоительная же процедура