Отзывы на книги автора «Жан-Поль Сартр»

Хотеть быть любимым - значит хотеть поместиться по ту сторону всякой системы ценностей, быть полагаемым другим как условие всякой оценки и как объективное основание всех ценностей.

Сартр и Бовуар. Две самостоятельные единицы. Две великие личности своего времени: он – известный экзистенциалист, она – известная феминистка, стоящая у истоков. Вместе – они пара, сотрудники, сожители, друзья, мыслители, идеологи. Вместе они неделимое целое сотрудничества и манифеста свободы, провозглашенного вместо заключения брака. Они в равной степени близки мне в данном трактате, только с преимуществом в итоге на феминистические взгляды Симоны.

Данный трактат разделён на две части: Он (Сартр) и Она (Бовуар). Пролог раскрывает нам сущность их бытия, их любви, их Свободы.
Вместо руки и сердца Жан-Поль предложил своей возлюбленной заключить "Манифест любви": быть вместе, но при этом оставаться свободными. Симону, которая больше всего на свете дорожила своей репутацией свободно мыслящей особы, такая постановка вопроса вполне устраивала, она выдвинула лишь одно встречное условие: взаимная откровенность всегда и во всем - как в творчестве, так и в интимной жизни. Знать мысли чувства Сартра представлялось ей более надежной гарантией их отношений, нежели законный брак.

Тяжелое чтение, действительно капля за каплей, и не больше того. Слишком много «тошноты», слишком много ответственности, слишком много правды. Любовь – это конфикт во всех отношениях и аспектах для Сартра, в частности, за то, что любовь забирает Свободу. Сущность человека складывается из его поступков, сущность является результатом совершённых им в жизни выборов, его способности к реализации своего «проекта» - своего жизненного пути. Сартр до конца своих дней оставался верным своему постулату о том, что побудителями всех человеческих поступков является только стремление к свободе. Желание быть свободным сильнее, чем все писаные нравственные предписания. Свобода по Сартру определяет семейный уклад, отношения в любви. Сам Сартр так объяснял суть своего понимания любви и брака: «Я вас люблю, потому что я по своей свободной воле связал себя обязательством любить вас и не хочу изменять своему слову; я вас люблю ради верности самому себе... Свобода приходит к существованию внутри этой данности. Наша объективная сущность предполагает существование другого. И наоборот, именно свобода другого служит обоснованием нашей сущности».
В своё время Сартр отказал миру в осмысленности, а затем осудил и литературу, как суррогат жизненной действительности .Отказался от Нобелевской премии, так как являлся приверженцем абсолютной свободы, свободы сознательного выбора, свободы по ту сторону отчаяния. Я читала и читала, а потом бежала, бежала: от него, от себя, от жизни, понимая абсурдность, понимая любовь с точки зрения Сартра, принимала её. Я читала отпечатки мысли в словах...

Философия, экзистенциализм, атеизм, бунт… Эти глубокие понятия, о которых многие из нас упоминают вскользь, а многие и не употребляют вовсе, стали основополагающими истинами и сутью жизни двух людей. И, как это ни странно, одна из них - женщина. Личность Симоны де Бовуар являет собой уникум не только в середине XX века, но и в наши дни.
Симона де Бовуар стала для Сартра музой и сподвижницей. Он помог ей стать той, кем она стала. Великой женщиной. Он признавался, что встретил в ней женщину, равную себе по сути. Симона де Бовуар подарила Сартру полноту равноправных отношений между мужчиной и женщиной. Для Симоны её Сартр оказался идеальным спутником. Он не только не связал её по рукам и ногам бытом, не подавил своей силой и умом, но помог освободиться от одиночества, от которого она так страдала в юности, помог поверить в себя и творчески состояться. Ну и, наконец, «привилегия» брака с Сартром подвела её к сюжету книги «Второй пол», к которой мы находим множество отсылок в данном трактате двух свободных людей. Собственная семейная жизнь стала для неё чем-то вроде Зазеркалья - чудесного, но опрокинутого, обратного отражения заурядных супружеских будней. О женской судьбе Симона высказывала в подобном ключе: «вязкое существование», в котором нет ни свободы, ни самоосуществления».

Мне бы ненавидеть её за то, что беспощадно выдает на всеобщее обозрение самые сокровенные мои мысли - одну за другой. Ненавидеть бы за то, что честно, без ужимок и прикрас (а это много, слишком много значит!) пишет о том, что хотелось бы на самую дальнюю и пыльную полку в мозгу запихнуть, чтобы однажды в ответ на вопрос: "О чем думаешь?" не ответить самого искреннего, настоящего, постыдного. Ненавидеть бы за то, что с таким упорством и трудом она описывает неизменные истины «быть женщиной прекрасно, а мужчиной предпочтительней». А я люблю её за ту самую откровенность, которой она наполнила свои строчки, её слова и мысли больно бьют по лицу и не дают одуматься. Потому что правда.

Мне ближе к середине словно открылось новое измерение - обличающее, честное, хлёсткое, всепроникающее отношение к тому миру, в котором мы живём. И от этого грустно, потому что снова правда. Она слишком близка мне. Казалось, что она залезла в мою душу, в те запыленные уголки моего мозга, содержимое которых я никогда и никому не решилась бы показать... Даже жутковато порой читать СВОИ бессвязные мысли, догадки, ощущения в таком точном изложении. Кажется, ничто еще не поражало меня больше, чем манифест Симоны и Жан-Поля.

У меня всегда была потребность говорить о себе… Первый вопрос, который у меня возникал всегда, был такой: что значит быть женщиной? Я думала, что тотчас на него отвечу. Но стоило внимательно взглянуть на эту проблему, и я поняла, прежде всего, что этот мир сделан для мужчин…

— так писала о себе Симона де Бовуар, классик феминистской литературы. Историки называют Симоны идеологом феминизма. Сейчас слово «феминизм» в связи с некоторыми абсурдными законами многими воспринимается как нечто пафосное и направленное на ярую борьбу с мужчинами. Феминизм — это действительно борьба, но не с мужчинами, а за равноправие, борьба за прекращение дискриминации по половому признаку, борьба за то, чтобы женщин перестали считать «вторым» сортом. В «Аллюзии любви» мы встречаем постоянное пересечение с её монументальным «Вторым сортом». Симона, полагаясь на собственные исследования в разных областях (психоанализ, физиология, биология) доказала то, что на протяжении тысячелетий женщина становилась «добычей и имуществом» мужчины, раскрывает такие понятия, как «женский удел», «природное назначение пола», пишет о роли секса и первого мужчины в жизни каждой женщины.

Что такое феминизм лично для меня? Теория равенства полов, которая легла в основу женской борьбы за получение равных гражданских и политических прав для женщин. В принципе, цель феминизма уже достигнута - женщины получили равные права с мужчинами уже давно. Конечно, если много ущемлений женских прав, но связано со многими пунктами, с которыми и нельзя поспорить. Только мир заточен больше под мужчин, и с этим можно мириться. Да, многие мужчины до сих пор не считают, что женщины равны им во всех отношениях. Ну и что, да, не во всём равны. Юридически равны. А общаться ли с мужчинами, которые женщину за человека не считают - личный выбор каждой женщины...

Союз великих Бовуар и Сартра держался на уважении, общих интересах, общей культуре. Иногда появлялось увлечение на стороне, в этом признавались, иногда расставались, но все же старость они встретили вместе. И на кладбище они тоже покоятся вместе.
Вместе навсегда.

Один из лучших, если не лучший, авторский сборник рассказов, что я читал когда-либо. 5 рассказов – 5 боевых патронов, пробивающих череп. В каждом своя идея, мысль, сюжет. Ни самоповторов, ни банальностей. Каждый по форме и по идее отточен. Рассказы не сливаются, каждый уникален и индивидуален. Каждый посвящен какой-то отдельной теме и по форме, по содержанию они сами-по-себе. Где-то читал, что объединяет все рассказы тема «Свободы». По моему нет более общей темы для творчества чем «Свобода». Так что в данном случае это объединение условно. Сартр первым делом вбивает в голову читателя кошмар приговорённого к смерти, простенькую историю, а точнее даже эмоцию. Импульс самосохранения, на который нанизаны слова – рассказ «Стена». «Умирать противоестественно». И это только разминка. В последующем автор обрушивает на читателя удар за ударом, чтобы кончить всё контрольным выстрелом -«Детством повелителя», который является толи насмешкой над ультраправыми радикалами, толи историей болезненного молодого человека. Может быть, все ультраправые в глазах Сартра – неудачливые гомосексуалисты. Хотя вряд ли Сартр стал бы тратить силы на издевку над нацистами, тем более посвящая им «смеха ради» крупный рассказ. Скорее всё же он хотел изобразить то, что делает с парнем из приличной буржуазной семьи - «смятение». Показать этот самый период «поиска себя» будущего добропорядочного гражданина Франции. В «Детстве повелителя» Сартр использует, как мне показалось, несколько видоизменённую манеру изложения Камю в «Постороннем», усложнив её. На выходе получился поток сознания рефлексирующего героя, в котором в двух абзацах проносятся годы жизни «повелителя».

Между простой «Стеной» и усложнено-забавным «Детства повелителя» находятся рассказы из самой глубины существа. «Комната» - уже не ужас приговорённого, а кошмар душевнобольного и его супруги. Этот рассказ прекрасен не только своим безумием, но и чуткостью описания образа мысли и понимания сторонних лиц – отца супруги больного и её самой. Болезненная любовь заставляет почитать больного здоровым и пытаться понять его, что со стороны общества осуждается как нелепость, хотя подобных действий требуют «постулаты любви». «Интим» - не менее сущностное произведение. История о том, что люди всегда предпочитают унылое стабильное бытие, потому что оно есть суть их.

Жемчужиной сборника, для меня, явился «Герострат» - исповедь акциониста человеконенавистничества. Идею главного героя произведения можно выписать из его рассуждения – «имя Герострата помнят и знают все, а вот имя архитектора храма Артемиды не помнит никто». Против социума, против морали, против человечества. Его протест и отвращение к миру идут из самого нутра. Он видит своими кумирами великих отрицателей, разрушителей, известных своими яркими жестами и сам хочет остаться в памяти людей именно таким жестом. Он хочет запечатлеть себя в вечности таким образом. Диалектика Пичужкина и любого другого маньяка или революционера. Истинный и экзистенциальный террорист именно такой, как герой «Герострата». Идея для него не так важна, главное это жест против Человека, жест неприятия мира.

Зачем стрелять в людей, если они и так уже мертвы.

Проблема сборников малой прозы в том, что рассказы запечатлённые в них сливаются, не выделяются. Частенько бывает, что из многостраничной книги помнишь один-два рассказа, остальные, возможно, и были хороши, но ничего не оставили по себе. Этого совершенно нельзя сказать об этом сборнике. Я не люблю слишком короткие рассказы, да и слишком длинные тоже. В этом деле сложно выдержать грань. Малая проза Сартра по своей величине – идеальна. Лишь финальный «Детство повелителя» кажется со стороны чересчур длинным, но это не идёт ему в ущерб.

Жан-Поль Сартр знамениты французский философ, писатель и эссеист. Знакомство с очередным его произведением проходит для меня всегда не очень легко. Уж очень замысловато построены фразы и от этого порой трудно сразу уловить, о чем именно сейчас идет речь. Книга «Что такое литература?» не стала исключением из общего правила. Название не в полной мере отражает содержимое. Основную часть книги занимает не столько вопрос, что представляет собой литература, сколько проблема определения места писателя в этом мире.

Что означает писать? Зачем и для кого пишет писатель? Кто и когда задавался такими вопросами – я об этом не слышал.

Для начала Сартр решает определить место литературы в мире искусства. Чем, например, отличается труд писателя от труда того же художника или музыканта? Каких результатов каждый из них хочет достичь, что он несет в этот мир? А чем поэт отличается от писателя-прозаика? Над этими вопросами я сама никогда раньше не думала. И даже если ответы, полученные от Сартра, немного пространны и оставляют вокруг много тумана, поразмышлять на досуге самому потом на эту тему очень интересно.

Если прозаик вырывает из себя слово и кидает его в гущу мира, то поэту оно возвращает, подобно зеркалу, его собственное отражение.

После того, как место писателя определено, Сартр обращается к вопросу о месте читателя в этом мире. И действительно, вопрос «А зачем мы читаем?» может быть даже более интересен, чем вопрос о писателях. Я сама никогда не задумывалась над этим, читать для меня процесс скорее естественный, вокруг меня с самого детства все читают книги. Поэтому это просто один из составляющих компонентов жизни. А что если все-таки подумать над этим вопросом? Что мы ищем или что хотим получить от литературы?

Чтение – это добровольный сон.

И, наконец, после определения всех основных компонентов, можно посмотреть на литературу с точки зрения пространства и времени.
Под пространством я имею ввиду сравнение писателей, например, французских, американских и советских. Чем будет отличаться роман о Второй Мировой войне, написанный для американцев, от романа, написанного для французов?
Под временем подразумеваю историческую ретроспективу. Чем образ мыслей писателя в XVIII веке отличался от образа мыслей писателя в 1947 году? Какое влияние на писателей оказывает политическая обстановка в стране? Что чувствует и что хочет донести до своего читателя писатель, который живет в обстановке накануне холодной войны?

При всех политических чистках писатель оказывается козлом отпущения.

Читать Сартра сложно, но интересно. Для меня хотя бы для поиска правильных вопросов, которые я себе раньше никогда не задавала.

«Краткий и изящный очерк атеистического экзистенциализма»
На данный момент из всех прочитанных мною книг Сартра, как философских, так и художественных, «Экзистенциализм – это гуманизм» может быть признана самой простой для восприятия. Что неудивительно, поскольку это даже не философское эссе, а «записанная» публичная лекция, с которой Сартр выступил в освобождённом Париже в октябре 1945 года, поэтому книгу можно смело рекомендовать всем, кто хочет составить представление об экзистенциализме как философском течении, с тем лишь ограничением, что будучи краткой и довольно поверхностной, она оставляет больше вопросов, чем даёт ответов.

Начало довольно провокационное: «Достоевский как-то писал, что «если бога нет, то всё дозволено». Это - исходный пункт экзистенциализма». Суть экзистенциализма - преобладание существования над сущностью: человек сам формирует свое существование и, выбирая, что делать и чего не делать, привносит сущность в существование, а равно и смысл в свою жизнь. Закономерно, что критикой на такой постулат – «всё дозволено» - будет обвинение: «значит, вы можете делать что угодно». Здесь ответ Сартра, отчасти в силу специфики лекции, отчасти по объективным причинам, выглядит не очень убедительным: «я несу ответственность за выбор, который, обязывая меня, обязывает в то же время всё человечество. Даже если никакая априорная ценность не определяет моего выбора, он всё же не имеет ничего общего с капризом». Возникает довольно примитивный вопрос: у Сартра не было детей, поскольку его личный ответственный выбор, в силу указанной теории, обязывает не только Сартра, но и всё человечество, значит, человечество должно исчезнуть?

Но экзистенциализм не столь нелогичен, как может показаться, тут следует заметить, что в общих чертах взгляд Сартра на свободу – это, в первую очередь, отрицание условностей, «борьба с буржуазной моралью», каждый человек сам создаёт свою мораль (как произведение искусства). Человеческая свобода ничем не ограничена, но в то же время (это рассуждение вытекает из «Бытия и ничто», основной философской работы Сартра) главной ценностью для каждого человека является свобода другого, а следовательно, свободный выбор определяется исходя из свободы другого, и это уже мораль.
Как известно, взгляды Сартра на свободу менялись с течением времени, в своих воспоминания Симона де Бовуар приводит следующую запись из дневника Сартра: «противоречие было не в идеях. Оно было в самом моём существе. Ибо свобода, ставшая моей сутью, предполагала свободу всех. А все не были свободны. Я не мог подчиниться дисциплине, раздавив себя. И я не мог быть свободным в одиночку».

Французский экзистенциализм выражал, в сущности, настроения определённых кругов интеллигенции, которая в трагическом 20-ом веке выступила с протестом против нивелирования личности, невнимательности к страданиям «простого человека», массовой гибели людей в войнах. Уже по этой причине, экзистенциальная философия, безусловно, это гуманизм, всё её внимание обращено на «проблему человека», его место и роль в мире. А данную лекцию вполне можно было назвать «Экзистенциализм – это оптимизм», как возражение на устоявшееся представление о данном философском течении как философии отчаяния. Об этом же говорит и Сартр: «Он (экзистенциализм) вовсе не пытается ввергнуть человека в отчаяние... Человек должен обрести себя и убедиться, что ничто не может его спасти от себя самого, даже достоверное доказательство существования бога. В этом смысле экзистенциализм - это оптимизм, учение о действии».

Если я должен быть любимым другим, я должен быть свободно выбираем как любимый.

Сартр и Бовуар… Неординарные, неодномерные, неоднозначные, я бы даже сказала, одиозные персонажи на страницах мировой истории. Не только истории мысли, но и истории человеческих судеб. Их жизни могли сложиться только так и не иначе. Потому что в их случае сознание определяет бытие. Они – это наглядный пример того, как построить свое существование в соответствии со своей философией. Они свободно избрали друг друга. Многие назвали бы их отношения специфическими (это мягко сказано). Такими они и были – вызывающими. И тогда – вызывающими толки и пересуды, боязливо брошенные шепотки за спиной; и сегодня – вызывающими либо завуалированное, либо неприкрытое осуждение. Потому как модель их отношений ну уж никак не укладывалась в рамки пуританской морали и традиционного уклада жизни. Но что-то подобное я себе и представляла, читая «Аллюзию любви». На самом деле, эта книга, состоящая из двух частей, содержит в себе не что иное, как отрывки из базовых произведений того и другого, посвященные философскому анализу любви и вплетающихся в это поле понятий: желания, безразличия, мазохизма, садизма, брака, адюльтера и пр.

Сартр или Бовуар? Мне ближе Сартр. Почему? – Порой мне необходимо загружать свой мозг по полной и заставлять мышление работать чрезмерно активно. Эта вредная привычка, приобретенная в период нахождения в alma mater, до сих пор дает о себе знать. В случае с Сартром ей было где разгуляться. Я к тому, что читать «Бытие и ничто» и проникать в «Бытие и ничто» - занятие совсем не из простых, которое к тому же чревато перегревом. Это уже не первое мое знакомство с ним, но каждый раз при занятии сим неблагодарным делом температура серого вещества в моей голове грозила достичь критической отметки в 100 градусов по Цельсию. И, тем не менее, сухая, скупая, совершенно последовательная, выверенная и логически выстроенная система мне больше пришлась по душе. Только читать это надо дозировано, капля за каплей, строка за строкой. А иначе смысл ускользает. Бовуар же воспринимается проще, значительно проще. При этом не единожды в ключевых аспектах она перекликается с Сартром, являясь его эхом, но как бы искаженным (понимаешь, что говорит она о том же самом, но не так сложно и замысловато). А в целом, ее «Второй пол» оставляет впечатление чего-то показного. Хм, вроде она – женщина и я тоже женщина (то бишь у нас уже есть что-то общее). И казалось бы, я должна с ней соглашаться… Да, не отрицаю. В некоторых моментах так оно и было. Но, в то же время не покидало ощущение, будто автор бьет себя кулаком в грудь и говорит (нет, заявляет всему свету): «Да, я такая! Да, я так считаю!» В общем, для меня ее позиция по вопросам пола, брака, женской участи и т.д. и т.п. - провокационная, претенциозная и очень спорная.

И Сартр, и Бовуар (кстати, о спорах), так же, как и другие, не упустили такой возможности в своих работах – вступить в полемику с психоанализом (в тексте этому отведено важное место, особенно у Бовуар). Конечно, это неудивительно, если учитывать, что предметом рассмотрения выступает феномен любви. Думается, расхождение во взглядах здесь принципиально, поскольку Фрейд, можно сказать, стоит на позиции детерминизма, принимая за исходное биологические характеристики, импульс, инстинкт, тогда как в экзистенциальной философии, напротив, исходное и основополагающее – акт свободного выбора. Для того, чтобы быть истинной, любовь должна быть свободной. Любящий хочет обладать не вещью, не автоматом, он желает владеть "свободой как свободой", чтобы свобода Другого была пленена ею самой. В любви соединяются сознания, но каждое при этом сохраняет свою инаковость, чтобы основать другое.

Сартр и Бовуар. Или Бовуар и Сартр? – Определенно, первый вариант. Ведь, сколько ни навешивай на Симону ярлыков воинствующей феминистки, Сартр был ее богом, ее наставником. Ему она поклонялась. Его сподвижницей и последовательницей была. Он был Главным Человеком ее жизни. И я склоняюсь к тому, что, если бы не было Бовуар, Сартр все же был бы Сартром. А если бы не было Сартра, то не существовало бы и Бовуар. Именно той Бовуар, которой она стала:
«1929 год, на который приходится конец моей учебы, расставание со старыми друзьями и встреча с Сартром, несомненно, открыл для меня новую эру».
Симона де Бовуар «Сила зрелости»

P.S. Кому бы ни принадлежала пальма первенства в их творческом союзе, главное, что и Сартр, и Бовуар (да и мы, читатели) только выиграли от него. Во всяком случае, мне так кажется. А вам?

Я сначала поставил этой книге "тройку", но потом (сейчас) переправил на "четыре", ибо некоторые зерновые цитаты (ниже приведу часть) вытягивают, т.е. компенсируют за счет своей мощи большую часть "воды" произведения.
Что не нравится, -это его манера повествования, когда он пишет как бы для читателей, которых он любит и уважает больше, чем своих родственников.. Это, как бы понятный, но не совсем честный ход.
И этот ход дает свои, диаметрально противоположные (его желанию) плоды -да, временами интересно (но чаще -скучно), но главное -я, как читатель, не сопереживаю автору (ребёнку), главному герою.
Одна из его ключевых сцен -описание, как он, 9-и летний прочитал какой-то рассказ, где "на сибирском полустанке некий писатель расхаживает в ожидании поезда.. и вдруг на тракте, идущем вдоль железнодорожного пути появляется карета; юная графиня выскакивает из экипажа.. склоняется перед ним, ловит его правую руку, целует её (кстати, интересно, о каком произведении идет речь, может кто помнит? -В.А.).. меня, девятилетнего мальчишку восхищало, что у писателя-брюзги в степи нашлась читательница.. живой простолюдин не мог принять таких знаков поклонения от аристократки" -здесь всё прекрасно и даже до дрожи.. романтизировано..
-"Моя лучшая книга -та, над которой я работаю; затем следует только что опубликованная; но отвращение к ней уже исподволь зреет во мне и скоро найдет выход" -(очень) понятно и представимо.
Соответственно, Император ВАВА оценивает книгу:
Степень парлептипности 0,51. Степень густоты (крови) 0,11.

Беседа двух интеллигентов:
— Коллега, а вы читали Сартра?
— Нет.
— Лох!
— А вы читали?
— А я первый спросил.

Самое смешное, что этот анекдот (как одна из известных мне предпосылок) сподвиг меня внимательно прочитать этот крутой философский прогон :-)

Действие происходит в Испании во времена Гражданской войны. Троих парней по разным причинам приговаривают к расстрелу и перед тем, как казнить, сажают на ночь в совместную камеру. Постепенно к ним приходит осознание, что жить осталось совсем немного. Первый арестант замыкается в себе и начинает усиленно размышлять. В мыслях этого парня преобладают идеи экзистенциализма. Он приходит к выводу, что жизнь ничего не стоит, что жизнь бессмысленна. Второй из приговоренных, сидя в камере начинает кожей ощущать расстрельную стену. Он представляет, как утром его выводят на улицу и приставляют к стене. Он видит, как пули пронзая его тело, втыкаются в эту стену. Третий внутренне ломается, когда узнает про приговор. Все трое чувствуют свою беспомощность в ожидании расстрела.

Возможно, самое страшное – это знать точное время своей смерти. К этому сложно подготовиться. Ведь благодаря неведению, человек может жить особо не задумываясь. Кажется, что завтрашний день никуда не денется, а конец так далеко. При чтении этой истории, сразу вспомнился Рассказ о семи повешенных Леонида Андреева. Получилась схожая ситуация. В рассказе Андреева люди также ждали своей казни, также они думали о своем. Впрочем, есть некоторые отличия. Смертники сидели в одиночных камерах и автор не давал им ни единого шанса, ни одной мысли на хороший исход. В этом плане, Сартр мыслит более позитивно и иногда, действие доводит до такого абсурда, что удивительно.

Или просто покинуть комнату? Можно.
Новелла "Комната"

У каждого – своя комната.
У каждого - своя судьба.
У каждого - свои воспоминания.
У каждого - своя память.
У каждого - своя жизнь.

Тогда, что мы делаем все вместе, почему всеми силами, из последних сил пытаемся избежать одиночества, ускользнуть, раствориться и слиться с толпой или если поконкретней сообществом себе подобных. Одиночество мало кого радует, мало кому удается достичь счастья в одиночку, каждый пытается найти себе пару и хорошо бы случилось полюбить своего партнера. Любовь, скажите вы, все расставит на свои мести, стоит только наткнуться на нее, и все пойдет по нарастающей. На тебя свалятся – Счастье, Удовлетворенность жизнью, Удача, Семейное счастье ! И , вы знаете, порой нервное изящество и необычайная ни на кого непохожая утонченность, могут так очаровать человека, что эти первые признаки, которые называют цветами безумия, покажутся самыми привлекательными у встреченного тобой персонажа твоей истории, самыми главными и незыблемыми.

Закрой глаза, Судьба! Фортуна стоит рядом, но ты слеп.
Он уже был безумным, когда хотел жениться на Еве, но все еще это не бросалось в глаза.

Закрой глаза, Судьба! Фортуна стоит рядом.

Он казался самым утонченным, самым добрым и справедливым. Один из немногих. Один и только один. Выбора не существовало. Выбор не был дан. Любовь с первого взгляда.

Закрой глаза, Судьба! Фортуна совсем рядом.

Его комната наполнена ладаном – он ударяет в ноздри, заполняет рот – запах и полумрак – единая едкая и вязкая стихия. В этой комнате уже давно не было ни дня, ни ночи, ни осени. Только мрак. И Туман. Красный туман. И красные человечки, с огненными глазами - уговаривающие ,лгущие и угрожающие. Скорее не человечки, а статуи, наступающие и сгибающие, подавляющие, настаивающие.

-Мне страшно. Мне так страшно, – воскликнул муж Евы Пьер.
Они жужжали, близко, совсем близко. Трагический мир Пьера вскоре должен был окутать и Еву. Она ждала этого с нетерпением, потому что беспредельно любила своего мужа.
- Ах, как я боюсь, как боюсь всего, что происходить в комнате, - воскликнула она.
Она вдруг почувствовала, что ее муж впустил ее в свой безумный мир.
А вдруг у них еще есть время, чтобы все исправить. Может быть, еще один год, одна зима, одно лето, один день, один час, одна минута, но с ним.

И заключительный шокирующий аккорд по Сартру. Бамм !!! И по темечку Бамм!!!

Закрой глаза, Судьба! Нас нет.

Потрясающее произведение Жан-Поль Сартра.

Первое мое знакомство с этой повестью состоялось страсть как давно — в далеком 2009, когда я, восстановившись в университете после академического отпуска, в феврале пришел в новый коллектив, так сказать. Как раз под 23 февраля. Мои новые однокурсницы толком обо мне ничего не знали, кроме того, что я что-то там пишу, где-то периодически выступаю и вообще личность темная и маргинально окрашенная. Посему решили, что уж Сартр-то мне должен понравиться, тем более автобиографическая вещица про то, как и почему он стал писателем. Ничего из первых своих впечатлений не помню. Но наверняка показалось миленькой. Пришлось перечитывать.

Что ж, 13 лет спустя уже не кажется миленькой. Да, любопытно. Но с первых абзацев — избыточно. Лишние подробности о какой-то родне, которая больше не появится, чересчур подробные описания, этакое барокко в худшем смысле этого слова. Чересчур по-французски (в моем словаре это, можно сказать, одно из худших оскорблений).

И хотя первые опыты знакомства Сартра с Книгой и Литературой немного напоминают мне мое собственное детство, не оставляет ощущение, что все, что есть у автора, — это слова. И в этой книге (в отличие, кстати, от некоторых других его произведений) слишком много лишних.