Глава 2
ШУГЛА

Люди зачастую путают влюбленность с любовью.

Влюбленность – преходяща. А любовь – одна и на всю жизнь. Любовь – это способность пожертвовать самым дорогим – жизнью ради любимого человека и,

в то же время, способность не принять такой дар

от любимого или любимой.

А.Косанов

Шугла была родом с Аральска. Родители ее были учителями. Она хорошо училась в школе, также занималась дополнительно танцами и пением. Хороший поставленный ее голос поражал многих, когда она, в кругу друзей и близких, могла петь казахские народные песни. Ее приятный и волнующий голос, захватывал всех ее слушателей и погружал их, в свои потаенные мечты.

Каждый раз после своего выступления она, окружаемая истинными почитателями, краснела и убегала, на что ее мама, всегда ценившая ее талант, оправдывалась, за ее неуместную стеснительность. Но, конечно же, безудержным ее увлечением все же были танцы. Причем разные. Собираясь, порой они со школьными подругами каждый раз могли под музыку виниловых пластинок в отсутствие, конечно, родителей, пробовать выделывать свои танцевальные па. Никто из подруг не мог превзойти ее в грации. То время, когда они учились в школе, казалось для них и таких же совсем юных девчат, будто оно остановилось. Им же хотелось, чтобы, как в порыве закруженного вальса, их в этом чувственном танце Жизни унесло бы в «море исполнения их желаний, в океан любви и счастья».

Так порой они, собираясь на школьных мероприятиях по празднованию различных торжеств, были зачинателями различных игр и затей. Чтение стихов, песни и непременные танцы, где все участвующие в нем одноклассники, всегда просили на бис выступление Шуглы. Учителя, зная все ее способности, все же советовали ей по окончании школы поступить в педагогический институт. Ее умение держать себя в обсуждении различных тем на школьных дискуссиях, манера подачи своего довода, такт и выдержка, всегда их импонировала.

Но ее все же, в желании быть ближе к природе, в любви к животным, тянуло к тому, что она хотела стать ветеринарным врачом.

Рассказывая порой за долгими вечерами своей подруге Айне различные свои истории, они в конце своих рассказов обязательно делились своими мечтами. И только она, всегда слушавшая ее внимательно, искренне желавшая ей успеха везде и всегда, могла давать свои, как казалось ей тогда, мудрые советы.

В желании вместе поступить и закончить один и тот же вуз, она хотела всегда быть с ней рядом. С подругой, которой ей, как казалось, что если бы были всегда вместе, то все их мечты сбылись бы…

Десятый класс, как и завершившиеся следом выпускные экзамены, не застал врасплох Шуглу. Хорошие отметки, порадовали ее и родителей. Удачно сдав вступительные экзамены, она поступила в Алма-атинский зооветеринарный институт. Казалось, что весь мир был с ней, в ее радости.

Она, кружа в своих мыслях, словно как в неком танце, вся счастливая, могла смеяться всем вокруг. По возвращению ее уже домой родители, сообщив всем своим близким родственникам новость о поступлении дочери в институт, пригласили их к себе домой. Взрослые люди, похваливая Шуглу, желали ей выучиться на хорошего специалиста и добиться новых высот в жизни. Племянники и племянницы, окружив ее, спрашивали о ее первых впечатлениях об Алма-Ате. Предчувствие наступившей взрослой и самостоятельной жизни, где многое уже придется решать ей одной там, ее волновало. Ее подруги, уже как не те вчерашние девчата, стараясь вести себя по-взрослому, которые также смогли поступить в разные институты, в различных городах, не могли уже находить время, для их встреч. И только раз, сумевши собраться вместе в ее доме, только тогда, они узнали, кто куда поступил. Огорченные вынужденным расставанием, спешно вытирая прослезившие свои глаза, они, искренне желая друг другу успехов и счастья в жизни, обещали держать связь. Связь, которую на протяжении десяти лет, скрепляла их школьная дружба. Их искренняя дружба, основанная на многих испытаниях, ссор и обидах, о которых они сразу забывали, как выпадала первая возможность.

Первый год обучения для Шуглы, был сложен. Большой город и спешащие всегда, как в неком муравейнике, люди, не находили у нее места в душе. Ей хотелось домой. Ведомая тоской по дому, она часто могла звонить домой, чтобы услышать их родные сердцу голоса. Расспрашивая маму и папу об их здоровье, она непременно не забывала спросить о своем маленьком брате. Порой, подходивший к телефону он старался тоже вести себя уже не тем маленьким мальчишкой. Задавая уже казавшиеся Шугле, взрослые вопросы, она замечала все те изменения, которые случились с ее братом. Она радовалась этим приятным изменениям у него и старалась отвечать на его вопросы, как можно серьезно. Но бывало, когда, чтобы его рассмешить, в попытке желания сгладить свою тоску по нему, она невольно вспоминала, его смешные детские моменты. И тогда она слышала все тот же его заливистый смех, который так ей не хватал и, сейчас, радовал ее сердце.

Первый год учебы пролетел быстро. Закончив летнюю сессию, она возвратилась в свой родной город. Подросший брат, встречавший ее вместе с папой на железнодорожном вокзале, успел первым к ней подбежать и обнять ее крепко. Только подоспевший следом папа, чуть прослезившись, следом также обняв, поцеловал ее в щеку. Не отпуская ее из своих объятий, не показывая выступившие от радости свои слезы, он, поглаживая ее по голове, пробовал долго и несвязно что-то бормотать.

Уже дома, ее рассказы об учебе и о новом городе, заставляли всех их прислушиваться. Только мама, всегда желавшая, что-то приготовить ей новое и вкусное, убегала на кухню. Возвращаясь уже оттуда, она приносила с собой на своем домашнем халате, все новые и новые ароматы готовившихся блюд.

Как-то раз, возвращаясь с магазина домой, она увидела одного парня, который посреди улицы, наклонившись, гладил лежащего щенка. Щенок лежал и только посматривал на незнакомца своими испуганными глазами, не в силах что-либо сделать. То, как он, наклонившись, проделывал свои действия, для нее показались странными.

Что случилось со щенком то? – поинтересовавшись, она спросила его.

Да вот, и сам я не знаю, видать сбили ее машиной что-ли… Может, это случилось, когда она выскочила на дорогу, – ответил он ей и даже, не оторвав свои глаза от щенка в сторону, пробовал успокоить его своим поглаживанием.

Бедный щенок, такой маленький… – сказала тихим голосом Шугла.

Точно. Помрет же, если не показать ветеринару. Эх, бедняга, не могу же я забрать тебя домой. Бедный щенок, тебе бы здесь, у кого-то бы остаться… – все еще нахмуренно, он пристально засматривался на уже начавшего скулить щенка.

Дайте мне его посмотреть, я ветеринарный врач – ответила Шугла незнакомцу.

И только после ее слов, отойдя, он посмотрел на нее. Перед глазами стояла молодая и красивая девушка. Тонкое платье прикрывало ее стройную фигуру. Собранные в косы ее волосы, подчеркивали ее итак изящную шею. И только ее тонкие пальцы умело и быстро прощупывавшие щенка, удивили его. Его одолевали некие сомнения, что такая молодая девушка, которая невзначай, посреди дороги встретившаяся, могла оказаться именно тем нужным ему человеком.

Только не давите на его бок, видать больно там, – ответил он, и уже отряхивая свои брюки, стараясь отойти в сторону, сделав шаг назад, начал более внимательно засматриваться на нее.

Может ей и ребра задели… А где вы живете, может отвезете щенка к себе домой, а я приду завтра и принесу щенку лекарства? – сказав Шугла, бросила неуверенный взгляд на незнакомого собеседника.

Я бы и забрал бы, но я не местный. Я с аула Акбасты. Ведь добираться долго до нас. Жаль щенка, конечно. Без ухода, точно пропадет. Видно, что вы любите собак… – сказав это он, только теперь решился посмотреть в ее глаза.

Вы что!? Я ей не дам пропасть. Кстати, зовут меня Шугла. Я недалеко живу тут. А вас как зовут? – подправив свое платье, взяв щенка в руки, она тоже решила посмотреть ему в глаза.

А меня зовут Адиль. Да вот приехали мы в райцентр, скоро собираемся домой обратно. Мы это я и старший мой брат. Вы точно врач? Так вы же молоды, ведь? – пожалев о своем неуместно заданном вопросе, он неуверенно было опустил свои глаза вниз.

Заметив засмущавшегося, и как бы, меж тем, удивленного собеседника, она тихо ему попробовала ответить:

Я студентка, только окончила первый курс зооветеринарного института. Вы же учитесь где-то или работаете?

М-да, хорошую профессию вы выбрали. Завидую белой завистью. Так и я хотел бы тоже выучиться на ветеринара, но хозяйство у нас в ауле большое. Работы непочатый край. Родители и хотели бы, чтобы я выучился, но нужно помогать им в хозяйстве. Как можно видя, как они, пожилые люди, отдаются работе сполна, я бы оставался в стороне от этих дел?! Вот я сейчас, можно так сказать, этим, как бы, и занят. Приехали с братом в райцентр. Одним словом, пока ему помогаю. Однозначно буду работать в ауле. Что город?! Вот аул – это да! Бескрайняя степь, тысячи животных, ведомые тобой и ждущие от тебя приказов. Ведь чем это не армия и я, как не командир?!– сказав это, в желании ее как-то рассмешить, он заулыбался.

– Тогда вы точно Наполеон! Мсье, мечтательный Наполеон! – захохотала Шугла.

И все же, я понимаю вас очень и очень даже хорошо – добавила она еще.

Так и не заметив, они быстро подошли к дому Шуглы. Также быстро попрощавшись, они договорились, что на следующей неделе Адиль проведает щенка. То было желание Шугла, с которым Адиль, даже и не ожидав такого исхода, охотно согласился.

Осмотрев все вокруг, в желании лучше запомнить ее дом, он поспешил к договоренному месту, где они с братом должны были встретившись, поехать обратно к себе домой.

– Ты куда пропал-то, Адиль? Так вечереет же?! Надо ехать домой. От друзей идешь? – встретив холодно и буркнув под нос, начал переспрашивать его брат.

Да нет же, неужели вы не помните? Мама же просила навестить родственников. Кое-какие от нее были поручения мне. Вот от них я и иду. Между прочим, тут щенка спасали мы… – хотел было продолжить свой разговор Адиль, но найдя своим взглядом источник приятного запаха в салоне машины, замолкнув, начал распечатывать тот сверток.

Вечно ты любишь возиться с этими щенками! Садись быстро в кабину, какой-то ты довольный сегодня. Странно даже. Держи тот кулек, там для тебя я купил поесть. Ешь, пока горячие они. Наверное, бегая за щенком, и покушать-то толком у родственников не успел. Как они, все? – уже теперь довольным лицом, шевеля своими усами, он, посматривая на младшего брата, старался прислушиваться к звуку двигателя машины.

Кушая купленные ему братом, пирожки, он только и думал о Шугле. Ее приятный слуху смех, кружился в голове, что даже его некоторое молчание, как бы стало задевать брата.

Ты что, молчишь? Невкусные попались пирожки? Еще и выпрашивай у него это «спасибо» …

Ах, да! Спасибо за них, конечно! Еще какие вкусные! Просто призадумался. Так кто такой Наполеон то? – внезапно задал свой вопрос Адиль и стал глазами сверлить брата.

Наполеон?! То, великий когда-то хан. Хан земель чужестранных – захохотавши, он стал интересоваться, зачем ему это надо было.

Ну да, сиди и верь вам. Так надо же, вроде и знакомое имя, но вот незадача, не могу вспомнить и все. Молчать будешь, то и ненароком, небось, вы его и к казахам припишете. Ах да, точно же, как я это и упустил – это же французский император ведь, – засмеявши, Адиль удобнее постарался устроиться на своем сидении.

Мое дело простое, братик. Кручу себе баранку и смотрю на дорогу. Хочешь еще, чтобы я тебе, уроки истории прочитал? А ведь когда-то мне профессия учителя нравилась. Так хотел выучиться на него, даже и готовился поступать в пединститут. Да вот, что вышло, то, как говорится и вышло… Ведь эта профессия самая благородная профессия. Тебе нравится эта профессия? И если бы ты, отучившись, стал учителем, я бы, от радости этой, закатил бы той²¹. Подумай об этом, Адиль, на досуге. Давай подкладывай под голову ту сумку и постарайся заснуть Дорога долгая. Отдыхай. А я свои песни попою – подтолкнув брату сумку, он медленно пробовал запевать.

Брат, а можно попросить вас, чтобы грустные песни вы напоследок оставили? Так хочется ваши веселые песни, но можно и песни о любви… – с ожидающим и хитрым взглядом, сказав это, Адиль посмотрел на старшего брата.

Как прикажете, мырза²². А что так-то? Ни разу так не просил ты!? Странно даже. Ээ, Адиль, смотри в оба. Моя невестка непременно должна быть самой красивой. Иначе, мои будущие племянники и племянницы от моего красивого братика, точно будут некрасивыми. Чего-чего, но этого мне не надо. Я прав, Адиль? И все же, ты так и не ответил, на мой вопрос, – сказав это, он, как будто что-то предчувствуя, теперь посмотрел на Адиля.

Конечно, вы правы. Ведь надо же учиться. Но, как же степь? Неужели, я смогу выдержать расставание с ней? М-да, на все воля Всевышнего – тихо и многозначительно ответил ему на это Адиль.

Ммм. Но будь так, по-твоему. Сумел, однако, вывернуться от ответа ты, все-таки… Кстати, я начну песню, но и ты тоже подключайся. Вдвоем петь всегда веселей! А может, ты и сам начнешь первым? Я бы с удовольствием и послушал. Договорились? Ну, давай же, начинай запевать, – проезжая через очередной поворот, ожидая ровную без извилистых зигзагов дорогу, заходил в столь приятную свою творческую состоянию.

Не в этот раз точно. Вот в следующий раз я, непременно, начну первым… Давайте же, ведь ждем. Был бы я вами, то с таким талантом как у вас, точно бы, пел на сцене, – зная то, что его брат всегда любил, чтобы его упрашивали, прежде чем он сам начинал запевать, ехидно подбадривая его гордыню, замолкнув, ожидал его первые ноты.

Привычка петь за рулем, было у него неудержимой. В репертуаре всегда присутствовали почти все народные казахские и пара-тройка русских песен. Только за нескольким исключением, в состоянии хорошего настроения и в отсутствии стороннего слушателя, он мог исполнять свои, казавшиеся ему, как бы корявыми, песни. То желание, которое шло от его сердца и души, было для него необъяснимым. Его бархатистый голос, приятно заволакивая кабину машины, завораживал любого пассажира, кто оказывался рядом. Кто-то молчал и слушал, а кто то, не в силах сдерживать себя, забывая про свою усталость, подключался и тоже запевал. Тогда же, посреди степи, в кабине ехавшего по извилистой дороге машины, стараниями наших певцов, звучали приятные сердцу песни о любви к родине, матери и, конечно же, о своей далекой красивой девушке… И та дорога, куда бы она ни вела, была непременно легкой и короткой.

Люди степи, всегда любившие восхвалять свою землю, также всегда могли слагать об этом песни. Заложенные предками эти качества, всегда их выделявшие, эти люди, не могли не радовать других. Поощряемые родителями, еще детьми, они робко и старательно пробовали передавать все то умение, которое им закладывалось бабушками и дедушками.

Красивые степные пейзажи, звери и птицы, неустанные в своем вечном беге за ветром и в неумолимом желании жить и радоваться жизни, будто старались передать все это, здешним людям. И это, конечно, со временем, стало неотъемлемым качеством казахов. Те казахские народные песни своей невиданной нитью, связывая все живое и неживое, могли объединять сердца и души людей. Бескрайняя просторами казахская степь была полна талантливыми людьми.

Голос поющего брата, убаюкивая, уводил Адиля в сон. Даже ухабистая грунтовая дорога своей извилистой колеей, не могли его оторвать, чтобы он, под тяжестью уже своих век, не мог не думать о своей новой знакомой.

Неделя пролетела быстро. Договорившись с братом, он снова приехал в райцентр. Справившись с родительскими поручениями, купив различные нужные вещи и оставив их у брата, он пошел к Шугле. Быстро найдя тот дом, он постучался в дверь. Залаявшая в глубине двора собака, так и не хотела останавливаться. Через некоторое время, Шугла, одетая в халат, открыв дверь, неожиданно увидев его, заулыбалась.

Привет Шугла. Как вы? Как наш щенок-то? Да еще, это вам, – поприветствовав, он протянул ей сверток, где завернутые в марлю, были уложены там по отдельности курт, иримшик и брынза²³. Источавшие приятный и нежный аромат, словно было бы как огромные куски янтаря, они предательски выступали из наспех завернутого Адилем кулька. То был первый и столь важный в его жизни, самим приготовленный, ей, вкусный подарок.

Здравствуйте. Проходите. У меня все нормально, а сами вы как? А это что? – недоуменным взглядом, уже было, взяв от него тот сверток, теперь посмотрела она на него.

Так это же вам, гостинцы. Берите, берите. Как же так, я, живя в ауле, приду к вам с пустыми руками?! Негоже так, я думаю, – ответил Адиль.

Тогда спасибо большое. Даже как-то и неожиданно. Пойдемте, я покажу нашего щенка, – сказав это, она повела его дальше во двор.

Пройдя за дом, Адиль увидел то, чего его не могло не рассмешить. Возле привязанной на цепи большой собаки, из ее было конуры, высовывалась и скрывалась маленькая и смешная морда щенка, который тоже, следуя примеру своего старшего собрата, хотел лаять. То был лай и жалостливый скулеж одновременно. Его старания были так забавны, что, даже выскочив оттуда, он, в попытке угрожающе выпрыгнуть, пару раз упал. Завидев это, Шугла и Адиль захохотали. На это и взрослая собака, непонимающе озираясь, то на незнакомого визитера, то на неумеху-щенка, зевнув, легла и стала молча уже смотреть на непонятно смеющихся людей.

Молодец Шугла. Точно не дали пропасть щенку. Сдержали свое слово ведь. А я-то, если честно, и не питал надежды … – уже поглаживая щенка, заулыбавшись вновь, сказал Адиль.

Так-то оно так, но все же пришлось хорошенько поухаживать за ним. По книге смотрела и лечила…Видать, только ушибли ее. Смотрите, до сих пор ведь есть прихрамывания… Понравился уже он нашей семье, особенно мой младший братик, с ним любит возиться. Сейчас его нет дома, иначе он и не подпустил бы нас к его щенку. Как такое чудо не полюбить то? – ответила уже было она, также, как и тогда взяв на руки, начала прижимать его к себе.

Любишь ты животных, и они тебе тем же и отвечают. Точно, по-другому лучше и не скажешь ведь. Как же, если не нам, за ними, за такими милыми животными не присматривать и не помогать им? Я бы мимо и не прошел, не оказав им помощь… – произнес Адиль.