Дом правительства. Сага о русской революции. Книга третья. Под следствием

Августинианская эра советской истории совпала со счастливым детством на пороге вечности. Дети стали цветами жизни не потому, что дети всегда цветы жизни, и не потому, что большевики хотели начать сначала, а потому, что в Советском Союзе Тильтилю и Митиль не нужно взрослеть...

...Постановление ЦИК и СНК от 20 апреля 1935 года распространило применение смертной казни на несовершеннолетних старше двенадцати лет.

Это великая книга и сейчас я не имею в виду количества страниц - изрядного, стоит честно предупредить. Однако в качестве бонуса тем, кто не любит книг без картинок и разговоров, "Дом правительства" богато иллюстрирован фотографиями, которые занимают примерно десятую часть от общего объёма. Не то, чтобы разница между тысячей и девятью сотнями страниц была космической, но в данном случае фото органично дополняют текст все время чтения, и с определённого момента у читателя формируется что то вроде привыкания к возможности видеть того, о ком ему рассказывают, и выбранный автором способ подачи материала начинает восприниматься как идеальный.

Я уделяю изобразительному ряду книги так много внимания не в последнюю очередь потому, что изначально была настроена довольно скептически. Восторженная аттестация от Галины Юзефович обычно служит достаточным условием читать, хотя не гарантирует радости абсолютного узнавания, да и название казалось скучным: про политику, а я такого не люблю. Но несколько дней назад прочла фейсбучный пост Леонида Парфёнова, который тоже говорил о Слёзкине в превосходных выражениях, сработало правило двух рекомендаций.

С одним *но", из рассказа Парфёнова вывела, что речь пойдёт о доме советской партийной элиты и его жильцах, отнесла одобрение по разряду того, что про себя всякому интересно. Хвалили люди из сегодняшней интеллектуальной элиты, но каким боком это к рядовому читателю (вот стою я тут перед вами, простая русская баба). Потому сначала все искала, к чему придраться: гляди-ка, картинки не иначе "ударим интерактивом", отчего Мьевиль со своим Октябрем не додумался? И вообще, где Лев Данилкин, с "Пантократором" прошёл, там нужно очень постараться, чтобы превзойти.

Констатирую, превзошёл. Скепсис истаял уже с первым отступлением, в ходе которого проводится экскурс в историю религии и читатель приходит к выводу, что марксизм-ленинизм не что иное, как милленаризм. Как интересно, - подумала. И это было только началом. Дальше шло по нарастающей. Рассказ о молодых романтиках, рыцарях революции, готовых ради её торжества терпеть неудобства нелегального положения, пройти тюрьму, даже принять смерть - циклически перемежается обзором общей исторической, социальной, бытовой обстановки. Впервые мы встречаем своих героев мальчишками, гимназистами.

На наших глазах они растут, учатся дружить, влюбляются. Планируют и осуществляют дерзкие акции, попадают в число неблагонадежных, переживают аресты и ссылки. Учатся, одержимо практикуют самосовершенствование, женятся, становятся молодыми родителями. И с определённого момента ловишь себя на том, что эта документальная проза затягивает покруче модного сериала. Потому что здесь все по-настоящему, потому что это история твоей страны, потому что в ткань повествования на всем протяжении ввязана аналогия с миленаристской (ожидающей прихода мессии в конце тысячелетия) религией.

Строительство Дома на набережной, призванное знаменовать собой приход новой общности людей, нового типа человеческих отношений, на деле превращается в воздвижение храма новой религии, леоновской пирамиды, у подножия которой со всем возможным комфортом разместятся жрецы новой религии. В перспективе подобными жилыми комплексами предполагалось осчастливить всех граждан страны победиdшего социализма. Пока же вокруг помпезного колосса, кусочка рая земного для немногих избранных, строятся бараки. Много бараков. Очень много бараков. Которые, в отличие от своего нежизнеспособного архитектурного собрата оказываются чрезвычайно живучими.

Новая вера, зиждилась на приоритете материи перед духом и плановой экономике, но как-то беспечно отмахнулась от пошлых мещанских расчетов, когда речь шла о строительстве дивного дома. Расходы превысили первоначальную смету не на двадцать процентов (допустимый люфт) и не на пятьдесят (очень высокий), а на порядок. Еще раз для наглядности: строительство обошлось в десять раз дороже, чем изначально предполагалось. Значит большая часть населения пока подождет. И еще одно, строительство бараков обходится сказочно дешево, а в некоторых случаях экономия стопроцентная. Особенно когда построившим ничего не нужно платить, а материалы прямо тут, под рукой и совершенно бесплатно, как в случае с сибирской тайгой.

Возвращаясь к тому, с чего начала. Это великая книга, потому что продолжает ряд редчайших в современной русской литературе произведений служащих десталинизации. Чудовищный пласт опыта коллективной травмы, которую необходимо осмыслить и изжить, современная культура напрочь игнорирует. Хорошие книги на эту тему можно пересчитать по пальцам одной руки: "Обитель" Прилепина, "Авиатор" Водолазкина, "Дети мои" Яхиной. Дальше тишина.

У нас нет надежды двинуться дальше до тех пор, пока норма говорить, что отец народов был суров, но справедлив; и такую отсталую агарную страну взял, сотворив экономическое чудо; и войну выиграл (угу, лично); и "Сталина на них нет". Мы так и будем загонять генетический ужас вглубь без шансов обрести веру в будущее, где человеческое достоинство не растопчут по прихоти любого мелкого деспота. Идея, которая первична, что бы там не думали господа марксисты, состоит в том что нельзя идти вперед, не имея мышц и сухожилий. С одними костями получается данс-макабр: шаг вперед, два шага назад. Пора похоронить своих мертвецов и перестать быть мертвыми.

Кроме прочего, эмоциональная составляющая этого документального романа немыслимо высока. Я много плакала, читая, хотя не слезлива. И влюбилась в Леву Федотова. И смеялась с эпизодом. повествующим о борьбе Лахути за жилплощадь (хотя я наверно единственный в современной России человек, по доброй воле и без принуждения прочитавший его "Шахнаме"). "Дом правительства" делает божью работу.

Основное достоинство книги — длинные, со сложной пунктуацией предложения. Особенно много примеров на обособленные определения и распространённые однородные члены. Идеально для диктантов (да, кто о чем).

На этом можно было бы и закончить, но зря я, что ли, одолела этот кирпич.

Сразу предлагаю забыть об аллюзиях с Домом на набережной, хотя Слезкин неоднократно делает оммаж Трифонову. Это не рассказ о Большом Терроре и не новая версия Краткого курса истории ВКП(б). Вернее, все это там есть, как и многословные описания быта и нравов, но при этом книга скорее историко-филологический трактат, в котором Слезкин пытается доказать, что большевики не что иное, как очередная эсхатологическая секта, по сути своей мало чем отличающаяся от анабаптистов, хлыстов или «Аум Синрике». Тезис заезженный — кто там сказал, что Христос был первым коммунистом? — но имеет право на существование хотя бы в качестве интеллектуальной игры.

Основные постулаты подобных движений были сформулированы еще при описании средневековых ересей:

1. Спасение придет в земном мире, а не на абстрактных небесах;
2. Спасение неизбежно, а главное - близко;
3. Спасение не индивидуальный выбор, но касается всех;
4. Спасение не просто «улучшит», но полностью изменит мир.

Поменяйте Христа на пролетария — и вот вам пересказ «Интернационала» в прозе.

Или, как говорит Слезкин:

Партиями принято называть организации, конкурирующие за власть в рамках данного общества (или, по определению Вебера, «за власть для лидеров с целью получения идеальных или материальных преимуществ для активных членов»). Ни одна из социалистических партий начала XX века не конкурировала за власть в Российской империи. Их целью было уничтожение этой империи во имя «царства свободы», понимаемого как жизнь без политики. Это были группы единоверцев, противостоящие развращенному миру, посвятившие себя униженным и оскорбленным и объединенные чувством избранности и идеалами братства и аскетизма. Иначе говоря, это были секты.

Сформулировано это в первой главе. Первые две трети книги Слезкин еще придерживается избранного направления, отыскивая параллели между марксистскими и христианскими паттернами в жизнях своих героев — обитателей Дома правительства, но к концу выдыхается и от анализа (или хотя бы поисков аналогий) переходит к банальному пересказу мемуаров и дневников.

Вывод, почему мы сейчас не живем в коммунизме, меня как-то не убедил. По мнению Слезкина, эксперимент провалился, когда коммунисты отказались от жесткой регламентации отношений в семье. И книги читали не те:

Большевики в  России не понимали, что, читая своим детям Толстого вместо Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина, они воспитывают еретиков и отступников. Что, рожая и воспитывая детей, они становятся могильщиками собственной революции. Дом социализма оказался парадоксом. Большевизм оказался недостаточно тоталитарным.

Впрочем, книга занятная, с остроумными сближениями, периодическими экскурсами в историю религиозных движений и литературоведческими разборами — последних особенно много, просто какая-то хрестоматия по довоенной советской литературе. Хороша сквозная метафора: большевики, жизнь положившие на борьбу с «болотом», после прихода к власти устроили свое гнездовье — пресловутый Дом правительства — в той части Москвы, которая традиционно называется Болотом, а в конце концов болото их поглотило — только не старое, идиллически-мещанское, а кровавое. Хлесткие бон мо (терпимость – удел побежденных и никому не  нужных) перемежаются какой-то не поддающейся расшифровке, но смешной абракадаброй (отличительными чертами людей, живших в  Доме правительства, были черты, которые отличали их от людей, не живших в Доме правительства). Картинок опять же много.

Несмотря на пугающий объем, книга закончилась быстро: я параллельно читаю «XX век представляет. Кадры и кадавры» Михаил Трофименков , и там нарратив настолько информационно и эмоционально насыщенный, что меня хватает на одну главку за раз; у Слезкина же округлые фразы катятся себе под горку, перемежаясь длинными цитатами отовсюду, от Библии до переписки Энгельса с этим, как его, дьявола ... с Каутским, и перечислениями в духе средневековых бестиариев. Емкость текста невелика, да и сюжеты все давно знакомы. Пристойный нон-фикшн, не требующий особого напряжения ума. Зато держательные (или как там правильно) мышцы рук развиваются неплохо — бонус к лету.

Юрий Слезкин сделал очень тщательное исследование истории одного дома — дома, в котором жили советские чиновники. Его концепция — коммунистическая партия была милленаристкой сектой, и он невероятно убедителен. Но дело не только в той концепции, которую он так подробно раскрывает, дело еще и в том, как она написана. Это что-то среднее между очень качественным нон-фикшн и очень качественной прозой. Автор образцово владеет русским языком. Если к этому добавить оригинальное осмысление исторических фактов и широту и подробность их охвата, то все вместе делает книгу по-настоящему выдающейся.