Мелодраматичная история нелепого романа юной пары. Токсичные отношения во всей красе. Учитель планомерно совращает малолетку, при том используя типичный для абьюзеров ход - возлагая на нее ответственность за его чувства и шантажируя самоубийством, когда не получает ответа.
Ах, будьте счастливы, нарушив мой покой; наслаждайтесь своими добродетелями, и да погибнет презренный смертный, если он посягнет на одну из них. Будьте счастливы; я постараюсь не думать о том, как я жалок, и ваше счастье облегчит мне страдания.
Стоит ей ответить на его пылкие признания, подкрепляемые угрозами покончить с собой, он тут же продолжает свое давление, пытаясь добиться секса.
Девчонка не промах и отвечает ему прямо: "если моему нежному сердцу нужна любовь, то чувствам моим ничуть не нужен любовник", но более взрослый мужчина, вдобавок в статусе учителя, что придает ему шарма, конечно постепенно убеждает ее в свое правоте. Она искренне пыталась сопротивляться - потребовала от него обещания смирять свои желания, затем вызвала на помощь подругу. Она подозревает, что пылкий возлюбленный не так уж и прост и что его желания лежат в низменной области.
Впрочем, кто ведает, уж не прибегаете ли вы, зная мою чувствительность, к более тонким уловкам, чтобы обольстить меня? Но нет, я несправедлива, вы не способны лукавить со мною.
Никто из участников этого нелепого романа не готов взять на себя ответственность. Сен-Пре перекладывает на Юлию решение проблемы, требуя от нее то бежать с ним, то отдаться ему. Юлия во всем корит свою подругу Клару. Клара оправдывает Юлию. На фоне всплескивают руками родители-статисты.
Роман развивается — вот уже первый секс, неожиданная беременность, выкидыш, вот разоблачения, дуэли, тайные свидания, побеги - все это проходит перед взглядом читателя в переписке. Посвященных в него становится все больше, а значит все больше и авторов писем, хотя надо честно признать, пишут они совершенно одним слогом, словно под копирку. Ход сюжета то растягивается до медленной тянучки, позволяя автору напичкать письма любовников бесконечными философскими рассуждениями о людях, политике, морали и долге, то сжимается до коротких записок, которыми герои перекидываются, словно в современном нам мессенджере, и которые показывают, как события начинают нестись в бешеной чехарде.
Роман, конечно же, весь написан исключительно для этих размышлений – долгих раздумий о жизни парижан, о пороке и морали, о долге и добродетели (слово «добродетель» во всех своих формах упоминается в романе несколько сотен раз!), о порядке и порядочности, и еще обо всем на свете. В своем программном произведении Руссо словно выплескивает на нас стопку эссе по всевозможным поводам, небрежно скрепленную довольно простым сюжетом, еще и выхолощенным как в рождественской морализаторской сказке.
Юлия перед алтарем понимает глубину своего падения и не уступает последним паническим попыткам любовника склонить ее ко греху уже во браке, а становится своего рода предвосхитительницей Наташи Ростовой – верной и благородной женой и матерью. Хотя до самой смерти она хранит в сердце любовь к Сен-Пре – ее долг перед супругом и, главное, перед Богом подсказывает ей оборвать этот нелепый роман и вести себя как подобает.
И в этом взрослении Юлии, собственно, и содержится самая интересная (если, конечно, вы не фанат бесконечных рассуждений) часть романа. Жертва побеждает и сжирает абьюзера. Если в первый частях книги Юлия – как трепещущий на ветру лепесток, который то кидает в порыве страсти в постель к мужчине, то та же страсть заставляет проводить дни и ночи напролет коленопреклоненной у постели умирающей матери, то к третьей части она из мечтателя, потакающего страстям, становится полноценным актором, действующим лицом своей жизни. Ее объяснительное письмо к Сен-Пре, в котором она вспоминает всю историю своей любви и препарирует каждое свое действие и слово, — это своего рода исповедь перед психотерапевтом, которая позволяет отрефлексировать свои действия и свое нынешнее положение, приведшее к этому результату. И прежде мудрый (и коварный) учитель, преподающий своей покорной ученице философские и любовные науки, внезапно становится сам щенком на поводке у полновластной хозяйки. Сен-Пре, не прошедший перерождения, не выросший, несмотря на свой побег в многолетнее путешествие вокруг света, так и не нашедший себя становится сам послушной пешкой, которой управляют помудревшие и заматеревшие дамы – сама Юлия и ее обожаемая сестрица Клара. Пустой и не несущий в себе своего собственного морального стержня, а все время пользующийся заимствованным («что скажет Юлия?»), не проникнутый собственным чувством доброты по отношению к окружающим людям, а лишь подчиняющийся отлично обоснованным приказам возлюбленной Сен-Пре в практически единственной ситуации, где ему довелось действовать самостоятельно, внезапно надевает на себя маску ханжеского благолепия и выкатывает на любовницу своего друга и на него самого напичканную постулатами общественной морали речь:
Но вступить в столь позорный союз! Это вам-то!.. Да разве такую вам следовало выбрать себе супругу? Она должна быть не только добродетельной, но и непорочной.
Сен-Пре навсегда вовлечен в своего рода «список Юлии» - круг тех лиц, которые близки ей и которых она охватывает своими мыслями и планированием. Даже умирая, она планирует его дальнейшую судьбу и с помощью простейших манипуляций и взыванию к обязательствам, наложенным на него любовью, дружбой и долгом, пытается определить, чем он будет далее заниматься. Это трогательно, да, но это и страшно – страшно, что одна любовная история определяет всю жизнь человека. Любовь в «Новой Элоизе» - это какой-то крючок, раз укусив который жертвенная рыбина никогда не сможет с него сорваться. Любовь, любовь, любовь – пожалуй, только это слово может поспорить по частоте упоминаний с «добродетелью». Все во имя любви, все подчинено ей, все определяется ею, все руководствуется ею. При этом эта любовь вообще не связывается с браком:
Мысль о том, что для счастливого супружества нужна любовь, долгое время вводила меня в заблуждение, а вас, пожалуй, обманывает и поныне. Друг мой, это ошибка: порядочности, добродетели, некоторого соответствия, не столько состояний и возраста, сколько души и нрава, — достаточно для супругов, что, впрочем, не мешает возникнуть нежной привязанности между ними, хоть и не порожденной любовью, но тем не менее трогательной и более долгой. (…) Женятся не для того, чтобы думать только друг о друге, но чтобы совместно выполнять обязанности, налагаемые жизнью общества, умело и разумно вести хозяйство, хорошо воспитывать детей. Влюбленные думают только друг о друге, непрестанно заняты лишь собою и умеют только одно — любить. Супруги должны выполнять столько обязанностей, что этого недостаточно.
Но она связывает тех, кто действительно дорог друг другу, независимо от пола и отношений, величайшими узами, которые и раскрепощают, и одновременно связывают их, определяя их стремления и границы дозволенного… Тьфу! От всей этой сентиментальщины так и веет диснеевскими мультиками и романтическими комедиями прошлого века – помните, теми, где «любовь оправдывает все» и «сила любви спасает всегда». Как несомненный приоритет разума над чувствами и добродетели над страстями уживается в тексте Руссо с этим «приматом любви» - невозможно понять. Мозаичность истории становится все более заметной, когда пытаешься маркировать отрезки хотя бы отношением к этому очевидному и понятному, практически до физиологичности, процессу: тут мол любовь оправдывает все, а здесь уже во имя любви нужно поставить во главу угла добродетель. И ладно бы в финале в духе моралистической истории у нас бы появился как-то адекватный вывод – нет же, даже умирая, Юлия взвешивает на своих чувственно-разумных весах любовь и добродетель, уже практически набившие оскомину своим постоянным повторением, и опять же не приходит ни к какому результату.
Что остается нам в результате? Бесконечно длинный сборник эссе, интересных лишь с историографической точки зрения, и довольно простенький романтический сюжет.