11

Новый день вернул прежние заботы. Лавку госпожи Эллис по-прежнему осаждали многочисленные просители. Аделину больше не вспоминали, но каждый хотел от волшебной девочки что-то для себя лично: здоровья, золота, власти… Молочница потребовала вернуть мужа, а его нынешняя жена – опять наказать молочницу, лишить волос, чтобы бывший муж не вернулся к ней. Башмачник хотел забрать у конкурентов своих бывших клиентов, но никак не хотел усердно работать. Бургомистр просил место губернатора, жалуясь, что тот нехороший человек, а архивариус на том же основании – место бургомистра. Девушки приходили за женихами и горячо спорили, кто кому должен достаться. Родители требовали послушания детей. Один мальчик попросил воскресить умершую собаку. Старуха желала, чтобы её сделали молодой и красивой. Были и совершенно пустяшные просьбы…

Каждый посетитель надоедал своими бедами и слёзно умолял Мету помочь. Но стоило девочке сделать, как её уговаривали, тут же находились противники и уговаривали вернуть всё обратно, уверяя юную волшебницу в том, что прежние просители её обманули. Иногда просто из зависти.

И за весь день госпожа Эллис не продала ни одного пирожка.

Приближался вечер, когда Мета настолько ослабла, что, обессиленная, упала в обморок.

Приведя дочь в сознание и уложив в постель, госпожа Эллис, не сдержавшись, выбежала на улицу. Перед домом по-прежнему стояла толпа людей.

– Что вы все хотите от моей девочки? Как вам всем не совестно ходить сюда со своими склоками и глупыми просьбами? Вы люди или звери? – закричала на всех этих непрошеных гостей госпожа Эллис. – Вместо того чтобы работать и помогать друг другу, вы кляузничаете и попрошайничаете! Ради своей корысти готовы растерзать друг друга и мою дочь.

– Она не твоя дочь! – раздались крики. – Ты ей никто! Мета такая же твоя, как и наша.

Вперёд вышел грязный заросший человек в обличье монаха.

– Мета – святая! – басом провозгласил он. – Она – посланница Господа, чтобы спасти всех нас! И должна принадлежать церковному братству!

– И вовсе не святая! Жулики они! – в ответ заорала тучная дама. – Посмотрите, что они мне продали. Называется эликсиром чудодействия, а бородавки у меня не прошли! А ведь я заплатила деньги!

– Они просто обманывают Мету, прячут от нас и зарабатывают на девочке деньги! – поддержал чей-то голос из толпы.

Госпожа Эллис закрыла двери лавки, села на пол и заплакала…

Через некоторое время шум на улице стих. Оказалось, что пришёл отец Антоний и как мог успокоил толпу…

Долгое время отец Антоний сидел молча, наблюдая, как Эллис ухаживает за дочерью. Благодаря этим заботам Мете стало лучше.

– Вам следует уехать из города, – наконец предложил священник. – И лучше поскорее… Навсегда. Здесь вам не дадут жить.

– Как это возможно? – возмутилась Эллис. – Я не хочу слышать ничего подобного. И никогда не поверила бы, что вы такое предложите!

– Говорю вам, Эллис, так будет лучше.

– Как вы вообще смеете говорить такое?! – разозлилась госпожа Эллис. – Мы никуда не уедем, и я ни за что на свете не отпущу от себя свою дочку!

– Нет, о том, чтобы вас разлучить, не может быть и речи, – запротестовал отец Антоний, – но что будет дальше?

– Я боюсь, – заплакала Мета.

После этого священник как-то сразу осунулся. Он не знал, что следует предпринять дальше.

– Простите, Элл, я виноват перед вами… – наконец прервал молчание.

– Мамочка! – Мета обняла руками госпожу Эллис.

– Не переживай, доченька. Я обещаю, что мы вместе всё это преодолеем. Кстати, святой отец, там кричали про какие-то эликсиры. Что мы их обманываем. Вы не знаете, о чём это они?

– Вероятно, это дела господина Михаела. Ему всё мало. Надумал открыть торговлю чудодейственными снадобьями против прыщей и бородавок. Якобы все эти эликсиры получены от Меты. Говорит, что торгует с разрешения подруги вашей семьи.

– Нетрудно догадаться, кого имел в виду. Боже…

– Раньше этот Михаел хотел сдать девочку в полицию. Притеснял её. Говорил, что покупателей отпугивает, а теперь рассказывает, что всегда помогал, облагодетельствовал…

– Мерзавец!

– Поймите меня правильно, Эллис, – продолжил отец Антоний. – Люди очень злые и способны на разные подлости… Вы всё сами видите… Хорошо, что вы не опускаете руки. Я подумаю, что можно сделать. Что бы дальше ни произошло, вы всегда можете рассчитывать на мою помощь.

Какое-то время они сидели молча.

– Я вообще не верю, что они вернутся в храм, – грустно произнёс отец Антоний.

– Люди разные, святой отец.

Священник отвернулся, поднялся и спешно покинул лавку…

12

На следующий день в трактире у Франца случилось неприятное происшествие. Один из посетителей обвинил трактирщика в том, что вместо телятины в заведении подавали собачатину. Нашлись свидетели того, как сыновья-близнецы Франца отлавливали по городу животных. И даже на задворках трактира нашли чью-то шкуру, напоминавшую собачью или кошачью. В адрес хозяина посыпались оскорбления. Посетители тут же отказались платить деньги и побили посуду. Франц хорошо расслышал, как кто-то назвал его старшего сына «святошей».

Трактирщик с женой испугались, как бы им не подожгли заведение. Скандалисты стали требовать у Франца ответа, а когда он попытался говорить, кто-то плеснул ему в лицо какую-то пахучую жидкость и схватил за грудки. Успокоить буянов удалось после того, как близнецы расторопно выкатили бочку шнапса, а Марта стала отпускать его всем желающим бесплатно. Только чудом Франц избежал экзекуции…

– Ты помнишь, о чём нас предупреждал отец Антоний? – принялся выговаривать своей жене Франц, когда наконец всё успокоилось. – Тебе не следовало лезть во все эти дела. Я уже говорил: мы не самые здесь правильные, чтобы обвинять других. Кристоф, похоже, это понял, а вот чем всё это время занималась ты? Госпожа Эллис устроила праздник всему городу, а ты её втянула в свою войну. Использовала девочку. А тут нас самих едва не прижали.

В ответ женщина молчала…

Трактирщик решил, что ему следует сходить к отцу Антонию и объясниться. У самого собора к нему подошла Роземари.

– Я хотела бы, господин Франц, высказать вам свою поддержку, – сказала девушка.

– Спасибо, Рози, только этого не стоило делать, – и, увидев растерянность на лице девушки, добавил: – Ты, вероятно, неправильно меня поняла. Я действительно виноват и не заслуживаю снисхождения.

Трактирщика ожидал непростой разговор с отцом Антонием…

События у господина Франца заставили людей на время забыть о юной волшебнице.

Поздно вечером госпожа Эллис вышла из дома. Она осмотрелась вокруг: не прячется ли кто у их дома? Убедившись, что никого нет, женщина решила заглянуть в кондитерскую, посмотреть: что там? И вдруг перед ней возникла Аделина.

– Это вы? Что вам нужно? Я не дам обидеть мою девочку… – замахала руками госпожа Эллис.

Аделина не дала ей договорить.

– Я пришла лишь успокоить вас и сказать, что вам не следует никуда уезжать.

– Вы же видите… Мало мне здесь… ещё господин Михаел с этими своими эликсирами…

– Не переживайте, Элл. Постараюсь вам помочь. Немножко надо потерпеть.

– Зачем вы это делаете?

Колдунья прикоснулась к руке госпожи Эллис, и неожиданно женщина ощутила тепло. После этого Аделина, больше не произнеся ни слова, развернулась и исчезла так же внезапно, как и возникла. Точно и не было её.

Не успела госпожа Эллис прийти в себя от этой внезапной встречи, как появился Максимилиан.

– Давайте я вам помогу, – предложил он, видя, как госпожа Эллис пытается открыть дверь в лавку.

– Зови меня тётушка Элл, – вдруг предложила кондитерша. – Спасибо тебе, Макс.

Они зашли в кондитерскую. Хозяйка предложила пироги с чаем.

– Спасибо, тётушка Элл, у вас без меня забот хватает.

– Не стесняйся, Макс, угощайся. Всё равно это нераспроданное. Теперь ко мне в лавку ходят за другим.

Госпожа Эллис быстро накрыла на стол.

– Я зачем зашёл… Хотел сказать, что он очень добрый. Он не хотел…

– Я знаю, Макс, – перебила его Эллис…

А в лавке господина Михаела, несмотря на поздний час, кипела работа. Сам хозяин занимался тем, что расставлял на витрине «чудодейственные эликсиры от волшебницы Меты».

И тут чья-то тень заслонила свет. Недовольный торговец посмотрел, что это может быть. От неожиданности он присел на пол и, увидев нечто, распорядился: «Скорее убирайте все эти пузырьки! Больше я этим заниматься не буду!»