ПОПУТЧИКИ, ИЛИ БЕГЛЫЙ МУЖ

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА, которое, впрочем, читать не обязательно: много информации не дает. Сам я лично никогда предисловий не читаю. По крайней мере сразу.

Правда, потом, когда прочитаю само произведение, и если оно окажется интересным, начинаю читать и перечитывать предисловие, в надежде почерпнуть какие-нибудь сведения об авторе, истории написания произведения…

Если бы меня попросили объяснить, почему из своей беспокойной, а временами даже бурной жизни, я выбрал для рассказа именно этот, в общем-то, малозначительный эпизод, я был бы в затруднении. Возможно, причиной здесь – желание поведать историю, в которой отсутствуют надоевшие трагические события и драматические истории.

И действительно – здесь нет острых событий, захватывающих, неожиданных поворотов сюжета. Нет суперменов, крутых парней, удачливых бизнесменов. На мой взгляд, наоборот, имеет место скучноватое описание обычных, если не сказать – невзрачных, сереньких личностей с их мелочными, обыденными проблемами и заботами.

Персонажи не склонны к бурному проявлению чувств, не подвержены эксцессам и эмоциям. Не клянутся с надрывом в вечной любви, не изменяют и не каются, не умоляют о прощении, не льют потоков слез.

Не могу порадовать любителей детективов – заказные убийства и кровавые драки, угрозы и шантаж, крутые ограбления, погони-перестрелки, взрывы-катастрофы – ничего такого здесь не найти.

Любителям эротики, чересчур откровенных описаний интимных подробностей мой хороший совет – сразу отложить книгу в сторону. Видно нет у меня такой способности- пощекотать нервы читателю.

Боюсь, что поклонников тонкой лирики, изящного слога, воспевания прекрасного, возвышенного, любителей глубокомысленных сентенций и рассуждений на морально-этические темы так же ждет разочарование. По крайней мере, я старался не морализовать: пытаться поучать, к чему-то призывать, смысла нет, все мы прекрасно знаем еще с детства, что такое хорошо и что такое плохо, с библейскими заповедями, хотя бы в общих чертах, знакомы все.

Политики я не касаюсь, в философию не углубляюсь. Не найти здесь так же разглагольствований на оккультные потусторонние темы, о разных «космических духах», гороскопах-зодиаках, пришельцах-ушельцах и прочей трансцендентальной галиматье. И все-таки в глубине души у меня была надежда, что если эта повесть и не получилась поучительной, то хотя бы для кого-то окажется занимательной.

Да, обязан предупредить читателя, что отсутствует так же описание грандиозных красочных природных явлений, великолепных ландшафтных картин, живописных пейзажей. Если дело происходит на черноморском побережье Кавказа – наверное, и так ясно, что вокруг не унылая картина, думаю – не надо разжевывать, что природа меняется как в калейдоскопе, золотые пляжи меняются обрывистыми утесами, изумрудные горы то вплотную подступают к морю, нависая, словно фантастические монстры, то манят издали, укутанные в легкую сизую дымку. Полный штиль на море и яркий знойный полдень меняются штормами и грозами. И море разное – злобное и кипящее, усталое и кроткое, грозное и величавое, нежное и ласковое, смеющееся и доброе, тусклое и унылое… И дождь разный – крупный и дружный, веселый и легкий, мелкий и нудный, холодный и колючий. И солнце разное, и ветер разный… Все это описано и переописано. Можно было, конечно, вставить про «ангельски-розовые зори», «сладкую печаль вечернего неба», «демонически-завораживающий взгляд», «кроваво-черные облака»… Хотя все это и многое другое имело место, но эти красивости, цветистые обороты не очень вяжутся с общим тоном произведения. Это не поэтическое эссе.

Я понимаю – повествование получилось немного суховатым и схематичным, как отчет о командировке. Да и когда я стал перечитывать написанное, сразу бросилось в глаза огромное количество упущений и неточностей – хронологических и фактических, событийных, многое стало всплывать в памяти. Я и попутно вносил изменения. Но если начать переписывать заново – станут вспоминаться новые и новые подробности и снова придется переделывать. И неизвестно, сколько раз. И я решил – пусть этот вариант будет сокращенный, журнальный, а я потом, не торопясь, предложу читателю более полный. Если, конечно, окажется, что кому-то интересна эта писанина.

Глава ПЕРВАЯ

Я ехал в поезде Воркута – Адлер в южном направлении. Было начало лета 1998 года.

Настроение свое я бы не назвал подавленным – давно научился управлять собой. Знаю несколько приемов вернуть и поддержать душевное равновесие. Но все же самочувствие у меня было неважное. Слабым утешением маячила мысль о том, что сейчас всем тяжело – в последние десятилетия уходящего века и тысячелетия в России бушевал кризис. Ну, это, думаю, никому не надо объяснять – жизнь большинства напоминала длинный кошмарный сон без логики, смысла, просвета…

А я, надо признать, целеустремленным, настойчивым характером не отличаюсь. Чем только не занимался за последние годы – создавал фермерское хозяйство и строительный кооператив, фольклорный ансамбль и кадровое агентство.

Были времена, когда у меня водились деньги и немалые, открывались прекрасные перспективы. А иной раз я готов был удариться в бега от кредиторов и живодеров из налоговой инспекции.

Все кончилось тем, что втянулся в мелкую спекуляцию, именуя себя среди знакомых то дилером, то брокером, модными тогда словечками. Торговал всем, что подвернется под руку – автозапчастями и рыбой, бижутерией и лесом. Возил на Север товары местного производства, сдавал на базы и в магазины. В эту поездку меня ожидал полный финансовый крах. Спрос на мой товар упал, да и не только на мой: кризис. Резко упала покупательная способность населения. Я не набрал и четверти ожидаемой суммы, да еще прицепились несколько неприятных хворей, крепко приболел. Правда, у меня есть свои проверенные средства, на местном рынке, в аптеках набрал лекарственных трав, привел себя в более или менее удовлетворительное состояние.

Словом, чувствовал я себя весьма неуютно. Самое главное – дела семейные. Меня уже обрадовали добрые люди, что моя Зинуля завела себе нового.. скажем так – спонсора. И передо мной замаячил очередной круг одиночества, холода, голода, неприкаянности.. Ясно, как божий день – ничего у нее не получится. Не с ее характером жить в семье, благополучной, нормальной жизнью. Это я, наивный дурак, надеялся слепить из нее человека.

Будь у меня здоровье – всех этих мрачных мыслей, конечно, не было бы, такие ситуации я воспринимал проще. А сейчас у меня в глубине души тлела искра надежды, что встречу человека, для которого представлял бы хоть какой-то интерес и которому стал преданным, верным другом. Хотя, конечно, в жизни такого не бывает. Человек есть существо меркантильное. И за дружбу надо платить чем-нибудь осязаемым.

На боковых полочках нашего купе примостились две девицы, с которыми у меня контакта не предвиделось. Обычно в таких случаях, когда ехать долго и скучно, в беседах участвуют все и попутчики друг о друге за несколько часов узнают больше, чем за месяцы и годы обычного общения. Но эти двое держались особняком, вели свои долгие серьезные разговоры. Иногда вполголоса оживленно спорили, вид у них был озабоченный, даже, пожалуй, встревоженный.

К концу вторых суток пути из обрывков фраз я о них знал не так уж много. Высокая, светлая, с видом, обиженным на весь белый свет – Наташа. Говорила она напористо и резко. Держалась так, будто своим присутствием делает большое одолжение прямо облагодетельствовала окружающих. И действительно – было в ней что-то аристократическое. О таких говорят – породистая. Но несмотря на классические черты лица, длинные, красивые волосы, впечатление производила отталкивающее. То ли неприветливое, раздраженное выражение на лице, то ли пустота в глазах. В общем – о ней никак не сказать – привлекательная.

Ее попутчица, Ирочка, которую красавицей не назовешь, сразу было видно – оптимистка. Хотя, почему же красавицей не назовешь? Может – потому, что не корчит из себя принцессу, не выглядит бездушным манекеном? Вообще, красота здорово зависит от того, как человек себя преподносит, как себя держит, оценивает. Подвижная, приветливая, рассудительная, у нее и в мыслях не было преподнести себя в выгодном свете. А может инстинктивно понимала, что если начнет жеманничать, кокетничать – потеряет то, что намного дороже любой красоты – природное обаяние. В отличие от замороженной Наташи она излучала здоровье и энергию.

Я бы не сказал, что избалован женским вниманием, но обычно какой-никакой интерес у прекрасного пола вызываю. И меня не столько задевало, сколько удивляло их равнодушие к моей персоне. Только изредка они прислушивались к моим «пламенным» речам, еще реже я ловил их взгляды, в которых прочитывался довольно слабый интерес.

Собственно и я на них не обращал особого внимания, полагая, что им не до фривольных бесед: похоже – их челночный бизнес тоже натолкнулся на серьезные проблемы.

Наконец, к вечеру, когда до Ростова, где я должен был делать пересадку, оставалось часа три пути, купе опустело – одни сошли, другие перешли к своим. Я сошел на нижнюю полку, сюда, в купе стали перебираться и девушки.

Какой-то мужичок, проходя мимо нашего купе, ни к кому не обращаясь, проговорил:

– Видать – город какой-то… Что за станция, интересно?

Хотя, конечно, давно пора научиться быть сдержаннее в общении с незнакомыми людьми, я как-то механически брякнул:

– Каменка, Каменск-Шахтинский.

Через язык свой да найдешь беды свои. Но опять же с другой стороны, мужичок был довольно невзрачный, серенький, из тех, от кого не ждешь никаких неожиданностей. Есть такая категория людей – без особой пользы, но и безвредные, кок трава – спорыш.

– О, вы знаете эти места, бывали здесь? – оживился тот, присаживаясь к нам. Первое впечатление было такое, что человеку ужасно скучно и он жаждет общения. Хотя я уже пожалел, что заговорил с ним; обычно беседы с данной категорией людей нудны до невыносимости – крутятся вокруг количества выпитых бутылок самогона, качества закуски, давних обид на свояка, перечисления достоинств жены и описания золотого характера тёщи.

– Да, я хорошо знаю эти места, – сказал я неохотно.

– Отдыхать, наверное, на море едете, а это жена ваша? – скороговоркой заговорил он, указывая на Наташу.

В этот момент мимо купе стал проходить другой мужчина, довольно приятной наружности, хорошо одетый, с красивым усиками, этакий брюнет пляжного типа.

– Слушай, Жора, – обратился наш мужичок к нему, – покажи нам этот фокус, как ты его называешь – тамада, что ли, такой смешной фокус.

А у Жоры оказались ещё и изысканные артистические манеры, приятный голос:

– Да, это у нас на Кавказе есть такой обычай, некавказцам этого не понять. У нас же все по-другому, у нас не женщина в доме хозяин.

А сзади еще один верзила подошел:

– Ладно, Жора, покажи,. чего там…