«Да, – ответил Георгий, – теперь я понимаю, что вы меня точно видите, – но на первый раз хватит, я выхожу».

Он материализовался. Его собеседник сидел в кресле. Георгий, лихорадочно натянув трусы, надел брюки и все остальное, подошел к нему и потормошил, уверенный в том, что он придет в себя, как это было с Дублиным-Венедиктовым на заснеженном склоне горы в Афганистане. Но человек от его прикосновения лишь свалился кулем со стула на пыльный пол.

Георгий пошлепал его по щекам. Тот не реагировал. Подумав, Георгий решил проверить свое тревожное предположение. Он растворился в облаке и… увидел Александра Марковича, стоящего посреди комнаты:

«Я весь внимание, – сказал он – расскажите про свои полеты».

«Вы уверены, что сейчас подходящий момент?» – спросил Георгий.

«Я неважно себя чувствую, – сказал Александр Маркович, – кажется, давление, все как в тумане, но я ведь обещал вам помочь».

«Похоже на то, что это я должен вам помочь», – возразил Георгий. Он материализовался и, наклонившись над телом, сказал в самое ухо:

– Александр Маркович!

Он потрогал пульс, который едва его прощупал, но был, сердце билось. Человек едва заметно дышал. Не почувствовав никакой реакции, Георгий опять растворился в облаке и услышал:

«Я вас слушаю», – это ему говорил Александр Маркович стоящий, ставший проекцией самого себя.

«Не так я себе это представлял», – посетовал Георгий.

«Жизнь состоит из разочарований», – ответила тень психолога.

«А смерть?» – спросил Георгий.

«Выясним со временем», – ответила тень.

«Значит, никогда не выясним», – решил Георгий.

«Что-то не выясним никогда, ведь мир непостижим до конца», – произнес Александр Маркович.

«Всего мне пока не нужно, – сказал Георгий, – я хотел узнать у вас про серебристое облако. Что это такое, откуда оно взялось и куда я деваюсь, когда попадаю в него?»

«Значит, вы летаете? – спросил Александр Маркович. – Как ангел?»

«Пожалуй, – согласился Георгий. – Некоторые даже меня видят, когда я в облаке. Мужик в психушке видел меня, душман на осле в Афгане. И вот теперь вы. Другие иногда чувствуют. Мама, например».

«Все это должно остаться между нами, я дорожу своей научной репутацией» – сказал Александр Маркович.

«Вы не о том сейчас думаете, – ответил Георгий, – но я, конечно, вам обещаю, что ни одна живая душа – покойники, простите, не в счет, – не узнает».

Георгий смотрел то на лежащее на полу тело, то на стоящую перед ним тень, которая, судя по всему, своего бренного тела совсем не замечала.

«У вас есть семья?» – спросил он.

«Я в данный момент не женат», – ответил Александр Маркович и Георгий понял, что он не хочет развивать эту тему.

«А родственники?» – спросил Георгий.

«Близких нет, – ответил Александр Маркович, – родители умерли».

«Поклонитесь им от меня, у них очень умный сын» – сказал Георгий.

«Спасибо, непременно» – ответила ироничная тень Александра Марковича…

Можно было распрощаться с ним и жить дальше, но что-то удерживало Георгия. Он понимал, что если чего-то не предпримет, то будет повинен еще и в этой смерти. На этот раз повинен точно, без каких бы то ни было сомнений. Если прежние – были далекими, не связанными с ним напрямую, то эту смерть – вызвал он сам. А причиной было его любопытство. Нужно было попробовать как-то вернуть Александра Марковича в его бренное тело, распростертое на пыльном полу кабинета.

Георгий вошел в тень психолога и что-то почувствовал – он словно бы действительно вошел в тень посреди летнего зноя. Обычно, находясь в серебристом облаке, он вообще ничего не чувствовал.

«Держитесь», – предложил он.

Александр Маркович ничего не ответил. Георгий пододвинулся к лежащему на полу телу и соединился с ним, приняв его позу, а затем предпринял попытку материализоваться. Импульс к материализации был ему хорошо знаком, и не являлся ни словом, ни движением, ни даже не мыслью, а чем-то очень тонким, неуловимым, располагавшемся между мыслью и чувством.

У него получилось. Он моргнул, задышал, пошевелился, приподнялся и огляделся. Он лежал на полу, в комнате никого не было. Встав с пола, он сел на стул, посмотрел на свои руки и произнес:

– Это не совсем то, что я хотел, – голос стал чужим. К тому же на нем был надет клетчатый пиджак. Он сунул руку в карман и обнаружил там новенькие купюры.

Георгий понял, что нужно сделать еще что-то – оставаться Александром Марковичем ему отчего-то совсем не хотелось. Он опять растворился в облаке и осмотрелся. Перед ним на стуле сидел Александр Маркович, лицо его ничего не выражало, взгляд полузакрытых глаз был бессмысленным. Но никакой тени рядом уже не было.

Георгий материализовался и тут же упал – сила тяжести словно бы увеличилась в десять раз. Он лежал голый на холодном полу не в силах даже пошевельнуться. Напрягшись, он опять растворился в серебристом облаке.

На этот раз он оказался в нем не один, кроме сидящего на стуле неподвижного тела, рядом с ним находился… большой бурый медведь. Косолапый смотрел на него и принюхивался.

«Интересно, что он мог унюхать в безвоздушном и невесомом пространстве облака?» – подумал Георгий.

Медведь тоже, сообразив что-то свой огромной головой, двинулся в сторону Георгия и как бы прошел сквозь него, как он сам частенько проходил сквозь людей и предметы.

Материализовавшись, он опять рухнул на пол – ноги не слушались его. Усталость была такой, что ему казалось – вот-вот он потеряет сознание. Но тут перед ним оказался знакомый медведь, хотя дело происходило не в облаке. Сейчас Георгий был материален, а медведь – призрачен. Но он явно видел Георгия и понимал его.

Медведь подошел к сидящему на полу обнаженному человеку, словно бы с намерением обнюхать, но – вошел в него. Георгию показалось, что призрачный зверь прошел сквозь, но оглянувшись, он никакого медведя рядом уже не увидел. Однако при этом он почувствовал себя немного лучше, в нем заметно прибавилось сил.

Наклонился над сидящим на стуле психологом, он похлопал его по щекам. Никакой реакции. Потормошил. Тот не реагировал. Тогда Георгий, схватив его за ворот клетчатого пиджака, что есть силы, шлепнул его ладонью по лицу, влепил оплеуху.

Тело содрогнулось и судорожно задышало. Через некоторое время Александр Маркович открыл глаза.

– Как вы себя чувствуете? – спросил его Георгий.

– Погано, – просипел Александр Маркович.

– Помните наш разговор? – спросил Георгий.

– В общем и целом, – ответил психолог. – Полеты!

Кое-как, с большим трудом Георгий оделся и сел на стул, привалившись к спинке.

– Я советский ученый… – начал Александр Маркович, едва ворочая языком.

– А, может, не будем про «советских ученых», – перебил его Георгий. – А то меня в тот раз один советский ученый в психушку отправил. Насилу улетел оттуда. Я ведь не совсем советский человек. А может и не совсем человек?

– Мы, советские ученые, – продолжал свою линию Александр Маркович, – тоже иногда общаемся, обсуждаем разное. Среди моих коллег есть такие, кто назвал бы то, о чем вы рассказываете… ведь вы мне о чем-то рассказали сейчас? Как-то я очень плохо соображаю.

– Да, я рассказал вам про серебристое облако, с которым я умею взаимодействовать, – подтвердил Георгий.

– И его можно назвать неким… энергетическим объектом, – тяжело и медленно продолжил свою мысль Александр Маркович.

– Каким таким энергетическим? – не понял Георгий. – Электрическим что ли?

– Электричество создают электроны, – пояснил Александр Маркович, – как вы, наверное, помните из школьной программы. Есть такая версия, что все на свете имеет волновую природу… Есть волны на воде, есть порывы ветра – это волны в воздухе…

Он на некоторое время прервался, провел ладонью по лицу, отдышался и продолжил:

– Когда ученые стали изучать строение материи, на каком-то этапе они поняли, что частицы вещества, составные части атомов: нейтроны, протоны и электроны, с помощью специального устройства – синхрофазотрона, делятся на такие частицы, которые уже ведут себя не как вещество, а как волны.

– Ну и что? – спросил Георгий, ничего не поняв, после проделанных опытов он тоже оказался абсолютно разбит и обессилен.

– Волны, – это энергия, поскольку это движение, – пояснил Александр Маркович, размахивая рукой в воздухе.– Электричество – это энергия или вещь?

– Энергия, – ответил Георгий наугад.

– А шаровая молния? – переспросил Александр Маркович.

– Я ее не видел никогда, но говорят, что она похожа на огненный шар, – сказал Георгий.

– То есть она похожа на объект, будучи энергией, то есть электричеством, – сказал Александр Маркович.

– Что-то я стал смутно понимать из вашего рассказа, – сказал Георгий. – Но мое облако, оно не электрическое.

– Есть и другие виды энергии, например, электромагнитная… – сказал Александр Маркович.

– Точно, – согласился Георгий, понимая, что это предположение может быть близко к истине, ведь он летает над землей, совсем как скрепка над магнитом.

–… а также гравитационная, – добавил Александр Маркович.

– Для психолога вы неплохо разбираетесь в физике, – предположил Георгий.

– О чем вы?! Это же просто школьная программа, – возразил Александр Маркович.

– А я вот как-то не сообразил. Не разобрался в одиночку. Вы правы. Спасибо вам, – сказал Георгий.

– Рад вам помочь, – сказал Александр Маркович.

– Вы больше не считаете меня психом? – спросил Георгий.

– Не больше чем себя, – ответил Александр Маркович с печальной улыбкой.

– Вы поможете мне разобраться во всем этом? – спросил Георгий, тоже махнув рукой. – Мне кажется, что пользоваться вещью, в которую вложена мудрость, превосходящая твою собственную, может быть опасно.

– Совершенно верно, вы просто прочитали мою мысль, – сказал психолог.

– Вообще-то я прочитал вашу жизнь, – ответил Георгий. – Но все-таки будет лучше, если вы мне поможете. Ведь я не бог и не Будда.

– Если смогу. Но в следующий раз приходите ко мне домой. Я подумаю надо всем этим, – ответил психолог, тоже изобразив рукой волнообразное движение. Георгий кивнул, не прощаясь, вышел из института, и медленно побрел к машине.

С огромным напряжением он сел за руль и долго вспоминал, как заводится машина. Потом он долго ехал в гараж, с трудом припоминая маршрут. Приехав, сдал машину и переоделся в военную форму и отправился в часть, что тоже заняло немало времени. В казарме он лег в койку и заснул, чтобы проспать целые сутки. Его никто не будил, ведь формально Георгий был уже в отпуске.